Май 1945 года. Северная Вестфалия, занятая американцами. Ночью у моста солдаты придерживают автоколонну – три «виллиса» и пять бронетранспортёров. Поясняют: на той стороне реки – немецкие «пантеры». Ошмётки какого-то эсэсовского танкового полка выскочили внезапно к мосту, думали переправиться, а мост уже наш. Мы им говорим: Германия капитулировала, война закончена, сдавайтесь, к чему жертвы?! Они совещаются, но, похоже, не верят, готовятся к прорыву…
Встреча на мосту
Американская колонна – тоже не просто так. Это везут на следствие одного из столпов рейха, главу «Трудового фронта» нацистской Германии Роберта Лея. Лей предлагает ответственному за доставку полковнику Гаррисону: давайте я пойду к танкистам парламентёром и скажу, что вы их пропускаете. Парням ведь терять нечего, ударят – сметут всех. Я не сбегу, моя семья – у вас. А дальше пусть катят, куда хотят. Далеко не уйдут. Гаррисон соглашается.
Среди танкистов – усталых, грязных, озлобленных – Лей вдруг видит неожиданного персонажа. Доктор Август Хирт, штурмбаннфюрер, глава Анатомического института СС, руководитель медицинских программ общества «Аненербе». Создатель знаменитой коллекции черепов, демонстрирующей отличия и преимущества одних рас над другими. Откуда здесь? Хирт смотрит на Лея сумасшедшими глазами: я спасаю коллекцию! Тянет к одной из «пантер», из ящиков достаёт черепа, суёт под нос: смотрите, бесценные экспонаты! Увы, часть «экспонатов» – свеженькие, полной обработки пройти не успели, от них тошнотворно пахнет. Хирт не замечает, зато экипаж смотрит на него с ненавистью: в машине всё провоняло, едем с открытыми люками. Лей спрашивает командира: зачем вам это? Тот пожимает плечами: псих-профессор твердит, что черепушки дорого стоят, я и велел погрузить на всякий случай. Вдруг завтра кто купить захочет!
О пропуске самоходок удаётся договориться. В ночной тьме они с рёвом проносятся мимо. Из одной на мгновение доносится смешанный с запахом бензина смрадный дух хиртовых «экспонатов» – и Лея начинает неудержимо рвать. Вся жизнь – зря! Германия в руинах, миллионы жизней загублены, нас проклинает весь мир – а ради чего всё было? Чтобы доказать, что один череп правильнее другого?
Первый из последующих
Мы пересказали одну из самых сильных сцен в романе писателя (и постоянного автора «АН») Елены Съяновой «Каждому своё». Через два с небольшим года коллегам зловещего профессора Хирта предстояло выслушать приговоры на Нюрнбергском «процессе докторов». Он завершился 65 лет назад – 20 августа 1947 г.
Вообще «суд над врачами» – первый из серии процессов, проследовавших после суда над главными нацистскими преступниками. Потом были «суд над судьями» (нацистскими юридическими чиновниками), суд по «делу Круппа», суд над командованием вермахта – целая череда. Но начали с медиков. Почему? Раньше собрали доказательную базу? Или слишком очевидна сама ситуация? Люди самой гуманной профессии сознательно отринули гуманизм ради решения своих задач.
Хирта на скамье подсудимых не было. Успел сбежать. А кто был? 23 человека – врачи-«экспериментаторы», работавшие в концлагерях и медицинские чиновники высокого ранга (вроде Карла Брандта, личного врача Гитлера, и рейхсминистра здравоохранения – его судили за развёртывание «программы Т-4» – это принудительная эвтаназия душевнобольных).
Прикладные задачи
Подсудимые обвинялись в военных преступлениях и преступлениях против человечности, выразившихся в форме «медицинских преступлений». Таковыми были признаны: убийства заключённых в целях пополнения анатомической коллекции А. Хирта (официально – «собрание скелетов университета в Страсбурге»); разработка и реализация программ насильственной эвтаназии и стерилизации (рейху не нужны были всякие душевнобольные и расово-неполноценные, их следовало умертвить или лишить возможности плодиться); серия бесчеловечных принудительных экспериментов, выполнявшихся с прикладными целями.
Что имелось в виду? Ну, например, исследования по заказу люфтваффе. Лётчик сбит где-то над полярным морем. Самолёт падает с большой высоты. Прыжок с парашютом. Как среагирует организм на перепад давления? Сколько сможет выдержать организм в ледяной воде? Какой должна быть конструкция спасжилета? Что лётчик будет пить – ведь вода кругом морская? После спасения – какие нужны процедуры, чтобы переохлаждённое тело поскорее восстановило нормальную температуру?..
Сами по себе вопросы ставились вполне здраво. Ответы на них искали (и ищут) врачи многих стран. Просто в нацистской Германии к решению любых задач подходили по-нацистски. И тут уж прямая логическая связь между поиском ответов на конкретные медицинские вопросы и отрезанием голов во имя теоретизирований профессора Хирта.
Медицинские преступления
Проблемы реагирования организма на резкий перепад давления? Что ж… В Дахау оборудуется барокамера, в которой условия такого перепада имитируется. В неё загоняются подопытные – узники концлагеря. Из 200 человек около 70 погибли.
