Примерно в два часа пополудни Наполеон поднялся на Поклонную гору, где он решил ждать депутации от городских властей, его терпению хватило и полчаса. После чего он дал команду войскам занять Москву. Город был практически пуст. Из более чем 200 тыс. его жителей, осталось не более 6 тыс. В это время арьергард русской армии двигался в направлении Рязани, а основные силы повернули на Тарусу.
Как сообщают современники Бонапарт был расстроен столь неуважительным к нему приемом и уже замышлял новую кампанию на российском Театре военных действий на следующий 1813 год. Стоит отметить, что Наполеон и его квартирмейстеры повели себя весьма беспечно. Они рассчитывали на обильные запасы продовольствия фуража и топлива в Москве. На этих запасах французская армия должна было пережить в Москве зиму. Однако к военным провиантским и фуражным магазинам караулы поставлены не были, а склады с запасами дров вообще не принимались в расчет. Кроме того, остались без внимания французских служб тыла частные продовольственные хранилища рынки, ярмарки и купеческие дела.
Практически сразу после оставления русскими войсками Москвы начались хищения имущества и продовольствия из домов обывателей и дворянских усадеб. Но военные запасы грабители трогать опасались. После вступления французской армии в Москву, квартирмейстерские службы были заняты размещением многочисленных и разноплеменных войск. Кстати, солдаты так же не упускали возможность грабить. В этом деле не участвовала гвардия и еще несколько именно французских полков. Наибольшую активность в бесчинствах проявляли поляки и представители других западнославянских народов.
В ночь на 15 сентября запылали некоторые военные провиантские и фуражные магазины, огонь перекинулся на жилые дома, на следующий и третий дни пожар охватил весь город. Военные запасы продовольствия и фуража были уничтожены практически полностью. По статистике, приведенной уже в следующем 1813 году, в Москве из 9158 домов, 8521 лавки и 556 предприятий уцелело 2626 домов, 1368 лавок и около 40 предприятий.
Наполеон жаловался в письмах Александру I на варварство русских злодеев, по его мнению, спаливших город. «Мой возлюбленный брат! Прекрасной, волшебной Москвы больше не существует», - сообщил он в своей эпистоле и тут же предложил царю капитулировать. Но, в ответ получил отказ Александра с припиской: «пожар осветил (его – «АН») душу».