История, которую сегодня расскажут «АН», конечно же, вспомнилась в связи с недавними страшными событиями в Норвегии. Мы не проводим прямых параллелей. Современная Норвегия – не российская глубинка 1920-х, и вообще «каждая несчастная семья несчастлива по-своему». Но и там, и там была трагедия – невинные люди погибли от рук безумца. А когда происходит громкое событие, историк невольно начинает рыться в памяти – случалось ли нечто похожее раньше?
Кровавое дело
Итак: 22 июля 2011 года, Норвегия. Утром – страшный по мощи взрыв в правительственном квартале Осло, через несколько часов – бойня в молодежном лагере на острове Утойя. 97 погибших, десятки раненых.
26 июля 1925 года, Советская Россия, Костромская губерния, деревня Иванниково. Массовый поджог, выстрелы из засады, 10 погибших, 11 раненых.
Убийцы… В Норвегии это 35‑летний Андерс Беринг Брейвик. Сначала он подготовил и произвел взрыв, потом, переодевшись в полицейскую форму, вооруженный пистолетом и автоматом, снаряженными ядовитыми пулями, прибыл на Утойю, где располагался молодежный лагерь Норвежской рабочей партии. Объявил, что хочет сделать сообщение, собрал ребят – и открыл по ним огонь. Далее прошел по острову, стреляя в каждого, кто попадался на глаза. Когда прибыл полицейский спецназа – сдался.
По Иванникову в 1925-м с охотничьим ружьем ходил местный крестьянин Грачев 47-и лет. Известно о нем немного, лишь то, что упоминалось в газетных судебных отчетах – а там даже имя-отчество не называлось.
Норвежец Брейвик симпатизировал крайне правым, ненавидел мусульман и либералов (подростки в лагере – дети его идейных врагов), сочинил манифест «2083 – Европейская декларация независимости» на полторы тысячи страниц, именовал себя «тамплиером» и «учеником Ричарда Львиное Сердце». Заявил, что считает свои действия зверскими, но не преступными.
Грачев, наверное, на суде мог выразиться примерно так же.
Там, где бродил Cусанин
Иванниково – это под Судиславлем, 50 километров от Костромы. Где-то в этих краях Сусанин утопил поляков, Саврасов написал «Грачи прилетели». Глубинка, леса. В нашем случае существенно, что с 1917-го до 1920 года в губернии почти вдвое сократились посевные площади. Что ж – революция, Гражданская война, мужики воевали, поля зарастали. Но тем в большей цене, получалось, земли, остававшиеся в обработке. И тем пристальнее интерес к людям, которым эти земли принадлежали.
Грачев считался богатеем – 15 десятин, лошадь, корова. Детей у них с женой не было, и, чтобы справляться, он нанимал батраков. До революции служил старшим лесничим у местного помещика Третьякова.
Дореволюционная служба Грачева – деталь, кое-что про человека говорящая. В принципе лесничий – административная должность, требующая высшего или специального среднего образования. Правда, лесничий при помещике мог быть просто кем-то вроде ответственного за лес, эдаким объездчиком, гонявшим браконьеров и порубщиков. Так или иначе, конфликты с другими местными жителями на таком посту неизбежны.
И тут – 1917 год. Помещиков погнали, лес стал ничейным, а грачевская служба сама собой упразднилась. Он стал просто пахать землю – как все.
Но «как все» Грачев не был – и земли от прежних времен имел больше, и самоощущение оставалось другим. Опять же – батраков нанимал.
Дальше – больше. 1925 год – это еще не коллективизация, но уже времена комбедов и утверждения новых отношений на селе. Советская власть заново перенарезает землю. А у соседей к Грачеву понятно какое отношение. В общем, вместо 15 десятин ему оставили только три.
Из судебных отчетов: «Попытался было Грачев силой взять свою бывшую землю и запахал часть ее, но собрать урожая не удалось: крестьяне прогнали с поля его жену, пришедшую жать. Обращения Грачева к суду с просьбой оставить бывшую землю ему также ни к чему не привели: суд отказал».
Еще в отчетах есть упоминания, что в те дни у него пала лошадь, и Грачев стал подозревать: кто-то из односельчан приложил руку.
И вообще на суде он признавался: после того что случилось – думал уже только о мести. Зациклился. На все махнул рукой, ночами не спал, ходил угрюмый, без конца прокручивая в голове, как с кем из обидчиков посчитается. Наконец план созрел.
26 июля. Начало
Утром этого дня Грачев снял со стены ружье, рассовал по карманам все имевшиеся в доме патроны. Взял флягу с керосином, навернул на железный прут тряпку – приготовил факел для поджогов.
Именно потому что стояла горячая сенокосная пора, деревня была пустая – разве что кое-где старики со старухами да дети малые. Грачев начал ходить от двора к двору и подпаливать дома своих обидчиков.
