105 лет назад – осенью 1908 г. – российские и европейские газеты сообщили: на «нейтральной территории Морене» предполагается создать государство эсперанто.
Общее место
Ура! Мы наш, мы новый эсперантистский мир построим! Газеты приводили подробности: Морене станет центром всемирного эсперанто-движения… с резиденцией «отца эсперанто» доктора Заменгофа… с театром-эсперанто… оперой-эсперанто…
«Нейтральное Морене» сегодня чаще называют «Мореснет». Или «Морне». Разночтение не случайно. Крошечный клочок земли в силу всякого рода размежёвок и перенарезок границ оказался к концу ХIX века на стыке Бельгии, Голландии и Германии. Так сказать, «спорная территория». Но стоит ли спорить из-за 3,5 кв. км, где лишь две деревушки рядышком да старая шахта? Соседи взяли Морене в совместное управление. Народ на шахту нанимался из всех трёх стран. Носителям разных языков надо было как-то общаться – потому здесь и пришлись ко двору энтузиасты эсперанто. Потом шахта истощилась. Страны-соседи принялись вяло препираться, у кого на Морене больше прав. А местный доктор Вильгельм Молли, пламенный эсперантист, предложил: а пусть здесь будет государство эсперанто! Название – Амикейо (Страна друзей). В Дрездене как раз проходил VI Конгресс эсперантистов, делегаты идею поддержали. На конгрессе присутствовали и наблюдатели от президента США Теодора Рузвельта, от министерства образования Японии и т.д. Это как бы давало шанс на мировое признание.
Граду и миру
За 20 с небольшим лет до того, в 1887-м, в Варшаве произошло малопримечательное вроде бы событие: в гости к врачу-окулисту Заменгофу заглянул хорошо одетый, интеллигентный господин. И с порога заговорил с хозяином на эсперанто – языке, который Заменгоф придумал. Оказалось – Антоний Грабовский, химик. Нашёл службу в Иваново-Вознесенске, ехал туда, в Торуни случайно увидел 40-страничную брошюру «Д-ръ Эсперанто. Международный языкъ. Предисловіе и полный учебникъ». Языки были страстью Грабовского, он их изучал один за другим. «Международный» поразил простотой и логичностью. Что для человека, знающего тридцать языков, освоить тридцать первый, сознательно несложный? Пара дней – и заговорил. А «д-ръ Эсперанто» оказался доктором Заменгофом. Живёт тут же, в Польше. Почему бы не заехать?
Так состоялся первый в мире разговор на эсперанто. Два человека, никогда ранее не пересекавшиеся, говорили на языке, которого до сих пор не существовало, – и понимали друг друга! Заменгоф и Грабовский ощутили почти мистическую связь. Один был еврей, другой поляк, завтра к ним присоединятся русские, немцы, китайцы, кто угодно – и все ощутят не только восторг взаимного понимания, но и родство душ!
Лазарь (потом он стал зваться Людвиг) Заменгоф (1859–1917) родился в Белостоке, жил в Гродно, Плоцке, Варшаве... Тогдашняя Польша в составе Российской империи. В местных городах вперемешку: поляки, евреи, белорусы, русские… Разные веры, разные народы. Край всегда был готов взорваться очередным восстанием, но и в спокойные времена исподволь тлел уголёк взаимного раздражения. Заменгоф считал: все проблемы от того, что люди не понимают друг друга. Нужен общий язык – сначала в буквальном, а потом и в переносном значении. И он этот язык разработал. «Эсперанто» в нём означало «надеющийся», Заменгоф слово взял в качестве личного псевдонима, но оно стало наименованием и самого языка.
А через двадцать с небольшим лет на «языке надеющихся» говорили, переписывались, читали книги уже десятки тысяч человек в самых разных странах мира. Он действительно стал для них и средством общения, и идеологией. И даже возник проект превращения «нейтральной территории Морене» в «страну надеющихся».
Всё просто
Известный писатель Константин Паустовский как-то назвал эсперанто «шелухой от всех языков мира». Валентин Мельников, эсперанто-поэт и переводчик (перевёл на эсперанто «Евгения Онегина») в нашем разговоре заметил: не «шелуха от всех языков», а лучшее от них.
Прелесть эсперанто – в его простоте. 28 букв (и звуков), ударение на предпоследнем слоге, лексика на основе романской, при этом 60% слов – интернационализмы (понятные на русском), лёгкость словообразования, всего два падежа, порядок слов произвольный и т.д. А главное – нет слов и правил-исключений. В любом традиционном языке (русский, английский и т.д.) пишется так, произносится этак, правила специфичны, обусловлены историей развития языка. Эсперанто же – как город, который изначально строился в чистом поле по уже продуманному архитектурному плану. В таком городе, может, нет живописных запутанных переулков, старинных парков и аристократичных дворцов – зато улицы изначально прямы и широки, дома функциональны, коммуникации проложены изначально. Изучить этот язык легко. Как уверяли эсперантисты, через неделю уже начинаешь что-то формулировать, через две – понимаешь медленную речь, через месяц вовсю общаешься. Почему эсперанто, а не 500 слов на английском, достаточных для объяснения с иностранцем? Но 500 слов, говорили мне, – это на уровне «моя твоя понимай» (плюс проблемы восприятия произношения!), а эсперанто – уже полноценный язык, на котором ты вовсю изъясняешься с таким же эсперантистом – китайцем или шведом. Ещё мне говорили: сколько лет нужно, чтобы изучить английский для нормального общения, столько же месяцев – на освоение эсперанто.
