Включённое наблюдение

В этом году оказались почти рядом два юбилея – 130-летие со дня рождения Джона Рида и 100-летие Октябрьской революции.

Без проблем?

Американский журналист Джон Рид вошёл в историю как автор «Десяти дней, которые потрясли мир» – книги-свидетельства о событиях Октября 1917-го. Книга понравилась Ленину, сам Рид в СССР проходил по категории «красных святых», чьё имя полагалось произносить с придыханием. Но человек-то действительно был незаурядный! Не зря его образ не раз воплощался на экране – и у нас, и на Западе. Лучший фильм о Риде – это, пожалуй, американская картина «Красные» (1981) Уоррена Битти (в главных ролях сам Битти и Дайан Китон), завоевавшая три «Оскара». Что ж, над её создателями не довлела советская цензура, и снимали они кино не столько о революции, сколько о людях – Джоне и его жене Луизе Брайант, их непростой любви, идеалах, о том, за что стоит или не стоит отдавать жизнь.

В фильме – интересный приём. Авторы откопали тех, кто хоть чуть-чуть помнил героев картины. И появляются на экране почти 90-летние старики и старушки. Столько лет прошло, что засело в их памяти? «Джон студентом мечтал сколотить миллион!»… «А Луиза как-то попросила у меня пальто»… А ещё? Кто-то бросает: «Я вам так скажу. Джон был хорошим парнем. Но, если человек ставит целью изменение мира – значит, у него или нет своих проблем, или он не желает обращать на них внимания».

Скорее – второе.

Всё путём!

Большевикам в 1917-м вообще чёрт люльку колыхал. С Ридом тоже повезло – в воспалённый Питер тогда приехал не просто классный репортёр, но и человек, изначально готовый революцией очароваться. Так уж его прежняя жизнь сложилась.

Рид – стопроцентный янки из Портленда, родился 22 октября 1887 г. в весьма богатой семье. Хотя отец, чиновник, вечно воевал с местными воротилами, пытавшимися зацапать окрестные леса и земли. Его травили, на него подстраивали нападения, но Рид-старший не ломался, и это поведение во многом определило характер и взгляды сына.

После школы Джон поступил в престижный Гарвардский университет – амбициозный юноша, желавший первенствовать во всём – от учёбы до спорта. При этом – обаятельный, талантливый. Сочинял пьесы, стихи, вскоре начал неплохо зарабатывать, сотрудничая с газетами. Ещё увлёкся социализмом – но теоретически, как учением. Закончил учёбу с отличием, стал профессиональным журналистом. Для денег писал и туда и сюда, а для души…

От левого журнала «Массы» Джон, его главный автор, постоянно выезжал на «классовые конфликты»: забастовку ткачей в Паттерсоне, подавление горняцких волнений в Колорадо. Сочувствовал доведённым до отчаяния работягам, сблизился с вожаками радикального профсоюза «Индустриальные рабочие мира».

А ещё он в 1913-м отправился в Мексику, где бушевала гражданская война. Рисковал всерьёз – мексиканцы гринго недолюбливали. Но Рид был смелым парнем. В итоге сдружился с самим Панчо Вилья, вождём повстанцев. И привёз серию очерков «Восставшая Мексика».

…Готовя этот материал, я «Мексику» прочёл (как и другие книги Рида). Конечно, так уже не пишут – многословно, порой даже монотонно. Но виден цепкий глаз, чувствуется абсолютное погружение в тему. Его творческий метод я бы сравнил с тем, что в социологии называется «включённым наблюдением» – когда исследователь одновременно и изучает социальный процесс, и участвует в нём.

Сгусток истории

Наверное, сегодняшнему массовому читателю «Десять дней» будут скучны. Сам Рид их назвал «сгустком истории». Действительно, «сгусток» – очень концентрированный текст, перенасыщенный документами, стенограммами речей, именами. И конечно, книга устарела – художественно, идеологически. Но тем, кого всерьёз интересуют события 1917-го, без неё не обойтись. Рид был добросовестным репортёром – не зря в 1999 г. «Нью-Йорк таймс» включила «Десять дней» в список ста лучших журналистских работ ХХ века. Живые наблюдения, характерные подробности времени уже сами по себе интересны, они делают «Десять дней» пусть предвзятым, но ценным историческим источником.

Сейчас к этой книге должен, по логике, прилагаться подробный рассказ о судьбах упоминаемых в ней людей. Читался бы как реквием поколению 1917 года! Плохо кончили все – и тогдашние победители, и проигравшие. И победители даже хуже проигравших – ведь ждали другого. Вспоминался ли им Петроград 1917‑го в расстрельных подвалах 1937-го? Пассионарии часто сгорают в огне, который сами разжигали.

