9 Мая мы вспоминаем Победу, войну, её уроки. Тогда, в 1945-м, казалось: безумие, охватившее нацистскую Германию, не может больше повториться нигде и никогда. Но почему же не может? Может. Где угодно, при определённых условиях...
Пока он в клетке
Считается – и справедливо! – что нацизм есть явление, возникшее в силу конкретных условий в конкретной стране. Раздавленная послеверсальская Германия, нищета, национальное унижение – и тут появляется Гитлер, который начинает на этих струнах играть. Дальнейшее – известно.
Всё верно, но разве в другой стране и при чуть других обстоятельствах подобное невозможно? Или, может, дело в самой сущности человека? В том, что маленький зверёк нацизма сидит во многих из нас – и стать большим, вырваться на волю он, если что, может в два счёта?
Психологические эксперименты, о которых мы расскажем, довольно известны – и написано о них немало, и фильмы сняты. Кому интересно – подробности найдут легко, в литературе, в Интернете. Мы же напомним суть.
«Третья волна»
Эксперимент с «Третьей волной» вообще-то специально никто не ставил. Просто учитель истории Рон Джонс (г. Пало-Альто, Калифорния) в 1967-м проходил со своими старшеклассниками тему нацистской Германии. Но что этим сытым, развалившимся за партами обалдуям страсти, клокотавшие 30 лет назад в чужой, далёкой стране? Ещё ехидничали: если нацисты были такими негодяями – чего ж их весь народ поддержал? Джонс задумался, как им всё это объяснить. На чтение курса у него отводилась неделя…
Вообще многое становится ясным, когда видишь его тогдашние фото. Статный, сильный, с открытым волевым лицом – типичный лидер. Девочки в таких учителей влюбляются, мальчики уважают.
В понедельник Джонс начал занятия с разговора о дисциплине и самодисциплине – того, что делает человека человеком, заставляет спортсмена выкладываться на тренировках, балерину – заниматься до изнеможения, учёного – часами сидеть в лаборатории. Научись и ты ломать себя ради высокой цели! Начнём с правильной посадки за партой. Показал, как надо сидеть (что-то вроде стойки «смирно» сидя). Выходим из класса. Заходим. Садимся как надо. Ещё раз. Ещё… Да, кстати: впредь на мои вопросы отвечать коротко, чётко, начиная со слов «мистер Джонс».
Назавтра с утра класс за партами сидел как надо. Джонс написал на доске «Сила – в дисциплине» и «Сила – в единстве». Вот наш закон! Ученики долго хором скандировали предложенные слова – и ощущали себя единым целым. Ещё Джонс с ходу придумал жест – согнутая лодочкой ладонь правой руки прижимается к правому плечу. Знак волны. Волны идут друг за другом, друг друга усиливая, третья – самая сильная. Мы – организация «Третья волна» и отныне вот так друг друга приветствуем. Позже к предыдущим лозунгам добавилось «Сила – в гордости»: есть мы, а есть все остальные.
И началось. За неделю игра захватила всю школу и игрой быть перестала. Появились знамя «Третьей волны», её символика. Джонс одновременно и подыгрывал событиям, и чувствовал, что они выходят из-под контроля. Он официально назначил трёх человек, чтобы докладывали о происходящем – но в школе возникло, как потом вспоминал, «целое гестапо», и уже десятки добровольцев бегали стучать на тех, кто сомневается в новой идее, кто плохо салютует. Джонс не делил подопечных по расам, нациям, вере – но как-то сами собой определились «чужаки», которых начали травить. Джонс не чувствовал никакой угрозы, но нашлись желающие его зачем-то охранять.
Он объявил, что «Третья волна» – часть тайного общенационального движения за обновление США. Что ж, примкнуть пожелали многие: отличники, раздолбаи, хулиганы-байкеры. Более того! Директор школы салютовал Джонсу знаком «Третьей волны». Флаг «Волны» школьная библиотекарша вывесила в библиотеке, повар пришёл советоваться, каким сделать фирменное печенье «Волны». В общем, там ещё много интересного закрутилось…
Доктору Франкенштейну надо было срочно остановить созданное им чудовище. Но уже как? Джонс припомнил правило своего баскетбольного тренера: если игра пошла плохо, сбивайте соперника с толку чем-то неожиданным. Джонс объявил: общенациональная «Третья волна» выходит из тени. В пятницу её лидер выступит по телевидению.
Смотреть набился полный зал. Джонс включил телевизор – ничего. Стал переключать программы – ничего.
И тогда он произнёс яростную речь. Смысл: вы хоть понимаете, что с вами произошло? За неделю превратились в новый гитлерюгенд, уже готовы делить других на «чистых» и «нечистых», наводить какой-то порядок! Вы спрашивали, что случилось с немцами в Германии 1930-х? Это и случилось. А вот чем кончилось. Джонс включил кинопроектор и стал крутить на экране кадры из гитлеровских концлагерей…
Когда включил свет – все сидели ошалевшие. Джонс предложил всем забыть про «Третью волну». Это наша общая стыдная тайна, о которой лучше молчать. Зал угрюмо разошёлся.