«Враги», «шпионы», «коммунисты»
Увы. Проект лопнул. Кто ж отдаст пусть даже три с половиной квадратных километра людям, которые просто говорят на каком-то придуманном языке (в конце концов Морене-Мореснет достался Бельгии). Но расстройства особого не было. Эсперантисты ведь не столько своё государство хотели, сколько мечтали о взаимопонимании между людьми в разных странах мира. И только. Или не только?
Дальше надо говорить о вещах, вроде бы абстрактных – но принципиальных. О противоречиях между красивым проектом и реалиями жизни.
Вот появился международный язык. Вот его поддержали Лев Толстой, Максим Горький, Ромен Роллан (список можно продолжать). Ах, прекрасные идеалисты-гуманисты с мечтой о всеобщем братстве! Но везде и всюду есть ещё и консерваторы, которым «мировое братство» до фени, им важна своя страна. Что само по себе тоже нормально – просто в ХХ веке консерватизм много где дошёл до уродливых форм. А есть ещё спецслужбы, они всегда настороженно относятся к неофициальному и бесконтрольному общению своих граждан с непонятно кем за рубежом.
Характерно: создателя Российской Эсперанто-лиги, героя Русско-японской войны, офицера Генштаба Александра Постникова в 1911-м обвинили в шпионаже (ложно) и дали 8 лет каторги (а расстреляли в 1925-м уже советские чекисты – хотя в Гражданскую Постников служил у красных и от эсперанто отошёл). Это был удар по российскому эсперанто-движению, который его перед Первой мировой сильно приглушил – хотя и не заглушил полностью.
Вовсю востребовано эсперанто у нас оказалось в 1920-е. Троцкий этот язык считал «языком мировой революции». Появлялись советские эсперанто-организации, проводились конгрессы... Но в 1937–1938 гг. советские эсперантисты сплошь пошли под нож: эсперанто – «язык шпионов».
А в Германии тем временем с немецкими эсперантистами расправлялся Гитлер – для нации это был «тайный язык евреев и коммунистов».
Тут бы заметить, что эсперанто вообще ненавистен диктаторам. Но всё сложнее. Активно поддерживали «международный язык» Муссолини и Мао, Тито и Хомейни. В этих случаях своя логика: где-то – традиция, где-то – реклама страны и идеологии.
Язык для человечества
И всё же был у эсперанто шанс стать не просто хобби энтузиастов, а официальным мировым языком. В 1919–1920 гг. образовалась Лига Наций – предшественница ООН. Рабочими языками в Лиге были английский и французский (позже ещё и испанский). Но один из переводчиков, швейцарец Эдмон Прива, крупный эсперантист, предложил: а почему бы ещё и не эсперанто? Просто, удобно, никому не в обиду. Более того! С подачи Прива представители одиннадцати стран выступили с предложением – в школах государств – членов Лиги изучать эсперанто. Осваивается быстро, и выросшие дети из разных стран завтра уже смогут как-то объясняться друг с другом. В основном «за» были страны небогатые – южноамериканские, азиатские, ближневосточные. Из европейских – разорённые войной (Бельгия), переживающие кризис (Италия), молодые (Чехословакия). В общем – заинтересованные в выходе в «большой мир».
Но авторы инициативы не подумали, что наступают на больное место одной из держав-основательниц Лиги – Франции. Французы всегда яростно переживали за престиж собственной культуры (вспомните их сегодняшний пунктик насчёт голливудских фильмов). Идея получила жесточайший отпор. Доводы: введение эсперанто чревато вытеснением в Лиге французского – «классического языка дипломатии»... Истинные интеллектуалы не разговаривают на искусственном международном жаргоне полуобразованных социалистов... Пусть дети лучше учат живые языки стран с великой литературой…
В общем – Франция наложила вето.
…После Второй мировой войны история эсперанто не отмечена ни особыми репрессиями, ни особыми прорывами. Кому интересно – увлекались, занимались, общались с единомышленниками дома и за рубежом. Просто волею естественного хода вещей роль международного языка стал выполнять английский – пусть гораздо более сложный и неудобный. Сегодня эсперанто скорее такой «клуб по интересам».
Конечно, здорово, потратив пару-тройку месяцев на изучение, заиметь знакомцев где-нибудь в Китае или Бразилии. С другой стороны, если с сугубо практической точки зрения (общение с носителями другого языка), – уже есть на рынке карманные электронные штучки, которые тут же синхронно переводят с родного на иностранный и обратно. Завтра эти штучки будут дешевле и совершеннее. Боюсь, с годами они не то что эсперанто, а вообще необходимость учить другие языки заменят. И так изъясниться можно будет.
Нашлась бы общая тема для разговора.