Именно так. Не «русские войска взяли», а конкретно Михаил Григорьевич Черняев. Конечно, во главе отряда. Но без приказа, на свой страх и риск, поставив весь мир перед свершившимся фактом. Впрочем, по порядку.
Среднеазиатские медали
Русско-кокандскую войну сегодня вспоминают нечасто. Хотя, между прочим, длилась она (с перерывами) почти 20 лет (1850–1868), закончилась для нас победно. Была особая медаль – «За покорение Кокандского ханства», одна из серии подобных «среднеазиатских» наград. Тут вообще надо говорить о длившемся несколько десятилетий XIX века процессе обретения Российской империей «Туркестана» – территорий, ныне входящих в состав Казахстана, Туркмении, Узбекистана, Киргизии, Таджикистана. Но нас интересует взятие Ташкента в 1865 г. – один из самых ярких эпизодов этой эпопеи.
…Всё в мире связано. 1861–1865 гг. Гражданская война в США. Северяне с моря блокируют мятежный Юг. Им надо сорвать поставки в Европу хлопка, ведь хлопок – основа экономики мятежных штатов. Но в итоге возникают сырьевые проблемы в британской и русской лёгкой промышленности. Американскому хлопку нужна замена. Англия и Россия оборачивают взоры на Среднюю Азию (сейчас употребляют более широкое понятие – Центральная Азия): регион весьма пригоден для разведения этой культуры. Но обе страны – заклятые геополитические противники, ещё недавно воевавшие друг с другом в Крымской войне (1853–1856), которую Россия проиграла.
Впрочем, хлопок – одна из причин ускорения событий. И так уже несколько десятилетий шла «Большая игра» – тайное соперничество русской и английской разведок в Центральной и Южной Азии. Всех интересовали новые рынки сбыта, прочие торгово-экономические перспективы. А ещё англичанам хотелось выйти в «южное подбрюшье» России – хотя бы с точки зрения «глобального сдерживания» Петербурга. К тому же Лондон боялся, что русские, закрепившись в Центральной Азии, получат возможность для броска на Индию – жемчужину британской колониальной короны. Насколько опасения были обоснованны – вопрос. Но пускать в своё «подбрюшье» противника Россия, понятно, не хотела.
Местная геополитика
А что же сама Средняя Азия? И тамошние государства – Кокандское и Хивинское ханства, Бухарский эмират?
Конечно, особый мир, уникальная культура. Но скажем прямо: деспотичные режимы, дикие (с точки зрения европейцев XIX века) нравы, вечные междоусобицы…
Причём нельзя даже сказать, что, мол, в описываемый период «ханы и эмиры решили поставить на англичан, но русские предотвратили». Этого скорее опасались. А в Средней Азии вообще не любили «неверных»: любых – что нас, что англичан. Время там словно застряло в Средневековье. Ситуация цивилизационного разрыва в весьма несентиментальный период европейских колониальных экспансий.
Если тогдашние отношения России с Хивой и Бухарой можно с натяжкой назвать терпимыми (торговали, например, постоянно), то с Кокандом они были прямо враждебными. Пересекая весьма условные границы, кокандцы то пытались взбунтовать уже ставших под «царскую руку» соседей (казахов, киргизов), то просто грабили их. В любом случае раньше или позже пришлось бы наводить порядок. У царя колебания отпали после польского восстания 1863 года. Его подавление вызвало на Западе бурную антироссийскую кампанию. Что ж, так и не плюнуть ли нам вообще на этот Запад? Всё равно, чего ни сделаем – будем виноваты. Тем более среднеазиатский вопрос назрел, и военные настаивают на активизации действий.
Кокандцы очередным налётом дали повод среагировать. Далее – череда походов, объявленный в Коканде газават против русских, взятие кокандских крепостей, закладка своих укреплений… Долгая военная кампания, заслуживающая отдельного рассказа.
В ней и загремело имя Михаила Черняева.
Ермак в мундире
Вообще это был один из воевавших там армейских командиров. Не первого уровня (должности не перечисляем, они менялись). Предыдущая биография? 37 лет. Кавказ, Севастополь... Смелый, энергичный, эдакий «отец солдатам». Но ведь таких много!
Или именно таких – немного? Е. Глущенко, автор интереснейшей книги «Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования» пишет: у этого человека была психология Ермака (себя Черняев охотно сравнивал с Кортесом). Встречается иногда на войнах такой тип дельных, но весьма самолюбивых офицеров, убеждённых (порой справедливо), что им на месте виднее, что начальство наверху ничего не понимает... По духу это не столько люди системы, сколько, так сказать, предводители отрядов. Кстати, француз по матери, Черняев обожал Наполеона – может, показательно?
Он прославился в 1864-м: взял кокандские крепости Аулие-Ата и Чимкент. Захват последней в его задачи не входил. Петербург нервно попросил «не увлекаться». Между тем взятие Чимкента открывало путь на Ташкент. Черняев чувствовал, что ветер дует в его паруса. Он двинул туда свой отряд – и откатился, нарвавшись на мощный отпор. Понёс большие потери. Но взятие Ташкента отныне стало для него идеей фикс.
