Премьера «Чапаева» планировалась к 7 ноября 1934 г. – так сказать, подарок советскому народу к празднику Октября. 4 ноября фильм смотрел Сталин, 5-го состоялся первый показ в ленинградском кинотеатре «Титан», 7-го – в Москве, а дальше до конца месяца – триумфальное шествие по стране. Но «АН» сегодня хотели бы поговорить даже не о самой картине…
Выступают Петька и Анка
Про тут же вспыхнувшую всенародную любовь к этому фильму, про тогдашние зрительские шествия с лозунгами «Мы идём смотреть «Чапаева!» рассказывать можно много. Что ж – фильм, рождённый «воздухом нашей страны» (слова И. Бабеля). Но ведь картина поражала и людей не особо советских по духу. Осип Мандельштам посвятил «Чапаеву» два стихотворения. В США в 1935-м «Чапаев» назвали лучшим иностранным фильмом.
Лучшее свидетельство народности картины – даже не то, что её видел, наверное, каждый, даже не появившиеся спустя годы анекдоты про Василия Ивановича (персонажи анекдота ведь должны быть узнаваемы). Экранные герои воспринимались как живые – по крайней мере в 1930‑е. Напомним происшествие, о котором «АН» писали (№26-2010). В апреле 1935 г. в Георгиевске НКВД арестовал трёх мошенников: мужчину и двух женщин. Они ездили по местным колхозам, встречались с трудящимися, вкусно ели-пили. Выдавали себя за Анку, Петьку и Петькину мать.
Нехороший список
Благодаря фильму имя Чапаева стало знаковым, сам он – символической фигурой. Хотя ещё вопрос – как бы Василий Иванович относился к советской власти, если бы не погиб в сентябре 1919-го?
«Вот Чапаев умер и славится как народный герой. А разве он мог бы согласиться с тем положением в стране и партии, которое сейчас существует?» «Его бы теперь расстреляли». «Каждый честный человек, каждый чапаевец теперь ходит под пулей».
Так, по данным НКВД, говорил в 1930‑е не кто-то, а Иван Семёнович Кутяков – ближайший друг и соратник Чапаева, возглавивший дивизию после его гибели. Мы к Кутякову ещё вернёмся. А сейчас заметим: множество прославленных красных командиров, вернувшись с Гражданской и видя, что творят большевики в их деревнях, повернули оружие против советской власти. Маслаков, Вакулин, Колесов, Фомин, Медведев, Аистов – долог перечень этих имён. Недавние комбриги, комдивы, комполка становились вожаками антисоветских восстаний начала 1920 годов. Чапаев вполне мог оказаться в этом списке! Натура та же.
Скажи мне, кто твой друг
Но допустим, что нет. Что выживший Василий Иванович отвоевал с белыми, остался в армии. Академия, военная карьера... Ну как у того же Ивана Кутякова – он, кавалер четырёх орденов Красного Знамени и Почётного революционного оружия (это, считайте, как пять звёзд Героя Советского Союза), дальше в РККА командовал корпусом. Вполне был благополучный и успешный советский военачальник.
И тут – неожиданный поступок (этот сюжет подробно, опираясь на документы, исследовал историк Н. Черушев). В 1933-м Иван Семёнович написал Сталину письмо с предложением амнистировать эмигрантов – бывших белогвардейцев. Всех – вплоть до Деникина и Керенского. Призвать вернуться, расселить на Дальнем Востоке. Писал: советская власть уже достаточно сильна, чтобы не бояться бывших врагов, а те в случае чего «будут зверски драться с японцами».
Сталин Кутякову ответил – по пунктам, исходя из своей логики. Эмиграция, возражал он, не едина. Генералы «нашими» всё равно не станут. Те, кто в СССР пригодился бы (профессора, инженеры), на Западе уже, как правило, устроились и к нам не хотят, а возиться с небольшим количеством пожелавших приехать – «овчинка выделки не стоит». Демонстративное же заселение бывшими белыми Дальнего Востока – дело опасное: в мире «могут подумать, что мы твёрдо решили воевать с японцами и собираем для этого армию». Кутяков, однако, от своей идеи не отказался. В 1936-м он (формально – по предложению редакции, в порядке обсуждения проекта новой Конституции) написал для «Известий» (копия – в «Правду») статью, где в чуть смягчённом виде вновь говорил, что белоэмигрантов можно простить. Статья, естественно, не вышла. У Кутякова начались неприятности, а тут накатила общая волна репрессий против военной верхушки. Иван Семёнович был арестован, в июле 1938-го расстрелян.
Однако поразителен сам факт. Наверное, это единственный случай, чтобы в сталинском СССР (и прекрасно – см. выше – понимая, чем это грозит) человек на крупном посту призывал, по сути, явить благородство и во имя будущего страны покончить наконец с братоубийственным делением на красных и белых. А ведь Чапаев запросто мог стоять рядом с Кутяковым – они, повторим, были ближайшими друзьями. Вспомним про это, слыша очередной анекдот про Василия Ивановича.