Столбы дыма увидели на покосах. Испуганные люди кинулись в Иванниково. Этого Грачев и ждал. И началось – подъезжают на телегах односельчане и попадают в грачевские засады. Целился бывший лесничий тщательно, промахов не давал, попавших на мушку не жалел. Мужик, баба, ребенок, виноват перед ним, не виноват – какая разница? Все виноваты! Лошадей тоже стрелял – если мой конь околел, почему ваши должны оставаться? Причем, видимо, в криках, в дыму, в гуле пламени никто поначалу ничего не мог понять.
Не политикой единой
Тут есть обманчивый момент: свести разговор к тому, что это, мол, все проклятые большевики, кабы они не сломали привычный уклад… Не надо! Крыша может поехать у кого угодно, когда угодно, где угодно – а повод найдется. Помню пример из старой книги по психиатрии: в те же 1920-е случилась похожая трагедия в Германии – молодой сельский учитель отомстил соседям-крестьянам, грубым и злым (по его мнению) людям. Взял карабин, прошелся ночью по деревне, положил кучу народу – и гордо покончил с собой. Там политика была ни при чем – просто учитель вернулся с Первой мировой без ноги, ему показалось, что деревенские хромоту передразнивают, над умником издеваются... А 1 июня было 10‑летие «трагедии в Катманду – 2001 года», когда непальский принц (!) Депендра покрошил из автомата всю свою многочисленную королевскую семью, включая отца-короля и мать-королеву (см. «АН», 01.06.2006). Тоже никакой политики: человеку жениться на любимой девушке не разрешали.
…Есть реальные проблемы. И есть грань, которую нельзя пересекать. Эта грань – людские жизни вообще и жизни людей посторонних в частности. Исламизация Европы, так волновавшая Брейвика, – серьезный вопрос. Но не повод убивать детей. Какие-то односельчане по-жлобски обошлись с Грачевым и его женой – неужели это основание, чтобы стрелять всех подряд?
26 июля. Окончание
В сухой летний день огнем быстро занялась уже вся деревня. Примчались крестьяне из соседних деревень – помогать тушить. Грачев их не убивал, но и тушить не давал – отгонял выстрелами. Еще в отчетах упоминается какой-то появившийся «отряд из Судиславля» – пожарные? По ним Грачев открыл огонь на поражение. Один убитый, один раненый.
«В результате этой дикой мести от дер. Иванниково к вечеру остались лишь головешки. Всего сожжено 14 крестьянских домов со всеми постройками, застрелено шесть крестьян, тяжело ранено девять, из них трое уже умерли от ран (потом, видимо, умирали еще, потому что общее число жертв больше. – Ред.). Убиты 12 лошадей. Во всей деревне сегодня осталась одна лошадь» («Известия», 12.08.1925).
К концу дня прибыли из Костромы вооруженные красноармейцы и милиция. Грачев сдался.
На суде он держался спокойно, «на вопросы отвечал даже с некоторой улыбкой». Пощады не ждал. Оспорил только обвинение в сопротивлении милиции: «Милиции я не сопротивлялся».
«Грачев приговорен к расстрелу. В Костроме приступлено к сбору пожертвований в пользу пострадавших крестьян».
Вариант Марвина Химейера
История американца Марвина Химейера (1951–2004) в чем-то схожа с историей Грачева. Химейер тоже мстил обидчикам. Правда, есть принципиальная разница – Грачев сознательно шел убивать людей и многих убил, а единственной жертвой «войны Химейера» стал сам Химейер. Он вел огонь – по полиции. Но пули никого не задели. Промахивался Химейер или сознательно не хотел проливать кровь – вопрос открытый.
Химейер, сварщик по профессии, держал маленькую автомастерскую в городке Гренби, штат Колорадо. Конфликт между ним и администрацией местного цементного завода возник из-за забора: завод, расширяясь, уперся в территорию, где располагалась мастерская Химейера. Завод хотел выкупить землю Химейера, тот согласился, потом поднял цену – в общем, не договорились. Завод обратился за помощью в мэрию (кто у вас главный налогоплательщик?), начались суды. Химейер их проиграл. Кроме того, мэрия начала штрафовать его за все подряд, грозила отнять дом. Кончилось тем, что Химейер продал бизнес, и все деньги потратил на переоборудование имевшегося у него очень мощного бульдозера «Комацу» в настоящую боевую машину. За полтора года он обшил «Комацу» самодельной броней, поставил видеокамеры, сделал бойницы для стрельбы из кабины.
4 июля 2004 г. это чудовище вышло на городские улицы. Химейер смерчем прошел по территории завода, снес заводоуправление, цеха, склады. Потом покатил по самому городку, руша административные здания и дома обидчиков. С полицией у него был настоящий бой, но остановить бронированного монстра не могла даже взрывчатка! Жертв не было, потому что оповещенное властями население успело бежать.
В конце концов бульдозер заглох. Химейер застрелился.
Многие ныне считают его «героем-антиглобалистом». Хотя заметим: крошечный (1,5 тыс. жителей) Гренби от разрушений восстанавливается до сих пор. Завод после этой истории закрылся – и крах градообразующего предприятия обернулся тяжелыми экономическими проблемами для земляков Химейера.