Амати… Страдивари… Гварнери... Имена-легенды, создатели скрипок-шедевров. Что думают о великих мастерах сегодняшние российские хранители их наследия?
Этот материал построен на разговоре с двумя замечательными скрипичными мастерами – Амираном Оганезовым и Михаилом Азояном (см. нашу справку). Не скрою, в других источниках я встречал и иные суждения, объяснения фактов. Но решил оставить как есть. Источники – дело темное: здесь так, там иначе. А на мои вопросы отвечали люди, которые всю жизнь в своем ремесле. Они лучше знают! И вообще, правда мастеров, говорящих о мастерах, выше правды мелочного буквоедства.
Почему Амати?
В литературе мне попалось что-то вроде генеалогического древа: кто в скрипичном деле чьи традиции продолжил. От кружочка с именем Николо Амати идут в стороны могучие ветви – его ученики Страдивари и Гварнери.
Тут просто все, объяснял Михаил Азоян. В XVII веке Италия пережила эпидемию чумы. Почти все скрипичные мастера погибли. А Николо Амати из Кремоны чудом уцелел. Человек был, видимо, добрый и педагог хороший. В принципе средневековые ремесленники учеников (если это не свои дети) брали без особой охоты – чего конкурентов плодить! Но жили небогато, вот и соглашались поучить мальчишек, если родители заплатят. Время на обучение особо не тратили: покажут какие-то азы, а дальше – что схватил, наблюдая за наставником, то твое. Амати же учил всерьез, а с сироты Страдивари и денег не стал брать. И вышло, что самые знаменитые впоследствии имена связаны с его мастерской.
По этой же причине мир сегодня играет на скрипках-«аматизе» – тех, что сделаны в традициях семейства Амати. Потому что мэтр Николо тоже не вдруг появился: его дед Андреа – один из основоположников итальянского скрипичного ремесла, дядя Антонио и отец – Джироламо – крупнейшие мастера. Хотя, возможно, выживи в эпидемии кто-то другой – нынешние скрипки выглядели бы чуть иначе.
Высокое ремесло
В фильме «Визит к минотавру», снятому по популярному детективу братьев Вайнеров, мэтра Николо играл Р. Плятт, а Страдивари – С. Шакуров. Пусть будет так: портретов великих мастеров все равно не осталось. Мы вообще о них знаем мало, путаемся с датами, с эпизодами жизни. Люди ведь были незнатные, по тогдашней социальной шкале – кустари какие-то вроде сапожников (ладно, чуть выше: «высокое ремесло», как выразился М. Азоян). Что от них осталось, кроме шедевров? Записи в церковных книгах, редкие бумаги. Чуть больше известно о Страдивари: он уже при жизни считался великим. Но рассказ о Страдивари-подлинном скучен. Событий в его биографии – минимум. Фанат, зацикленный на своих скрипках. Приходил в мастерскую с зарей, уходил на закате – и так изо дня в день всю жизнь. Прожил 93 года, ни разу не выехав из родной Кремоны.
А когда не о чем рассказывать – возникают легенды. Мистика всякая или байки, как славный мастер ходил по городу, стучал тростью по заборам и, если «слышал» доску с «музыкальным» звучанием, выламывал и уносил. Мои собеседники смеются: зачем? Это был очень богатый человек, он заказывал любое дерево, хоть из Турции, хоть из Германии...
Разговоров о тайнах Страдивари много, но реальная загадка, объясняли мне, одна: грунт. Не лак, а именно грунт! Их постоянно путают из-за ошибок в переводах, поскольку не во всех языках есть слово, обозначающее «скрипичный грунт» – особое покрытие, находящееся между деревом и верхним лаком. Как раз фирменный красно-коричневый страдивариусовский лак («драконья кровь») на некоторых инструментах со временем сошел, но на качестве звука это не отразилось. А вот грунт, видимо, и обеспечивает акустику и сохранность. (А. Оганезов: «На «Титанике» плыл квартет, игравший на «страдивариусах»: две скрипки, альт и виолончель. «Титаник» затонул, инструменты плавали по волнам. Их подобрали, склеили заново – и они зазвучали. Грунт! А японцы в свое время разъяли скрипку Страдивари на составные части, сделали компьютерно-точную копию, воссоздали все известные покрытия, но не знали состава грунта. И не зазвучало!»)
При этом ингредиенты, которые использовали тогдашние мастера, известны. Но Страдивари был гением. Каким наитием он определял пропорции? Это как борщ, объясняли мне. Свекла, капуста, картошка – никакого секрета. Поваренные книги имеются. Но у одной хозяйки съедаешь кастрюлю и оторваться не можешь, а у другой выходит бурда бурдой.
Кое-что о рассказчиках
Амиран Павлович Оганезов – заслуженный работник культуры РФ, скрипичный мастер-реставратор, главный эксперт по струнным инструментам Государственного музея музыкальной культуры имени М. Глинки.
Михаил Яковлевич Азоян называет себя его учеником, хотя пришел в музей уже зрелым мастером. Лауреат V Международного конкурса им. Чайковского в номинации «скрипичные мастера».