Местные аналоги
Грандиозный успех фильма следовало развить. У Сталина возникла идея снять «Чапаевых» национальных. В 1935-м, вручая орден Ленина Александру Довженко, он предложил тому сделать украинского «Чапаева». Так появился фильм «Щорс». Но дальше пошло не очень. Давалось, например, указание о съёмках «Чапаева» белорусского. В Минске в ЦК перебирали кандидатуры павших в боях с белополяками местных красных командиров – Соловей? Полонейчик? Боревич? Руководители республики Гикало и Голодед в конце концов попросили дорогого Иосифа Виссарионовича лично указать подходящую фигуру. Сталин на их письмо не ответил, а дальше были арестованы и Гикало с Голодедом, и начавшие сбор материалов сценаристы. Идея заглохла.
Первый вариант сценария «Чапаева» написала Анна Стешенко, вдова Дмитрия Фурманова, комиссара чапаевской дивизии, потом – писателя, автора романа «Чапаев». (Но написанное ею Васильевым не понравилось, всё переделали, в титрах значится, что фильм снят «по материалам» Д. и А. Фурмановых.) Фурманов умер в 1926-м, Анна Никитична была вторым браком замужем за Лайошем Гавро, красным комбригом, венгром по национальности. То ли из-за супруги, то ли из-за военных подвигов – так или иначе, Гавро звали «венгерским Чапаевым». Но в 1937-м и его расстреляли.
Во время гражданской войны в Испании «испанским Чапаевым» наши журналисты звали республиканского комбрига Валентина Гонсалеса по прозвищу Кампесино (Крестьянин). Он и впрямь Чапая напоминал – отвагой, стихийным военным талантом, ухватками. Увы! Приехав в СССР, Кампесино не смог учиться в военной академии (не пошёл русский язык), насмерть разругался с Долорес Ибаррури. В войну, уязвлённый, что его не пускают на фронт, решил сбежать к союзникам. Перешёл в Закавказье границу, но стоявшие в Иране англичане передали его обратно. Попал в ГУЛАГ. «Испанский Чапаев» уже давно разочаровался в советских реалиях, в лагерях же Сталина вообще возненавидел. После войны отправленный в ссылку в Туркмению воспользовался неразберихой после ашхабадского землетрясения 1948 г. и ушёл-таки за границу. Добрался до Франции, стал там яростным обличителем советского режима… и вместе с баскскими террористами продолжил воевать с Франко. Арестован французской полицией, 17 лет просидел в тюрьме. После смерти Франко вернулся в Испанию, скончался в 1983-м.
Годился такой человек в герои советской пропаганды?
Уйти, чтобы остаться
И здесь ещё один аспект темы. Когда-то я написал о судьбе Кампесино. И меня разыскал человек, встречавшийся с ним в начале1980-х. Рассказывал: это была странная встреча. Уже совсем другая Испания, другая жизнь, телевидение, космос, первые персональные компьютеры… А тут за столиком окраинной кафешки сидел худой, бедно одетый старик и всё говорил о чём-то несусветно далёком: обороне Мадрида в 1937-м, боях под Брунете… Для него это было как вчера. Осколок поколения, перемолотого в катаклизмах ХХ века, сам триста раз обречённый на смерть, он в силу жизненных обстоятельств чудом уцелел, но словно заморозился на годы и вышел изо льда уже в новую эпоху, раздражаясь на её реалии, психологически оставаясь где-то там, в своём прошлом.
Это «испанский Чапаев». А наш? Василий Иванович погиб в 1919-м – и остался в своём времени. Вынырни он сейчас каким-то чудом из вод Урала – не понимал бы нас, мы не понимали бы его...
Но сам диалог с ним представить можно, потому что благодаря фильму-шедевру мы понимаем, что за человек это был.
Васильевы, не братья
Сегодня мало кто помнит прочие работы братьев Васильевых (надо ли напоминать, что «братья» – псевдоним, они были просто однофамильцами). В известном смысле Георгий Николаевич (1899–1946) и Сергей Дмитриевич (1900–1959) Васильевы оказались заложниками самой знаменитой своей картины. Отныне от них ждали чего-то тоже военно-революционного или хотя бы просто военного. Они и снимали – «Волочаевские дни» (1937), «Оборону Царицына» (1942), «Фронт» (1943). Но, между прочим, до «Чапаева» Васильевы успешно работали и в других жанрах, вплоть до фильма-сказки («Спящая красавица»,1930). Вышедший в 1960-м фильм-опера «Пиковая дама» снят по их написанному ещё до войны сценарию.
Это прежде всего были талантливые и яркие люди, а их Сталинские премии, ордена, титулы – дело, в конце концов, второстепенное.
Оба – из интеллигентных семей. Георгий до прихода в кино – студент, артист (ученик великого И. Певцова, который в «Чапаеве» сыграл белого полковника). Сергей ещё гимназистом сбежал на фронт Первой мировой, солдатом-самокатчиком в революционном Петрограде доставлял депеши в Смольный, в Гражданскую воевал в Красной армии. В 1925-м у двух молодых монтажёров с одинаковыми фамилиями на только что созданной студии «Совкино» рабочие столики оказались рядом – так познакомились. Братья Васильевы – пример двуединого таланта, как, например, Ильф и Петров, Стругацкие. Хотя, заметим: после смерти Георгия Васильева Сергей в 1954-м снял «Героев Шипки» – и фильм получил в Каннах приз «За лучшую режиссуру».
Кстати, Варвара Мясникова, сыгравшая Анку, – его первая жена.
На Новодевичьем Г. и С. Васильевы похоронены в одной могиле.
В 1978 г. ведущие киноведы мира включили «Чапаева» в сотню лучших картин всех времён и народов.