Если бы «АН» выстраивали рейтинг первоапрельских розыгрышей 65-летней давности, этой заметке досталось бы одно из первых мест. В «Известиях» №83 за 1935 г. закавказский Институт культуры извещал, что в горных районах Армении «записаны народные сказания, песни и сказки, распеваемые певцами – ашугами – о жизни Ленина. Особый интерес представляет сказка о Ленине, написанная на акбабинских эйлагах (пастбищах в горах)».
Сел на коня, поскакал
Я никогда не был на акбабинских эйлагах. в жизни не видел ни одного ашуга. И по профессиональному журналистскому цинизму поначалу даже подумал, что тогдашние «Известия» (или закавказские фольклористы) разыгрывали народ – благо заметка публиковалась почти что 1 апреля. Хватает на высокогорных пастбищах забот, кроме как песни о Ленине слагать! Но какие розыгрыши в то время? Да еще на такую тему! Потом, порывшись в источниках, решил: могла быть такая сказка. Выглядела, например, так:
«Все беки и все аги сели на коней,/ Пошли, поскакали на Ленина-вождя./ Рабочих своих созвал Ленин-вождь,/ Пришли. Кто взял кирку, кто – молот, кто – серп./ Сам Ленин-вождь сел на коня, поскакал,/ Шаумян-вождь сел на коня, поскакал,/ Мясникьян-вождь сел на коня, поскакал,/ Микоян-вождь сел на коня, поскакал,/ Калинин-вождь сел на коня, поскакал,/ Сам Сталин-вождь сел на коня, поскакал,/ За ними пошла беднота» и т.д.
Цитирую произведение, опубликованное в сборнике «Творчество народов СССР» (1938), записанное, указывается, в 1934 г. «со слов шерстобоя Габо Барцумьяна, 65 лет, жителя г. Ленинакана».
«Беки», «аги» и вожди с армянскими фамилиями придавали песне соответствующий национальный колорит. В сборнике приводились также схожие образцы казахского, белорусского, эвенкийского, киргизского и прочих фольклоров.
Вместо царя
Давайте условимся: мы сейчас не говорим о подлинном Ленине. Фигура эта для отдельного разговора, а дергать походя за усы мертвого льва… Но был еще Ленин – персонаж советской мифологии. И уж тут встречаются образцы творчества, восторгающие своим простодушным дебилизмом.
Но откуда эта мифология взялась?
У известного литературоведа А. Панченко есть работа, где автор, именно как профессионал‑литературовед доказывает сфальсифицированность большинства «народных сказаний» о Ленине. Однако разбирать случаи, когда ловкие ребята стилизовали под «народное творчество» собственные строчки, неинтересно. Кроме того – так ли все просто?
«Я в Москву вчерась приехал/ Навестить своих сынов./ Как явился я в столицу,/ Слышу-вижу перполох./ Говорят, Ильич скончался,/ Что деятель мировой/ Память вечную оставил/ У трудящих он собой». Эти строчки я нашел в «Известиях» февраля 1924 г. (Ленин умер 21 января, но отклики публиковались еще несколько недель). Редакция сообщала, что стих принес некий подмосковный крестьянин, публикуется без правки. Первая мысль была: не надо! Сами сочинили. Но историки, всерьез знающие эпоху (например, С. Павлюченков, автор интереснейшей книги «Орден меченосцев» – о формировании в 1920-е годы советского партаппарата), замечают: именно крестьянство смертью Ленина было опечалено. Тут специфика народного сознания: хороший царь – плохие бояре. Ленин в общественном сознании стал новым царем. Ходили слухи: Троцкий за войну, а Ленин за мир. Восстания против продразверсток, «зеленая» война? Но это, как правило, была реакция на действия местных начальников, ходоки на этих начальников как раз Ленину и приходили жаловаться. И вот царь «возьми да помре». Кто на смену придет, что дальше будет?
К нашей теме это имеет прямое отношение.
За стеклом
Мы здесь приводим сказку «Как наказал Ленин крестьянского обидчика». В виде прикола она давно гуляет по Интернету, в прошлую пятницу в посвященной Ленину программе «НТВ-шники» ее с выражением зачитали. Вопросов нет – комичный пример народного мифа. Но замените имя Ленина любым другим – и будет вам обычная быличка про «хорошего начальника». Нечто подобное про разных вождей в разных местах встретишь. Бродячий сюжет.
Есть еще один подобный сюжет – царь переодевается, ходит по улицам и тайком от свиты наблюдает подлинную жизнь (примеры – от Гарун аль-Рашида до Бориса Ельцина времен руководства московской парторганизацией). Понятно, что и Ленин в народных мечтах подобные штуки выкидывал. В сказке «Скоро проснется Ильич» вождь вызывает «главного советского доктора»:
«– Можешь сделать так, чтобы я умер, только не совсем, а для виду? Хочу испытать, как без меня дела пойдут.
– Что ж, – отвечает доктор, – это можно. Положим тебя не в могилу, а в такую комнату просторную, а для прилику стеклом накроем, чтобы пальцем никто не тыкал.
– Только вот что, доктор, чтобы это было в пребольшом промежду нас секрете. Ты будешь знать да еще Надежде Константиновне скажем».
