23 ноября – 130 лет со дня рождения Йона Рабе. Этого человека часто сравнивают со знаменитым Оскаром Шиндлером. Что ж, сходство есть: оба были немцами-бизнесменами, оба состояли в нацистской партии, и тот и другой спасали обречённых: Шиндлер – евреев, а Рабе – китайцев. «Список Рабе» даже внушительнее: в нём до 250 тыс. человек. Правда, действовал герр Рабе не один, и ситуация была иная.
Хотел школу
Интересный, конечно, вопрос – какая нелёгкая в 1934-м занесла Йона Рабе в нацистскую партию? Его внучка объясняет просто: дед хотел, чтобы в Нанкине появилась немецкая школа – для его детей, для детей других местных немцев. Но школа – это учителя, деньги... Официальный Берлин соглашался пойти навстречу – если нанкинские немцы подтвердят лояльность новому германскому режиму. Рабе в Нанкине был статусной фигурой: крупный предприниматель, генеральный директор Siemens China Co – китайского представительства знаменитой электротехнической фирмы «Сименс». Ну и записался в наци. Зато школу открыли!
Может, и так. Хотя, возможно, Рабе тогда вступал в НСДАП вполне искренне. В 1934-м нацисты только пришли к власти, ещё не было холокоста, концлагерей. Он жил в Китае уже почти 30 лет, немецких реалий не знал, за делами на родине следил по газетам. Да, победила на выборах в рейхстаг партия, твердящая о национальном возрождении, – отчего ж не поддержать? Кроме того – из песни слов не выкинешь – Гитлер (по крайней мере поначалу), похоже, ему по-человечески и впрямь нравился.
Йону Рабе было уже за пятьдесят. Жена, дети. Положение. Диабет. Такие люди уже не рвутся совершать подвиги. Но когда наступает момент – кто ж тебя спросит?
Начало Второй мировой
Мы привычно меряем всё европейскими мерками. Вот и отсчёт Второй мировой войны ведём от 1 сентября 1939 г. – даты нападения Германии на Польшу. Между тем известный дипломат В. Фалин (кстати, в «АН» №18, 2008 г.) справедливо заметил: начиналось-то всё раньше, с захвата Японией Маньчжурии (1931 г.). И логическим следствием тех событий стала японо-китайская война (1937–45 гг.).
К моменту японского вторжения Рабе в Нанкине не было: отпуск, поехал отдыхать. В Китае тогда царил гоминьдановский режим Чан Кайши, и Нанкин (не Пекин!) был столицей страны. Потому японцы этот город так стремились захватить. Что ж, удалось – китайская армия была численно больше, но качественно хуже по всем статьям. Но Рабе взволновали известия о кромешных бомбардировках по ходу японского наступления, о зверствах на захваченных территориях. Оставив семью на безопасном севере, он выехал в Нанкин. Объяснял: там мои служащие-китайцы, их близкие. Это мои друзья, я о них должен позаботиться.
Офис в бомбоубежище
Когда приехал – город уже нещадно бомбили. Было ясно, что гоминьдановские войска столицу не удержат. В саду своего дома Рабе распорядился выкопать бомбоубежище. Над ним (шутил так) установил плакат с названием Siemens China Co
и сказал сотрудникам, что отныне офис фирмы здесь. Пожилой, энергичный, очкастый, со стальной каской на лысой голове, в белой рубашке с неизменным галстуком-бабочкой, не знающий отдыха, всюду успевающий, с вечными шутками-прибаутками – таким вспоминают его в те дни. Дать волю эмоциям позволял лишь поздней ночью, наедине с тетрадными листами: вёл дневник, в котором фиксировал всё, что видел и слышал. Записи были печальны. Кругом паника, японцы всё ближе… Сбежали местные власти, сбежал Чан Кайши, бегут все, у кого есть возможность… Иностранцы – в том числе…
Посол Германии потребовал, чтобы и Рабе покинул город. Но тот отказался.
Таких не пожелавших эвакуироваться иностранцев в Нанкине осталось десятка два. Их имена сегодня высечены на плитах Нанкинского мемориала. Немцы, американцы… Австриец. Вот, судя по имени, француз. Один русский – Николай Подшиволов, белоэмигрант. Ещё, подбирая материалы, я нашёл упоминание о русском татарине Циле. Священники, бизнесмены, инженеры… У каждого были свои мотивы остаться. Но, видимо, справедливо всех этих людей назвать идеалистами – в хорошем смысле слова. Прагматики-то сразу «сделали ноги». А эти…
Они объявили себя Международным комитетом по безопасности в Нанкине. Выгородили в центре города участок примерно в четыре квадратных километра, объявили его «зоной дипломатической неприкосновенности». И, когда японцы вошли в город, – стали принимать сюда прячущихся от резни горожан.
Нанкинская резня
В декабре 1937 г. в ходе японо-китайской войны (1937–1945) японские войска взяли Нанкин – тогдашнюю столицу Китая. Началась шестинедельная бойня местного населения. Число её жертв разнится, но порядок цифр в любом случае ошеломителен – от 200 до 500 тыс. человек. Японцы убивали гражданское население, военнопленных, всех, кто попадался под руку. Людей расстреливали, рубили самурайскими мечами, закапывали живьём, закалывали штыками… Массово насиловали женщин – от девочек до старух. «Нанкинская резня» стала одним из главных эпизодов обвинения на Токийском процессе 1946–48 гг. (аналог Нюрнбергского процесса для Дальнего Востока). В 1997-м о ней напомнила миру историк Айрис Чен (США) в книге с характерным названием «Изнасилование Нанкина. Забытый холокост Второй мировой войны». А. Чен впервые рассказала и о Й. Рабе, ввела его свидетельства в научный оборот.
