В январе 1928 года – 90 лет назад – наши СМИ с ехидством сообщали, что в Германии начались съёмки фильма «Домела». Чуть позже появилась оперетта «Гарри Домела» советского композитора А. Ашкенази. Заметим, в подлинной истории Гарри Домелы и впрямь было что-то опереточное. По крайней мере – до поры.
Почти «наш»
Этого Гарри Домелу (иногда фамилия писалась Домелла) мы можем считать почти соотечественником: он родился в 1904-м в Ковенской губернии Российской империи. Сам – из прибалтийских немцев. В 1914-м началась Первая мировая, в 1917-м империя затрещала, окраины начали откалываться. В Прибалтике заварилась своя каша – белые, красные, местные национальные силы, остатки немецких оккупационных войск, действовавшие самостоятельно... Гарри прибился к одной из таких немецких частей, с ней ушёл в Германию.
Только Германия 1920-х – тоже не рай. Своя лихорадка после падения кайзеровского режима, слабая Веймарская республика, долгий и тяжёлый кризис – вспоминайте романы Ремарка! А тут – молодой человек 20 с небольшим лет. Пришлый, без паспорта, без ремесла в руках. Перечень его тогдашних занятий типичен – рабочий на кирпичном заводе, садовник, продавец сигарет с лотка, просто нищий… В тюрьме сиживал. При этом – вполне интеллигентная наружность, общая начитанность, грамотная речь…
Необходимость вертеться выработала определённый тип личности.
В 1928-м в СССР «Огонёк» публиковал отрывки из его автобиографической книги. Гарри явно многое недоговаривал, себя приукрашивал, да и советскому журналу наверняка хотелось, чтобы нашему читателю этот человек казался если и жуликом, то «благородным». Только давайте без иллюзий. Прохиндеистый был парень. Кроме того, похоже, карточный шулер. По крайней мере игрой, если что, тоже подрабатывал.
Но ведь, будь он другим, – не случилось бы то, что случилось.
Принца играет свита
В 1927-м Домела приехал в Эрфурт. Когда-то здесь шатался бродягой без гроша в кармане. Сейчас немного денег имелось (заработанных, похоже, картами), одет был более-менее прилично. В центре города увидел отель «Эрфуртер Гофф», самый роскошный. Вспомнил, как несколько лет назад смотрел на него, облизываясь. Подумалось: эх, была не была, хоть недельку покайфую! Снял номер, записался бароном фон Корфом (документы тогда, надо понимать, не спрашивали).
На другой день у стойки он болтал с портье. Подошёл какой-то важный господин. Оказалось – директор отеля. Портье Домелу представил: господин барон – наш новый постоялец. Директор посмотрел с любопытством…
В городе Гарри отыскал давнего приятеля-земляка – Готлиба Портофея. В своё время вместе уходили в Германию, потом бродяжничали, здесь, в Эрфурте, кантовались в ночлежке, Готлиб остался, позже женился на местной, держал лавочку.
Сейчас он каждый день начал заходить к Гарри в отель.
А Гарри уже обратил внимание на какую-то особую предупредительность отельной обслуги. Сказал Портофею: похоже, меня за кого-то принимают. Подыграем? Держись со мной чуть-чуть как младший со старшим…
Повышая ставки
Вскоре директор пригласил «господина барона» на выставку местного художника – она открылась тут же, при отеле. Мастер работал в жанре, так сказать, парадного портрета. Гарри походил, посмотрел и важно спросил: а если закажу портрет по фотокарточке – сможете быстро сделать? Господин директор, прикажите кому-нибудь подняться ко мне в номер, там на столе лежит мой недавний снимок.
Директор попросил подождать минутку, вышел… и всё не возвращался. Домела послал Портофея выяснить, в чём дело. Тот вернулся с фотокарточкой и подал Гарри знак: выйдем. На улице, давясь от смеха, рассказал…
Он застал следующую сцену: в вестибюле директор и коридорный решали, какую картину снять со стены. Вместо неё скоро будет другая! Директор при этом поглядывал на карточку Домелы. Когда Портофей подошёл – заговорщицки шепнул: «Мы всё знаем! Ваш друг – принц Вильгельм Прусский! Путешествует инкогнито, да?» Портофей стал было отнекиваться, но директор смотрел на него с лукавой усмешкой...
В общем, вы поняли, за кого Гарри приняли.
Тут можно ещё кое-что предположить. В любой стране в тяжкие годы народ с особым чувством вспоминает былые спокойные времена. И в тогдашней Германии многие вздыхали по эпохе кайзера. Монархические настроения были сильны, особенно у людей «из бывших». Сам кайзер после ноябрьской революции 1918 года бежал в Голландию, однако часть его семьи оставалась в Германии – как «частные лица». И тот же принц Вильгельм спокойно жил в Берлине. Но Берлин – это Берлин. А Эрфурт – Тюрингия, другая «земля». В описываемое время немецкие «земли» (некогда разные княжества) были разделены гораздо больше, чем сейчас, Интернет и телевидение ещё не изобрели. Вот и вышло – удалённость Тюрингии от Берлина, с одной стороны, ностальгия местных монархистов – с другой... А перефразируя Пушкина, обмануть того нетрудно, кто сам обманываться рад.