Сказано – сделано. Соратники порыдали, а потом «положили Ленина в амбаришко, марзолей называется. Проходит день, два... неделя, месяц – надоело Ленину лежать под стеклом». Он вылезает и начинает совершать тайные променады. Узнает: все в порядке – в партию после его смерти приняли уйму народу, заводы работают, в деревне жизнь налаживается. Ленин «в марзолей лег успокоенный, спит вот уже много дней. Теперь уже, наверное, скоро проснется. Вот радость-то будет».
Правда, не отпускает мысль, что именно по этой сказке кто-то прошелся «рукой мастера». Слишком уж содержание напоминает эдакое объяснение читателю попроще политики партии: зачем понадобился мавзолей, почему Ленин там нетленный… Кстати, записавший (?) эту сказку поэт Родион Акульшин в войну попал в плен, в СССР уже не вернулся, жил в США, где стал верующим баптистом и писал религиозные стихи, – такие вот жизненные повороты.
Зато в сказке «Каменный столб» Ильич совершает деяние странное, но близкое народному сердцу: залазит на «пребольшущий столб каменный», который, оказывается, стоит в Москве. Со столба видна «не только Расея вся, но и все земли чужие», на него многие пытались вскарабкаться, но удалось только Ленину. Высокорасположенная точка наблюдения позволяет видеть правду, но вниз лидер большевиков уже не может: свыше ему велено нести свою вахту вечно.
Как наказал Ленин обидчика крестьянского
Сказка записана в конце 1925-го или в начале 1926 года Л. Ильинским во Владимирской губернии.
Был у Ленина товарищ-друг что ни на есть первейший – разверстки комиссар. И вот сказали Ленину, что друг-то его этот обижает мужиков да живет несправедливо, добро народное не бережет. Призвал его Ленин и говорит:
– Друг ты мой, правда это?
Тот молчит, голову опустил. А Ленин ему:
– Мужика теснить ты права не имеешь. Потому мужик – большая сила в государстве, от него и хлеб идет. Значит, как друга своего я и наказать тебя должен примерно.
Поцеловал Ленин друга-то, попрощался с ним, отвернулся и велел расстрелять его.
Вот он Ленин-то какой… Справедливость любил.
«Головы у Владимира нет»
После русского фольклора вернемся к «Мифам народов СССР». Как уже сказано, там образцы творчества не только армянских шерстобоев. Например, в узбекском сказании «Огненный Ленин» Ильич от любви к народу в буквальном смысле сгорает: «Но потушить это пламя не было сил у людей:/ Разве потушишь степь, пылающую от края до края?/А огонь сердца Ленина был в тысячу раз сильней!» Грузинский колхозник сравнивал Ленина с солнцем, а сказитель-хант – с луной. Но круче всего эвенкийская сказка.
Охотника Долбонэ злые купцы подговаривают стрельнуть в тайге некоего Владимира (ясно, кто подразумевается?). Долбонэ ловит Владимира в прицел, но… «Целит в голову, смотрит: головы у Владимира нет, одно тело за мушкой идет. Начнет целиться в спину, смотрит: ноги идут, над ними голова идет, а спины нет, мушка в пустое место глядит». Тем временем «глухарь с ветки кричит: «Меня убей, Владимира не убивай». Белка кричит: «Меня убей, Владимира не убивай». Кукушка кричит…» – и далее вся местная фауна, включая медведя, лося и выдру. Расстроенный Долбонэ вместо Владимира убивает зайца (видимо, признак крайнего огорчения). Но затем природа объясняет Долбонэ, что это она защитила Владимира: пихта заслонила ему голову, багульник – спину… Заканчивается, как положено в сказке, хорошо: Владимир победил, у Долбонэ – новое зимовье, купцов больше нет, а и торговать в лавке теперь научат его сына.
Жил, жив, будет жить?
Официальная «ленинская народная мифология» началась с призыва журнала «Коммунистическое просвещение» (1924 г.) «поспешно приступить к собиранию произведений устного творчества масс о Ленине, особенно теперь, когда смерть вождя так остро ощущается рабоче-крестьянскими массами». И начал лелеяться весь этот бред, закономерно превративший вождя большевиков в персонаж анекдотов. Хотя – из истории не выкинешь! – творить официальный Большой миф о Ленине помогали действительно талантливые люди: Маяковский, Есенин, Зощенко…
Но не выкинешь и другое. В уже упоминавшейся программе «НТВ-шники» известный историк (и постоянный автор «АН») Рой Медведев заметил: мы до сих пор живем в государстве, скроенном по ленинским лекалам. Он – основатель страны, нравится это или нет.
Дальше – два пути: или продолжать борьбу с «Лениным мифологическим» (хотя чего уж сейчас кулаками потрясать, все и так ясно), или попытаться вписать его в современную жизнь – ведь есть до сих пор у Ильича почитатели, и с этим надо считаться. И тут (расскажу происходившее в программе для тех, кто ее не видел) зазвучали слова XXI века: «ребрендинг», «креатив»… Вышел юноша‑рекламщик, предложивший осовременить ленинский образ, сделать его стебной «фишкой» для всяких социальных программ: микрокредитование, дешевое жилье… Эмблему предложил веселую, но понятную молодежи: Ильич пальчиками делает «виктори». Не такая дурная идея, между прочим. Но традиционные ленинские защитники, вроде Анпилова, возмутились. Ну что сделать – родней им Ильич привычный, пусть даже он в сказках стоит на столбе или вылазит из-под мавзолейного стекла!
И пока это так – нелюбители Ленина могут быть спокойны.