Под знаком свастики
В принципе японцам плевать было на этих самозванцев и их дурацкую зону. Но господин Рабе! Он ведь не просто известный бизнесмен, но и представитель Германии – союзницы Японии по Антикоминтерновскому пакту. Кроме того – нацист, местный партайгеноссе!
И тут – особый поворот темы. В снятом три года назад фильме «Йон Рабе» (режиссёр Ф. Галленбергер) есть эффектные кадры. Японская бомбёжка, народ в панике мечется по улице, тогда Рабе достаёт огромное полотнище со свастикой, все кидаются под него, и самолёт проносится, не сбросив бомбы. Когда смотришь – чувства возникают противоречивые. Но имеется фото – Рабе в своём саду, к земле колышками прикреплено такое вот полотнище со свастикой. То есть как защитный опознавательный знак действительно использовалось. И на других снимках – Рабе то с повязкой Красного Креста, то с повязкой со свастикой. Плюс значок со свастикой на груди. Рабе тогда записывал в дневнике, что этот знак для японцев убедительнее. Один из его товарищей по Международному комитету тогда сказал примерно так: я убеждённый антифашист, но, если это нужно для спасения людей, – сам свастику нацеплю.
В общем, именно в силу данных особенностей именно господина Рабе избрали главой Международного комитета по безопасности Нанкина.
Число спасённых
Скольких он спас? Неохота жонглировать цифрами – ведь как вести статистику? Резня длилась шесть недель. Тысячи китайцев тогда нашли защиту в «зоне безопасности». При этом кто-то уходил, кто-то приходил, кто-то уходил и возвращался… Была, например, отдельная трагедия с находившимися в зоне бывшими солдатами: Рабе убедил их сложить оружие, не подвергать риску других – вы, дескать, будете как бы военнопленными под международной защитой. А японцы их всё равно похватали и уничтожили. Этих людей считать спасёнными? Погибшими?
Так или иначе, считается, что в зоне нашли укрытие в общей сложности порядка 250 тыс. человек. В доме самого Рабе – более 600. Ночами люди спали везде: в комнатах, в коридорах, в туалете. А ведь их надо было ещё кормить! При необходимости – лечить! Предотвращать эпидемии! При этом вести вежливые переговоры с японскими властями (а ночью в дневнике в отчаянии записывать описания происходящих зверств).
Нет, памятник Йону Рабе в сегодняшнем Нанкине стоит не зря.
В начале 1938 г. фирма «Сименс» категорически потребовала, чтобы её представитель в Китае вернулся в Германию: дальнейшая коммерция здесь невозможна, чего ж вас держать. Рабе решил подчиниться – благо, волна военных преступлений уже пошла на спад, а Международный комитет стал силой, с которой японцы считались.
Его со слезами провожали тысячи людей. Рабе торжественно вручили красный шёлковый платок, на котором иероглифами было выведено: «Для сотен тысяч людей ты – живое воплощение Будды».
В Германии он выступил с серией лекций о происходившем в Нанкине. Добивался встречи с Гитлером, чтобы рассказать об увиденном. Вместо этого был арестован гестапо. Не посадили, но «профилактическая беседа» была грозной. Рабе настоятельно порекомендовали заткнуться и не позорить «наших союзников». Изъяли часть собранных им свидетельств (в частности, отснятые в Нанкине киноплёнки).
И Рабе заткнулся. Похоже, у него начался мучительный кризис. Который усугубился, когда уже Германия пошла утверждать в мире свой «новый порядок», и Рабе узнал, что творят немцы в захваченных странах. Работал в «Сименсе» на незначительных должностях, а вечерами привычно вёл дневник да систематизировал нанкинские материалы – в расчёте, что когда-нибудь кому-нибудь они понадобятся.
Но формально он оставался членом нацистской партии, потому после мая 1945-го дважды арестовывался – сначала нашим СМЕРШем, потом английской контрразведкой. Брали, видимо, больше для проверки, обвинений не предъявили, но процесс денацификации обязали пройти. Траты на адвокатов съели последние деньги. Рабе впал в полную нищету. Голодал, семья одно время питалась (есть записи в дневниках) крапивой и похлёбкой из желудёвой муки. В 1947‑м о его бедственном положении узнало гоминьдановское правительство Китая. Предложило переехать в Китай, обещало полный пенсион, но просило выступить на Токийском процессе свидетелем. Рабе, однако, отказался – он пребывал в состоянии полной апатии и душевной опустошённости. Впрочем, для него собрали деньги жители Нанкина, американские миссионеры, с которыми сдружился в 1937-м, начали присылать продуктовые посылки. Однако 7 октября 1949 г. была основана ГДР, Рабе оказался на её территории. Помощь пресеклась.
Только ему и жить оставалось недолго – 5 января 1950 г. Йон Рабе умер.