Пребывание в ледяной воде? Кладём подопытных в ванны с плавающим льдом. Или голыми в снег. Потом проверяем, что скорее вернёт промороженного (если ещё дышит) к жизни. Горячая ванна? Отпаивание травяными настоями? Живое тепло положенной рядом женщины (тоже из узниц)? Что пить лётчику, плавающему в морской воде? У нас есть два варианта опреснительных препаратов. Берём контрольную группу (44 заключённых Бухенвальда), держим без воды, но поим опреснёнными продуктами. Посмотрим, кто выживет.
Те же немудрящие методики – при испытаниях лекарств: от туберкулёза, сыпного тифа, гепатита. А также при поиске защиты от боевых отравляющих газов – фосгена и иприта. Берём узников. Заражаем их. Или травим – когда речь шла о газах. (Когда испытывались разновидности стрептоцида – вызывалась гангрена.) Смотрим, кто выжил. А кто не выжил… Ну зачем захламлять голову мыслями о всяких «расово-неполноценных» да врагах рейха!
Заметим: именно после «процесса врачей» был принят «Нюрнбергский кодекс» – свод международных правил, регулирующих порядок проведения медицинских экспериментов. Такой урок на будущее. Предполагает строгую добровольность со стороны испытуемых. Полное информирование их о состоянии здоровья, прерывание испытаний в случае ухудшения. Страховки… Один из важнейших документов медицинской этики.
Фанатик патологий
Писатель Елена СЪЯНОВА – для «АН»:
- Для меня Август Хирт – типаж учёного-фанатика, которому важны лишь его идеи – а там хоть трава не расти! В нацистской Германии он идеально пришёлся ко двору.
Начинал Хирт с дела вполне достойного: сам солдат Первой мировой, он искал противоядие от иприта. Проводил эксперименты на себе, попал в больницу. А ипритом в Первую мировую был отравлен Гитлер. Ему доложили: врач – вчерашний фронтовик чуть не погиб, ища спасение от газа, с которым вы, фюрер, так горько знакомы. После этого карьера Хирта была обеспечена. Он продолжил опыты, но экспериментировал уже на узниках концлагерей. Люди гибли, слепли…
Свою «анатомическую коллекцию» Хирт создавал по заданию Гиммлера (впрочем, интерес был взаимным). «Материал» тоже шёл из концлагерей. На «процессе врачей» разбирался факт убийства ради пополнения коллекции 88 узников Дахау. С Хиртом сотрудничали также начальники ряда лагерей, например Берген-Бельзена. Кроме того, в материалах Нюрнберга фигурировал подписанный Хиртом документ для Восточного фронта: в нашей коллекции нехватка черепов «еврейско-большевистских комиссаров», вот инструкция, как отделять от тела. Сам Хирт объяснял, что кроме антропологическо-расовых целей черепа ему требуются в связи с исследованиями всякого рода патологий.
Степень вины
Докторов судили американцы. Заслушивались свидетели, обвинители, адвокаты, подсудимым давалось последнее слово.
Семь человек приговорили к повешению. Пять – к пожизненному заключению. Четверых – к длительным срокам. Семерых оправдали – второстепенных участников событий и тех, чьи эксперименты не повлекли жертв.
Пожизненное никто до конца не отбыл. Приговорённые к срокам вышли через пару лет. Люди, признанные нацистскими преступниками, в Западной Германии потом благополучно работали врачами, держали собственные клиники, кто-то получил медицинскую премию, кто-то продолжил исследования в ВВС США.
Но они хоть как-то ответили. А разговор будет неполным, если мы сегодня не вспомним тех, кто от юридического возмездия ушёл. Тоже ведь знаковые персонажи.
Доктор Йозеф Менгеле, «ангел смерти» из Освенцима…
Доктор Зигмунд Рашер, начинавший эксперименты с гипотермией (переохлаждением). Колоритная фигура – убеждённый нацист, который даже собственного отца отправил в концлагерь. Но прославился не этим. Рашер был женат на старой приятельнице Гиммлера, даме много старше себя. У них родилось трое детей. Считалось, что доктор Рашер экспериментирует и в области гинекологии, вот и результат – столь важный для улучшения демографической ситуации в рейхе! А потом случился скандал: на мюнхенском вокзале кто-то попытался украсть младенца, и полиция задержала преступницу. Оказалось – фрау Рашер. Выяснилось: женщина тронулась на теме своего бесплодия. Потому муж в Бухенвальде просто забирал детей, которых рожали пригнанные в лагерь женщины (одно время у него такая возможность была), и супруги Рашеры выдавали их за своих. За «обман рейха» доктора отправили в Дахау. Убит охраной за день до того, как в лагерь вошли американцы.
Наконец, доктор Август Хирт, с которого мы начали рассказ. Этого искали до конца 1950-х, потом прекратили, придя к выводу – застрелился в июне 1945-го.
Елена Съянова – для «АН»: «Верю ли я в это? Верю. Хирт был фанатик. Не только фанатик-нацист, но и фанатик того, чем занимался. Такой человек не мог бы тихо сидеть где-нибудь в Латинской Америке. Ему нужны размах и любимое кровавое дело».