Кто обманываться рад
Правда, у Гарри кончались деньги. Он – не подтверждая, но и не отрицая своего высокого происхождения – тепло простился с директором отеля, отправился на вокзал. Там, как пишет в автобиографии, обнаружил пропажу бумажника – то ли посеял где-то, то ли украли (а скорее, и не терял, и не крали, просто решил проверить легенду). В вокзальном отделении полиции написал заявление. Подписал: «Вильгельм, принц Прусский». Боже, что началось! Прибежали начальник полиции, начальник станции, извинялись, клялись найти пропажу – и чуть ли не под руки проводили Гарри к вагону первого класса.
В Берлине он обчистил в карты какого-то богача и решил вернуться… ну конечно, в Эрфурт!
В том же «Эрфуртер Гофф» перед ним первым делом раскрыли «Золотую книгу» с автографами особо почётных гостей. Чуть ниже автографа недавнего канцлера Германии Вирта расписался и Гарри Домела: «Принц Вильгельм».
И начались самые сладкие дни в его жизни – банкеты, приглашения в замки местных аристократов, лучшая ложа в опере… Давал ли ему кто-нибудь деньги «в долг», как гоголевскому Хлестакову? Возможно. Заигрывали ли с ним местные Анны Андреевны и Марии Антоновны? Тоже не исключено – хотя Гарри… Впрочем, об этом ниже.
Блаженство длилось больше месяца. Но то ли полиция начала что-то подозревать, то ли интуиция подсказала, что пора делать ноги – в общем, «принц Вильгельм» неожиданно исчез.
Его арестовали в Кёльне – ехал во Францию вербоваться в Иностранный легион. Суд, на котором всё раскрылось, стал всегерманской сенсацией. Впрочем, срок за мошенничество Гарри получил небольшой – вины-то особой не было!
«Голубая» дорога
Отсидев, он написал о своём приключении книгу «Фальшивый принц». Её тут же экранизировали (мы с этого начали). С прокатом, правда, возникли проблемы, и Гарри открыл маленький кинотеатрик на окраине Берлина: дескать, герой показывает фильм о себе и сам выступает перед зрителями. На премьеру съехался цвет левой интеллигенции Германии – у Домелы была репутация, так сказать, «разоблачителя реакционеров». Но долго идея не работала, и Гарри стал просто крутить советское «революционное» кино – Эйзенштейна, Вертова... Прогорел. К тому же его сейчас вовсю пасла полиция. Между тем в стране обострялось противостояние коммунистов и нацистов, «реакционеры» были влиятельны и смыкались с нацистами (кронпринц Вильгельм, отец того Вильгельма, за которого приняли Гарри, поддерживал Гитлера), Домела же держался коммунистов. Его не раз арестовывали. В 1932-м решил больше не дразнить гусей и удрал в Вену. Жил там по фальшивому паспорту, а кроме того…
Коричневые считали Домелу красным, красные – розовым (умеренно левым), но в Вене Гарри перестал скрывать, что сам он прежде всего – голубой. Гомосексуалист, проще говоря. Его другом (во всех смыслах) стал довольно известный тогда персонаж – голландец Джеф Ласт. Коммунист – но не сталинского толка: в СССР бывал, там ему не понравилось (в частности, плохое отношение к нетрадиционным). Однако сами марксистские идеи Джеф считал незыблемо верными.
В 1936-м началась Гражданская война в Испании. Ласт устремился туда. Гарри – за ним. Дальше – считайте его плохим или хорошим, но у республиканцев он воевал. Увы, те проиграли, и в 1939-м Домела оказался в лагере интернированных во Франции. Чуть позже во Францию вторглись гитлеровцы. Гарри опять кинулся в бега. Пережив множество невзгод, с помощью влиятельных французских голубых сумел попасть на корабль, шедший в Южную Америку.
После чего он надолго пропал. Нет, связанная с ним история 1927 года иногда вспоминалась, в 1959-м в ГДР о ней даже опять сняли комедию. Только киношников интересовала сама коллизия – гоголевский «Ревизор» повторился в Германии, «сосульку, тряпку приняли за серьёзного человека» – а остальное… Слушайте, с тех пор мир пережил страшные катаклизмы, Великая война отгремела, у каждого человека – своя трагедия. Другая сцена, другие актёры – кому интересна судьба Хлестакова из давнего спектакля?
В 1965-м Джеф Ласт (он жил в Индонезии, бывшей голландской колонии, обретшей независимость, и стал там приметной фигурой) неожиданно получил письмо от старого приятеля. Потом ещё… Письма были горькие. Домела сообщал, что долго скитался, осел в Венесуэле, работает учителем в провинции. Но – документы у него на чужое имя, статус – «лицо без гражданства», семьи нет. А уже возраст, болезни, и впереди лишь нищая одинокая старость…
Умер где-то после 1977 года.