Особый город
Надо понимать: Черняева одёргивали тоже не случайно. Не та война, чтобы партизанствовать «а-ля Денис Давыдов». Да, смелость города берёт, да, небольшие, воюющие по-европейски русские отряды, как правило, успешно противостояли многотысячным полусбродным ордам. Но действовали мы как-никак экспедициями, вдали от родных мест. Своевольство в армии вообще недопустимо, а тут особенно: нас мало, нельзя распылять силы. Однако и у Черняева была своя логика. Надо теснить противника, пока он слаб. А то ведь перевооружается, учится на неудачах. Помедлим – получим второй Кавказ. Если же говорить конкретно про Ташкент – тут вообще случай особый.
Особый – не только потому, что это был самый большой город Средней Азии. На тот момент Ташкент принадлежал Коканду, но Коканд за него без конца воевал с Бухарой, и город захватывали то те, то эти. А жили там так называемые «сарты» – оседлые узбеки, мирный торгово-ремесленный народ, уставший от вечных войн, смены властителей, начинающихся каждый раз расправ. Потому там сложилась большая «русская партия» – тех, кто хотел уйти «под Россию» хотя бы ради какого-то покоя. На помощь этих людей Черняев рассчитывал. Кроме того, запреты запретами, но государь-то скорее будет рад, если мы Ташкент возьмём!
Штурм
26 апреля 1865 г. Черняев выступил из Чимкента в свой второй поход. Сам. По собственной инициативе. После месяца осады, в ночь с 15 (27) на 16 (28) июня начался штурм Ташкента. Уличные бои длились день. Назавтра пришедшие к Черняеву аксакалы заявили о сдаче города.
Для понимания: Ташкент окружала стена окружностью в 24 км. Гарнизон составлял около 30 тыс. человек при 63 пушках (48 – вполне современных). Силы Черняева: 1951 человек и 12 орудий. Почувствуйте разницу. Потери русских: 25 убитых, 114 раненых и контуженых. Всего. Впечатляет?
Даже трудно сказать, что сыграло решающую роль. Помощь «русской партии»? Не без того. Слабость противника? Безусловно: штурм начался с захвата Комланских ворот, их караул элементарно спал. Часть защитников города дралась яростно, но в целом сарбазы (пехота) поддались панике и бежали толпами, а конница врага не могла развернуться на узких уличках. При подходе к Ташкенту в бою под Ниязбеком погиб глава кокандцев – отважный мулла Алимкул. Обороной города занялся командир бухарского отряда Искандер-бек (распри двух ханств временно отложили), но, видимо, «контры» между бухарцами и кокандцами имели место. Во время осады Черняев перекрыл питавшую город реку Чирчик…
При этом как командир он действовал отнюдь не безупречно. Ошибки были. Но чего уж лезть в подробности и судить победителя! В любом случае через некоторое время Ташкент стал – и долго оставался – городом Российской империи. А потом СССР.
Генералу тогда ташкентцы преподнесли 12 символических золотых ключей от разных ворот города.
…Первый же русский приказ навсегда запрещал здесь рабство и торговлю людьми.
Судьба генерала
Александр II наградил Черняева золотой саблей с бриллиантами. О взятии Ташкента писали газеты всего мира, Англия гневно протестовала. Российский МИД злился: кому-то слава, а нам – улаживать. К тому же резко обострились отношения с Бухарой. В Средней Азии «ташкентского победителя» ревновали другие генералы. Отмечать его далее было бы вызовом. Император предложил Черняеву года на два уйти в отставку – пока не стихнет шум. Обещал потом престижное назначение. В Петербурге тот сдал экзамен на нотариуса, рассчитывал заняться, так сказать, консалтингом по среднеазиатским вопросам. Но получил предупреждение шефа жандармов: именно вам – не стоит! Потомившись без дела, Черняев купил газету «Русский мир» – и, славянофил-консерватор по взглядам, сделал её рупором «оппозиции справа»: критиковал либеральные реформы (в том числе военную), поддерживал антиосманское движение южных славян. В 1874-м в Сербии вспыхнуло восстание против турок. Генерал возглавил там русских добровольцев. Снова стал мировой знаменитостью. Восстание, однако, захлебнулось. Вернувшись домой, Черняев примкнул к «консервативной фронде»: эдакий суровый воин-«правдоруб», указывающий царю на плохих бояр. Но звезда его меркла, особенно рядом со схожим героем, более ярким – генералом М. Скобелевым. В 1881-м новый царь Александр III назначил Черняева туркестанским генерал-губернатором. Увы, как администратор он не блеснул, опять поругался с Петербургом – и через два года ушёл в отставку. Прося государя о материальной помощи (жил весьма небогато), в письме клялся «не прикасаться более к печатному слову». Его сделали членом Военного совета империи, но на заседания даже не звали. Умер в 1898-м.
Кто-то пишет о трагически несостоявшемся государственном и военном деятеле. Кто-то – об амбициозном и капризном критикане, «калифе на час». Возможно, правы и те и другие. Но дерзким взятием Ташкента этот человек, безусловно, подхлестнул ход истории.