Собственно, все и молчали, довольно долго – шестнадцать лет. Джонс тоже. Но как-то встретил бывшего ученика, который признался, что «Третья волна» – одно из лучших воспоминаний его юности. Тогда учитель и решился рассказать эту историю.
Насколько прав Зимбардо?
Учёные-психологи сами ничего нового не открывают. У них другая задача – осмысливать человеческое поведение в разных ситуациях. И вообще, наука начинается тогда, когда тот или иной эксперимент можно повторить в другом месте, в другое время, а результаты окажутся схожими. С этой точки зрения «эксперимент Зимбардо» жизнь повторяет постоянно: нет в мире стран без тюрем, везде кто-то сидит (как правило, не паиньки) и кто-то охраняет (совсем не обязательно садюги).
Но как в реальности обернётся дело – это зависит от конкретных людей и конкретных обстоятельств. Опыт Зимбардо скорее характерен для ситуаций, схожих со временами нацизма или нашим 1937-м (американцы про «Стэнфордский эксперимент» вспомнили после событий в тюрьме Абу-Грейб). Вот люди в застенках – случайные, схваченные без вины, раздавленные и растерянные. Вот те, кому велено их содержать, – публика или попавшая на эти места по принципу «отрицательного отбора», или случайная. Зимбардо лишь ещё раз продемонстрировал, как быстро одни человеки, обретая власть над другими, могут соскочить с катушек.
Тюремщики и зэки
Ещё более знаменит СТЭ (Стэнфордский тюремный эксперимент), проведённый в 1971-м профессором Филипом Зимбардо.
24 участника – студенты и те, кто пришёл по объявлению о возможности чуть подзаработать. Всех по абсолютно случайному принципу (подбрасывалась монетка) разделили на две группы. Вы – «охранники», а вы – «заключённые». Первым выдали форму, дубинки. Вторым – подобия роб, ноги сковали цепочкой, ограничивающей шаг. Подвал в университетском корпусе имитировал тюрьму. «Заключённым» здесь предстояло отсидеть две недели, «охранникам» – их охранять.
Эксперимент пришлось прервать через неделю. Причина: треть «охранников» явно проявила склонность к садизму. Нет, дубинки в ход пускать запрещалось – но мало ли у тюремщика возможностей прищемить зэка? Вот и придумывали, как поиздеваться. Часть «заключённых» впала в депрессию.
Впрочем, с этим экспериментом свои вопросы – см. справку.
Удары током
Если с «Третьей волной» всё, как сказано, вышло само собой, если «Стэнфордский эксперимент» заказывала (по своим соображениям) американская армия, то «эксперимент Милгрема» (1961) можно считать косвенным следствием Второй мировой. У психолога Стенли Милгрема родня погибла в Холокост, и его интересовало… Впрочем, об этом ниже.
Сам эксперимент был прост. Случайному человеку (ему условно предлагалась роль «учителя») под контролем «экспериментатора» предлагалось контролировать «ученика». Тот сидел в кресле с подведёнными электродами. Ему давалось некое задание. Ответил правильно – всё нормально. Нет – учитель жмёт кнопку на пульте, и бьёт током. Удар мог быть символическим, а мог и очень сильным, если «экспериментатор» это разрешит.
Ах! Тупица-ученик вечно ошибался, а «экспериментатор» разрешал его наказывать. И до 60% испытуемых входили в раж и лупили придурка током вовсю. Это наблюдалось при повторении эксперимента в других городах, в других странах...
А теперь – следите за рукой. Да, вместо пульта был муляж, а воющего от боли ученика изображал актёр. Но интересовала Милгрема отнюдь не чья-то склонность к садизму, а готовность людей подчиняться авторитету. Солидный дядя в белом халате (чёрном мундире, командирских погонах) говорит тебе, что ради науки (торжества рейха, победы социализма – ненужное вычеркнуть, нужное вписать) разрешается пытать совершенно незнакомого человека. Согласишься или нет? Как далеко зайдёшь?
Тот, который не стрелял
И это в данном случае главное.
Рон Джонс вспоминал: он бы враз прервал «Третью волну», если бы кто-то из узнавших о ней людей со стороны предложил остановиться. Но ругаться пришёл лишь отец одного из учеников, в войну побывавший в немецком плену. Увы, был пьян и сформулировать претензии не смог… Любой из «охранников» в Стэнфорде мог сказать: нет, ребята, дело заходит слишком далеко, я на такое не подписывался. Однако ни один не хлопнул дверью (даже из тех, кто сам не издевался) – хотя Зимбардо никого силой не удерживал. «Подопытные» Милгрема тоже не понимали – какие к ним вопросы? «Экспериментатор» же разрешил бить током!
Что ж… Когда приходит время отвечать, все всегда говорят, что у меня был приказ, что не было другого выхода, спрашивайте с начальника… Более того, ситуации действительно бывают разные. И всё же…
Мы рассказываем про психологические эксперименты. Поставьте ещё один – над собой. Помните песню Высоцкого про «того, который не стрелял»? Как приговорённого солдата расстреливал «поутру из ружей целый взвод», «но был один, который не стрелял». Солдата недострелили, после госпиталя он вернулся в строй, геройски воевал – и всегда вспоминал этого парня.
Кому вы симпатизируете, слушая песню, – «целому взводу» или «тому, который не стрелял»?