«Поэты поэтами, но ведь бочкою масла, и головкою сыра, и бутылкою чистого вкусного молока (…) можно в равной степени славить своё Отечество, служить благу и расцвету родной земли».
Брат своего брата
Приведённая выше фраза принадлежит «молочному королю» предреволюционной России, ученику и последователю Николая Верещагина Александру Чичкину (1862–1949, кое-что о нём – в нашей справке). Чичкин, записывая эту мысль, наверняка думал и о своём наставнике.
Николай Васильевич Верещагин (1839–1907) – основоположник отечественного масло- и сыроделия, зачинатель крестьянского «артельного маслоделия», один из инициаторов кооперативного движения. Но вот ирония судьбы! Вопросы, которыми он занимался, – жизненная проза. И Николай Васильевич для потомков невольно оказывается в тени своего могучего младшего брата – Василия Васильевича Верещагина (1842–1904), великого художника-баталиста. Чичкин, иронизируя насчёт поэтов, явно имел в виду не только мастеров изящной словесности – ведь это Василий Верещагин, а не Николай был в ту пору одним из самых знаменитых в мире русских людей. Хотя Верещагин-старший, если вдуматься, сделал (по крайней мере для России) не меньше – целые отрасли создал!
Вообще поразительная семья. Ещё один брат, Александр, вышел в генералы, при этом писал рассказы, восхищавшие Л. Толстого. В большого художника мог вырасти и брат Сергей – да погиб на турецкой войне в 1877-м. Потомственные дворяне из уездного Череповца, все братья Верещагины (кроме Александра) сначала учились в Морском кадетском корпусе, готовились в военные моряки. Николай и отслужил несколько лет офицером на канонерке, за боевые действия на Балтике в Крымскую войну имел орден.
А выйдя в отставку, занялся сугубо сухопутными проблемами сыра и масла. Странно?
Мировой посредник
Нет, почему же. Он снял мундир в 1861‑м, вскоре после отмены крепостного права. Жил в отцовском имении под Череповцом. Местным обывателям запомнился необычным молодым человеком, который в крестьянском полушубке приходил в город пешком из своей деревни. Говорил умные и новые вещи, хлопотал об устройстве общественных собраний для дискуссий. На базаре продавал книжки «нравственного содержания». В тогдашней России много было таких – думающих, совестливых, озабоченных бедами простого люда. Просто кого-то в итоге занесло в народовольцы – а этот искал другие пути решения проблем.
Его избрали мировым посредником – улаживать споры между крестьянами и помещиками. Что ж, тогдашний Череповецкий уезд – это крохотные и бедные крестьянские хозяйства, деревянные сохи и бороны, земля или арендуется у «господ», или выставлена на продажу по бешеной цене, масса мужиков подрабатывают на валке и вывозке леса, просто уходят в города «отходничать». Через много лет в докладной записке министру земледелия А. Ермолову Верещагин рассказывал, как пришёл к своим идеям. Русский мужик – не дурак, не лодырь, но ему, чтобы выбиться из нужды, нужен первый оборотный капитал. Только где взять? Почвы здесь песчаные, урожаи невелики. Правда, картофель родит неплохо – и Верещагин придумал общественный крахмальный завод. Ещё договорился в уездном казначействе о ссудах для крестьян и уговорил 17 мужиков взять заём, создать эдакое общество взаимного кредита. Уже подвижки. Но крохотные.
Ах, мы же не сказали важную вещь! Ещё моряком, Верещагин прослушал курс лекций на естественном факультете Петербургского университета. В частности – о травосеянии. Сейчас они вспомнились. По берегам Шексны лежали пойменные луга. Дивная кормовая база! Может, сделать ставку на молочное животноводство? Правда, крестьянские коровёнки малоудойны. Но если научить крестьян правильному научному содержанию… А молоко – это ведь и масло, и даже сыр! Продукт в тогдашней России деликатесный, следовательно, более ценный…
Вас научи!
Да, звучит смешно, но до Верещагина вкус сыра в России был знаком не каждому. Кто попало себе позволить не мог. Вельможа Державин «сыр белый» (какой-то творожный?) в «Жизни Званской» упоминает в перечне изысканных яств на своём столе. Светский повеса Онегин пирует с друзьями «меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым» – оба заморских лакомства равно экзотичны. Сыры были или привозными, или их готовили мастера-чужеземцы, сурово хранившие свои тайны. В соседней Вологодской губернии держал сыроварню некий швейцарец, Верещагин попросился в ученики – и услышал: «Научи вас, русских, делать сыры – нам, швейцарцам, делать будет нечего!»
Но помните брата Василия? Верещагин-младший ещё не прославился на весь мир – просто молодой художник, учившийся в Европе. Он предложил Николаю поехать в саму Швейцарию. Там-то секретить методы приготовления сыра никому в голову не приходило!
