Если честно, автор не убеждён, что именно этот процесс был последним. Просто уже тогда, 90 лет назад, газеты писали о нём, посмеиваясь: просвещённый 1926 год на дворе, а тут…
Куровод и кошколюб
Суть дела. В английском городе Лидсе жил мистер Джордж Букль, член «Национального союза куроводов». Однажды он с ужасом обнаружил, что в его знаменитом на всю страну курятнике несколько породистых кур задушены и растерзаны. Потом случай повторился. Более того! Нападениям подвергалась также голубятня Букля – а там, между прочим, разводились почтовые голуби для армии (их тогда использовали как средство связи). То есть кто-то посягал и на обороноспособность государства!
Проведя несколько ночей в засаде, Букль изловил хищника. Это оказалась кошка его соседа Холмса. Букль через суд потребовал возмещения ущерба. Но дело в том, что кошка, собственно, была не Холмса. Она была бродячей – просто однажды Холмс заметил её в своём дворе, пожалел, покормил. С тех пор кошка иногда у его крыльца мяукала. Холмс ей наливал молока, та, полакав, уходила. А сейчас он, выходит, должен платить за зверства твари, которая, как известно, гуляет сама по себе? Нет уж! Кошка виновата – кошку и судите. В Англии – прецедентное право. Были же в истории юриспруденции случаи судебных процессов над животными?
Прецеденты
Действительно. Были. В основном, конечно, в Средние века. И судили животных не ради прикола. Говорить надо о психологии и миропонимании людей того времени. Братья меньшие представали перед человеческим судом на основании ряда постулатов. Прежде всего – библейских (Библия – главная книга той эпохи). Например, считалось, что все, кого Ной некогда взял в ковчег, в общем-то перед Всевышним равны. Были в библейских текстах и указания вполне конкретные. Например: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мяса его не есть; а хозяин вола не виноват» (книга «Исход»). И ниже оговорки: как быть, если хозяин знал, что вол бодлив, но не стерёг его, если забодал раба, ребёнка, кому когда смертный приговор, а когда достаточно штрафа… И например, в полном соответствии с этими заповедями в 1313 г. в Арагоне был официально осуждён и… нет, не побит камнями, но повешен бык, забодавший человека. Мясо его, как велит Библия, отдали собакам.
Вообще друзья из Франции, узнав, что я заинтересовался темой, подкинули интересное исследование, подготовленное в одной из французских ветеринарных академий. Там целая градация – сколько и каких животных в разные годы судили, что инкриминировали и т.д.
Главным грехом считались, понятно, нападения на людей. Но за это, как ни странно, чаще попадали на скамью подсудимых не какие-нибудь волки (волка поди поймай!), а свиньи. Специфика тогдашнего быта: не только в деревнях, но и в городах жильё и хлев часто находились под одной крышей. И было, скажем, довольно много случаев, когда свинья по недогляду грызла или придавливала ребёнка. В 1386 г., например, в Париже к повешению приговорили свинью, сожравшую младенца (сохранился счёт – цена верёвки, услуги палача и т.д.).
При этом свиньи свободно шлялись по улицам. Что тоже порождало эксцессы. Вот ехал в 1266 г. по Парижу на коне один из сыновей французского короля Людовика IX, а какая-то хавронья вдруг кинулась под копыта. Конь шарахнулся, принц вылетел из седла, сильно ушибся, был при смерти. Товарищ Сталин и в более близкие времена говаривал, что если случайность имеет политические последствия, надо присмотреться – случайность ли это? В данном случае тоже проверялось – а свинья ли это? Может, оборотившийся в свинью враг? Киллер? Так или иначе, животное приговорили к отсечению головы.
А вот дикий кабан, забежавший в город и до смерти покалечивший девочку, был приравнен к бродяге-убийце. Его казнили в мужской одежде, перед казнью обрубили пятак и надели на морду человеческую маску.
Котов и собак чаще судили за кражи.
Отдельная тема – животные, судившиеся за помощь дьяволу. Тут надо вспоминать и инквизицию, и «охоту на ведьм», и вообще средневековую демонологию. Больше всего случаев, конечно, со всякими чёрными котами или собаками. Но в швейцарском Базеле, например, в 1474 г. по этой статье пошёл петух, снёсший яйцо. Петуха и яйцо сожгли.
Ряд животных считались по определению безгрешными – белые голубки, ослы (на осле Христос въехал в Иерусалим). Тем не менее одна ослица в 1700-м всё же влипла – её обвинили почему-то в безнравственности. Правда, хозяин, священник, доказал облыжность нападок.
Зоозащитник №1
Ещё раз подчёркиваем: это не было издевательством тварей разумных над тварями неразумными. Всерьёз вершилось правосудие! Четвероногих преступников держали в тюрьмах, допрашивали, иногда пытали (издаваемые звуки трактовались как признание или запирательство). На процессах, как положено, обвинители обвиняли, защитники защищали. Самый знаменитый из таких защитников – Бартоломе Шассене (1480–1546).