Потомок Вуарена
Но, допустим, однажды будут разгаданы последние секреты, и мы сможем сделать… Что? Ну, скажем так – какую-то очень хорошую скрипку. Только ведь это не будет Страдивари! Потому что Страдивари – имя, марка, шлейф легенд, аромат столетий... А у нас получится просто очень хорошая скрипка. Стоит ли тратить время и силы? Однако, с другой стороны, тратят же люди! И на смену одним легендарным именам приходят другие.
Давайте сейчас не говорить о фабричном выпуске массовых инструментов: конвейерное и штучное производства – понятия разные. Меня интересовало другое – кто и как приходил в это ремесло?
Тут оказались свои сюжеты. Ладно, мои собеседники: они по первой профессии – музыканты. Уже близко. А известны мастера – бывшие резчики, пекари. Блестящий Фаньоло вообще был собачьим заводчиком. Держал человек питомник, заглянул случайно в мастерскую приятеля – и жизнь пошла по новой колее. Михаил Тухачевский командовал армиями, громил врагов Республики Советов – и отдыхал, делая скрипки (в 1937-м в число участников «военно-фашистского заговора» попал скрипач Большого театра, который консультировал маршала). Есть места, где изготовление скрипок – традиция, своего рода народный промысел. В той же Кремоне ныне порядка 300 мастеров (и еще сотни четыре работают неофициально – налоги не платят). Или французский Мерикюр… «Город мастеров!» – уважительно заметил Амиран Павлович.
Но именно в Мерикюре случилась у него одна колоритная встреча. Предстояло знакомство с одним из тамошних коллег. Вежливый человек, впервые идя к кому-то, берет цветы для хозяйки. В отеле Амирану Павловичу объяснили, как найти цветочный магазин. Попутно заметили: там торгует сын Вуарена. А Вуарен – такой «смычковый гений», очень громкое имя в профессиональной среде. В магазине Оганезов как бы невзначай поинтересовался у господина за прилавком: месье, я слыхал, что ваш отец… Сын Вуарена рассмеялся: да отстаньте вы все от меня! Папа – это папа, я – это я. Бабки надо делать, а не скрипки! И обвел рукой букеты: вот они – живые деньги!
Второй Страдивари
Но, может, он по-своему и прав? Детям гениев даже труднее! Считается, что сын Амати профессионально настолько уступал отцу (хотя мои собеседники с этим не согласны), что в результате репутация фамилии пошатнулась, семейное дело пришлось закрыть. Лишь двое из двенадцати сыновей Страдивари продолжили дело отца (достойно, но не поднявшись до сияющих вершин). И не им завещал великий Антонио свою мастерскую со всеми запасами дерева, шаблонами, инструментарием, а мастеру Бергонци, с которым на пару в последние годы работал. Есть и такая логика: не выходит быть первым – не роняй имя, зарабатывай на хлеб чем-то другим, уступи дорогу тем, кому по нраву это нудное, кропотливое занятие, погружение в мир профессиональных таинств.
Ведь действительно от таинств этих голова кругом идет. Вы в курсе, например, что на смычки для хороших скрипок берется конский волос лишь от белых жеребцов (поставляет Монголия)? Почему именно белых и именно жеребцов? У лошадей белой масти волос тоньше, а у жеребцов (в отличие от кобыл) в силу анатомии струя мочи бьет вперед, на хвост не попадая, потому качество волоса лучше. Оптимальное же дерево для смычка – южноамериканский фернанбук.
Так что позвольте не углубляться далее в рассказ о соотношении плотности ели для верхней деки и клена для нижней или о том, как из сушеных ягнячьих кишок делались струны в былые времена и как делаются сейчас… Боюсь, обязательно что-то напутаю.
Фальшивых «страдивари-гварнери-амати» и прочая по свету гуляют многие тысячи. Оганезов улыбается: сколько раз бывало – его приглашают «на разговор», дрожащими руками раскрывается футляр: «Что скажете, Амиран Павлович?» – «Что скажу: хороший инструмент. Долларов триста стоит». – «Как – триста? Мне говорили – это Гварнери! Я отдал (называется аховая сумма)». Что ж, например, до Первой мировой в Германии вообще был отдельный почтенный промысел – делание копий скрипок средневековых мастеров. С клеймами, все как полагается. Иногда неплохо выходило, по сегодняшним ценам тысяч на десять «зеленых» такая работа тянет. Притом что подлинный «гварнери» на аукционе «Кристи» недавно был продан за 3,54 миллиона.
Продолжать можно долго, однако давайте остановимся. О том же Оганезове снято несколько фильмов. Заметите их в программе телепередач – посмотрите, не пожалеете. Обидно другое: сейчас в России искусство скрипичных мастеров уходит. «Нас на Москву человек десять осталось», – вздохнул Амиран Павлович. Возможно, он меряет своими строгими мерками, но факт есть факт: нет больше существовавших при советской власти школ, лабораторий, да и настроение в обществе другое. По логике Вуарена-младшего: деньги надо делать…
И потому, когда в конце разговора мы с собеседниками подняли по поводу знакомства по интеллигентной рюмочке коньяка, прозвучал тост: за то, чтобы не потерялись ключи от старинного изысканного мастерства!
Как думаете – стоит за это выпить?