Против течения

При этом жил он вполне благополучно. Гринвич-Виллидж – богемный квартал Нью-Йорка. Круг общения – такие же молодые интеллектуалы, писатели, художники. Репутация блестящего журналиста. Деньги? Судя по тому, что купил коттедж-дачу, – хватало. Друзья, любовницы, путешествия…

Но в 1914-м началась Первая мировая война. США колебались – вступать или нет? Рид стал выступать резко против – особенно когда сам съездил военным корреспондентом в Европу на фронты. Нет, он не был изоляционистом, считавшим, что Америке лучше отсидеться за океаном. Идеей фикс для социалиста Рида стала ненависть к той войне вообще. «Война торговцев», «антинародная», нужная лишь крупному капиталу, – это он писал, это говорил на митингах, собраниях, просто на каждом шагу. Однако правительство вступать в войну как раз собиралось – и вело соответствующую пропаганду. Рид, пошедший против течения, угодил в разряд, так сказать, национал-предателей. Что означало конец всему – работе, деньгам, репутации.

Правда, судьба преподнесла утешительный приз – как раз в те годы он встретил Луизу, главную женщину в своей жизни. Поехал навестить мать в Портленд – и отбил жену у преуспевающего дантиста. Хотя отношения Джона и Луизы простыми не назовёшь, оба были с норовом.

В апреле 1917-го Америка вступила в войну. Отныне антивоенная пропаганда сурово каралась – и Риду лучше было в Штатах не маячить.

Петроград, 1917

Летом 1917-го он (и Луиза, тоже ставшая журналисткой) прибыли в революционный Питер. Увиденное и пережитое Рид описал потом в «Десяти днях». С его стороны тут опять было «включённое наблюдение» – не только собирал материалы, но и откровенно увлёкся происходившим, явно сочувствуя большевикам. А почему нет? Эти люди обещали вывести Россию из ненавистной Джону Первой мировой, сумели организовать массы и взять власть (вот решимость, которой не хватает американским социалистам) – конечно, он на их стороне! Плюс здесь просто профессионально интересно!

Но есть вопрос: а на какие, пардон, шиши два человека, уже небогатых, смогли поехать в далёкую страну? На что они здесь элементарно жили? Командировавшие их издания не могли себе позволить такие расходы.

Что ж… Рид не раз упоминается в книге американского профессора Э. Саттона «Уолл-стрит и большевистская революция». Книга конспирологическая, доказывающая, что в 1917-м совпали устремления крупного капитала в США и красных вождей в Питере – и что капитал этот наших большевиков поддерживал. Тезис спорный, хотя ряд публикуемых Саттоном документов любопытен. Например, что с деньгами на поездку леваку Риду сильно помог некий нью-йоркский банкир («сочувствующий»)? А в Питере (это не скрывалось и у нас) Джон сотрудничал с «Миссией американского Красного Креста», явно заодно выполнявшей разведывательно-наблюдательные функции. Газету ей делал. Тоже платили (правда, немного).

То есть – мог ли он быть агентом? Сознательным или используемым втёмную?

Думается, всё сложнее. Что у американцев (самых разных) в России имелись интересы (самые разные) – вполне вероятно. Что какие-то их структуры отслеживали события в бурлящей стране – тоже естественно. Что земляк-репортёр, везде бегающий, закорешившийся с Лениным и Троцким, наверняка рассматривался как один из источников информации – и это не исключено. Просто сам Рид…

Голодная кошка может попить молока из любой миски – но гуляет-то всё равно сама по себе!

Туда и обратно

Что Рид «гулял сам по себе» доказывают дальнейшие события. Весной 1918‑го они с Луизой вернулись в США (отъявленным «красным» власти два месяца не разрешали въезд). Начали ездить по стране с лекциями о русской революции, по сути, агитируя за большевиков. В феврале 1919-го были вызваны в сенатскую комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Рида обвиняли, в частности, в том, что он хотел привезти в США «три миллиона винтовок» с бунтарскими целями. Джон назвал эти утверждения «дурацкими». Действительно – он приготовил бомбу поинтереснее. В сентябре 1919-го Рид с группой единомышленников провозгласил создание «Коммунистической рабочей партии Америки».

Правда, как раз накануне другие здешние сторонники большевиков уже провозгласили «Коммунистическую партию Америки». Обе партии спорили, какая из них коммунистичнее, и друг друга не признавали. Рид решил искать правды в Москве, где как раз готовился II конгресс Коминтерна. Добирался тайно, с чужими документами. Москва, однако, лишь призвала обе партии помириться – и расстроенный Рид рванул обратно в Штаты. Но в Финляндии его арестовала полиция – с тремя паспортами на разные имена, агитматериалами и бриллиантами, выданными Коминтерном «на революционную борьбу»... Одиннадцать недель просидел в одиночке.

Как выпустили – вопрос тёмный. В фильме «Красные» говорится, что Ленин пригрозил расстрелять пятьдесят заложников-финнов, Саттон считает, что кто-то в Вашингтоне надавил на Хельсинки. Так или иначе – вернулся в Москву. Участвовал в коминтерновском конгрессе (июль-август 1920), потом поехал в Баку на Съезд народностей Востока. На обратном пути подхватил тиф – и умер 17 октября 1920 года. Был торжественно похоронен у Кремлёвской стены.

В США уже вышло первое издание «Десяти дней, которые потрясли мир» (лихорадочно дописывались в Нью-Йорке в 1918-м).

Хотя, говорят, повидав поволжский голод, военный коммунизм, нравы красных чиновников, Джон Рид к моменту смерти изрядно разочаровался в последствиях этих самых «десяти дней».