Авторитетный юрист, бургундец, он долго жил в Италии, был советником миланского герцога – и например, через суды пытался добыть для патрона кардинальскую шапку. Но началась чума, пришлось бежать домой. В Бургундии Шассене одно время даже возглавлял местный парламент. Хотя славен именно судебной защитой животных – о чём написал особый трактат.
Его блеск при исполнении адвокатского долга поражает. Скажем, в 1522 г. жители городка Отен подали в суд жалобу на расплодившихся мышей – за повреждение припасов. Защитником мышей выступал Шассене. Прежде всего он объяснил, почему его подзащитные не явились в суд сами: они о нём не знают, поскольку не получили вызова! Что ж – судья потребовал, чтобы глашатаи обошли город, объявляя мышам о процессе. Мыши, однако, снова не явились. Шассене заявил: а что вы хотите? Глашатаев-то слышали не только мыши, но и коты! Которые сейчас сидят в засадах – а мои подзащитные боятся выйти на улицу. Дело прекратили за неявкой одной из сторон.
В другой раз суд поручил Шассене представлять интересы обвиняемой стороны – каких-то насекомых, попортивших крестьянские посевы (то ли гусениц, то ли жуков – в бумагах неясное ныне местное средневековое название; вообще же подобных процессов известно несколько). Он заявил, что, конечно, сочувствует потерпевшим. Но нам всем ещё повезло! В Индии подобные существа вообще размером с лошадь, даже нападают на людей! А с маленькими проще. Святой Бернар некогда прочитал молитву против мух, докучавших ему в храме, – и наутро мушиные трупы усеяли пол. Святого Бернара у нас нет – но истцам надо найти девушку, безгрешную даже в мыслях, чтобы она, босая, с венком на голове, читая молитвы, обошла поля.
Помогло ли – не знаю. Если нет – видимо, проблема была в девушке: где ж такую найдёшь, безгрешную даже в мыслях? Хотя лично я всё равно не понимаю, почему люди на мышей и гусениц жаловались в суды. Или власть боялась, что в любых проблемах, как водится, обвинят её? И гражданам объяснялось, что главное – быть законопослушными? Чуть что – идите в суд, он разберётся? А там хитроумный мэтр Шассене и придумывал отмазки?
Страшная месть
Пик процессов над животными – примерно XIV–XV столетие. Но дальше… Кривились юристы, епископы. Хотя, например, два дела рассматривались и во времена Великой французской революции (1789–1799). Одно – собаки, искусавшей революционера (казнена). Другое – попугая, обвинённого в контрреволюционной пропаганде (выкрикивал крамольные лозунги). Правда, хозяйка доказала, что купила птицу дочке в подарок, недавно и с рук – потому сама лишь осталась «в подозрении». Попугая же гильотинировали.
А в ХIX веке… Где-то в 1830-е в бурбоновской Франции курица снесла яйцо с пятном, напоминающим наполеоновского орла, – но суд решил это бонапартистской акцией всё же не считать. В 1866 г. в Видовичах (Черногория) окрестные поля атаковала саранча. По решению судьи один крупный саранчук был под чтение молитв символически утоплен. Надо полагать, остальные испугались.
Что же до века ХХ и истории, с которой мы начали. Первый суд решил, что раз кошка бродячая, то мистер Холмс за её действия не в ответе. Судить же саму кошку невозможно: во-первых, где её, бродячую, найдёшь, во-вторых – в Англии процессов именно над котами не было, а прецеденты из других стран не в счёт. Однако птицевод Букль из принципа подал в суд следующей инстанции. Теперь уже обеим сторонам пришлось нанимать адвокатов, влезать в расходы. Тем временем злосчастная кошка однажды вечером вновь замяукала на дворе Холмса. Тот, увидев эту сволочь, из-за которой заимел столько проблем, рассвирепел – и кошку повесил. Я, мол, тебя прикормил, я тебя и…
Но юридическая машина уже крутилась. В феврале 1926-го дело поступило в Верховный суд. Надо полагать, мистеру Холмсу грозил ещё и иск от защитников животных. Правда, сведений о том, чем всё кончилось, корреспондент «АН» в подшивках 90-летней давности не нашёл.
Поцелуй её, Роберт!
В том же 1926-м животное (точнее, птица) участвовало в судебном процессе в США. Чикагский бизнесмен Луи Морель, до срока вернувшийся из поездки, не застал дома супруги. В спальне висела клетка с попугаем Коко. Морель рассеянно, просто от нечего делать, постучал по ней пальцем. И попугай голосом жены начал страстно повторять: «Поцелуй меня, Роберт!» Морель оторопел. Робертом звали одного их знакомого.
На бракоразводном процессе попугай выступал в качестве если не свидетеля, то свидетельства неверности миссис Морель. Клетку принесли в зал суда, Коко опять произносил роковую фразу. Адвокат жены настаивал, что слова птицы – не довод, Коко просто воспроизвёл услышанную неизвестно где фразу. Адвокат Мореля парировал: птица из дому не выносилась, данной фразы никогда не говорила – а тут вдруг взяла и воспроизвела. После чего выложил козыри посильнее. Ибо, послушав попугая, Морель направился прямиком в частное сыскное агентство – и вскоре имел реальные доказательства того, что связывает жену и Роберта.