И Николай поехал. В Швейцарию. Потом в Германию. Ещё – в Данию и Англию. Вернулся не просто классным специалистом-молочником. В той же Швейцарии ему, например, понравилась местная организация дела. Сыроварни работали на артельных принципах: группа крестьян объединяется, молоко на сыр – общее, а после продажи готового продукта доходы делят. Неплохо бы нам перенять. Он вообще многое после той поездки захотел перенять – учиться не зазорно!
Масштаб совершённого
Снова вспомним А. Чичкина. В статье о Верещагине он вздыхал, что в других странах сыроварам и маслоделам памятники ставят, а у нас это вызывает усмешку. Хотя люди, укрепившие экономику своих государств, создавшие национальные пищевые бренды, достойны благодарности соотечественников побольше иного госдеятеля.
Не знаю, есть ли в России памятник Николаю Верещагину (идея была), но сказать, что этот человек забыт, нельзя. Его имя носит Вологодская молочно-хозяйственная академия, проходят «Верещагинские чтения», есть «Фонд Н. Верещагина»… Вообще написано о нём много, и мы сейчас просто напоминаем, что такая фигура у нас была.
Но кое-что из его биографии приведём – для понимания масштаба личности.
Занявшись частной вроде бы идеей развития молочного дела на Русском Севере, Верещагин за 40 лет деятельности добился того, что…
…Обычным и доступным продуктом в России стали сыры швейцарские, немецкие, английские, голландские и т.д. – но уже своего, отечественного производства. Отроковичи, Видогощи, Едимоново, Кудрявцево, Гайново, Старое Село – можно долго перечислять русские деревни, где благодаря Верещагину возникли крестьянские артельные сыроварни или школы молочного хозяйства. Это он создал знаменитое «вологодское масло» (поначалу оно в России продавалось как и «парижское», а на Западе – как «петербургское»). Маслоделие в стране благодаря Верещагину расцвело так, что в 1913 г. доход в казну от экспорта масла превысил доход от золотодобычи. Это Верещагин наладил в России выпуск особой посуды и оборудования для сыроделен, разработал логистику поставок русского масла за рубеж, подготовил законы, касающиеся молочной отрасли… Словом, всё перечислить – газетной страницы не хватит.
Недавно (№2-2017) «АН» дали интереснейший репортаж В. Леонова о современном сыродельческом хозяйстве Ю. Игошина. Читая этот и другие материалы «про сыр» (тему наша газета освещает регулярно), я и подумал, что неплохо бы вспомнить Верещагина, с которого всё начиналось.13 марта – как раз 110 лет со дня его смерти. Кстати, умер Николай Васильевич отнюдь не миллионером: имея уйму возможностей зашибить деньгу, не считал моральным обогащаться на любимом деле.
Заслужил же этот человек доброе слово?
Люди дела
Энтузиасты, подобные Николаю Верещагину, необходимы, но важны и те, кто подхватит их дело. Что ж, ученики Николая Васильевича были ему под стать.
Фразу насчёт головки сыра во славу Отечества Александр Чичкин записал, заметим, в своём дневнике. Воспитанник верещагинской Едимоновской школы молочного хозяйства, купец первой гильдии, развернувший по России сеть молочных магазинов, строивший первоклассные молокозаводы, Чичкин при этом вёл дневник, размышлял о значении своего дела для страны. Как-то не вяжется это с привычным стереотипом: русский купчина – толстопузо-бородатый хитрован и рвач. Но уже во времена «великих реформ» Александра II типаж делового человека в России начал меняться. В бизнес пошли умные, энергичные, образованные практики и прагматики. Не зря они так интересовали всю тогдашнюю литературу – Островского, Чехова, Горького… При этом и былые «бородачи-толстопузы» тоже не были просты…
Русский бизнес – такая же интересная страница, как военная история России, её культурные и научные прорывы. Да, внешне менее броская – но это не основание её забывать. Потому в планах «АН» – специальная рубрика с рассказами о «людях дела» старой России.
Лондонский суд
Извинимся перед более сведущими читателями, если что-то напутаем в химических терминах. Просто «АН» показался характерным сам этот сюжет – и связанный с ним спор.
Как сказано, с подачи Н. Верещагина российское маслоделие (сибирское, алтайское, вологодское и т.д.) расцвело и стало одной из доходнейших статей экспорта. Но на европейском рынке давно были свои игроки: Новая Зеландия, Дания, Голландия и т.д. Новый конкурент, понятно, никого не обрадовал. И вот в 1901 г. в Лондоне была задержана крупная партия российского масла (50 тыс. пудов). Повод – количество летучих растворимых жирных кислот в нём ниже, чем в масле из других стран. Наших производителей обвинили в фальсификации – дескать, сливочное масло смешано с маргарином. Потребовали сменить маркировку, указать на этикетках, что продукт не является натуральным. То есть – серьёзный удар по деловой репутации.
В Лондон приехал А. Калантар (1859–1937) – друг и соратник Верещагина. Он доказал, что особенности российского продукта связаны не с подделкой, а с характером кормов (русских трав) и типом местных коров. Потом из привезённых натуральных российских сливок под контролем экспертов лично изготовил масло. Оно оказалось тождественным задержанному. Претензии были сняты.