Война за жизнь

На войне есть место не только ратному подвигу, а спасти солдата можно не только меткой стрельбой и умением воевать. Владимир Александрович Белов, полевой хирург, военный врач, получил Звезду Героя РФ за «совокупность спасённых жизней». В 94-ом, когда началась Первая чеченская война он поехал в Грозный по собственному желанию. Понял, что его знания, опыт и навыки больше всего нужны не в гарнизоне, в мирной жизни, а там, где на волоске от смерти ходят 18-19-летние пацаны и молодые офицеры. 

О том, что заставило принять такое решение, отличии хирургии на войне и на гражданке, а главное о любви и жизни, в нашем интервью с Героем.

– Владимир Александрович, вы всегда хотели стать врачом? 

– Всегда! 

– С самого детства? 

– С самого детства! С 7 класса школы. Самое интересное, что абсолютно помню.

– А как это осознание пришло? 

– Моему отцу вызывали скорую, приехал доктор, он оказывал помощь. Меня это настолько впечатлило, что я сразу захотел стать врачом. Хотя учился, если честно, не очень.

– Почему выбрали именно профессию хирурга?

– В 1973 году я ездил поступать в Военную медицинскую академию им. Кирова. Но с моим аттестатом, в котором средний балл был 3,2, с двумя 5-ми были по биологии и физкультуре, не взяли. В итоге поступил в Муромское медицинское училище. Как-то летом у нас была практика в нашей ЦРБ, а в неё пришёл, только-только после института молодой хирург-травматолог Александр Иванович Архименя. Я был на дежурстве и вот он меня подзывает и говорит: «Там аппендицит привезли, пойдём, постоишь на крючках (специальные приспособления, которые применяются при расширении раны)». И вот это для меня-студента, была ключевая точка, от которой всё и пошло. Тогда понял, что только хирургия!

Привлекла она из-за своей сложности, наверное. Тут ведь каждый случай уникальный. У нас есть поговорка, что на аппендицитах орден не заработать, а вот крест – мгновенно! Был у нас случай, когда я вытащил отросток длинной 18 см! Он аж под печень уходил! 

Когда идёшь на операцию никогда не знаешь, что тебя ждёт. Это сейчас есть обследования, томографы. А в 1993 году, после развала СССР, нас осталось 3 врача на всю больницу – терапевт, я-хирург и анестезиолог. И это на 150 коек (50 инфекция, 50 хирургия, 50 терапия). Рентгена нет, лаборатории нет – ничего.

– Доктор – это призвание?

– Пожалуй, да. Просто в какой-то момент падает какой-то флажок и всё. Теперь ты врач навсегда.

– Как получилось, что вы попали на войну? 

– Стоит только захотеть! Был такой генерал-полковник авиации Виталий Егорович Павлов, Герой Советского Союза. Не зная, что он большой генерал, я как-то на взлетном поле в Ханкале подхожу к нему и говорю: «Товарищ генерал, с передовой приехали по замене, надо бы мне домой поехать, а никто на борт не берёт». На войну довезли за несколько часов, а оттуда никто увозить не хочет! Поэтому стоит только захотеть и на войне окажешься в секунду!

– Это было по собственному желанию? 

– Вообще, да. Но супруге я не говорил об этом. Я сказал, что меня посылают. А коли я человек военный, то если меня посылают, значит, надо ехать. Когда она узнала через полтора или два года, то сказала: «Белов, как ты был дурак, так дураком и остался!». Я ведь попросился почти сразу как началась Первая чеченская, в январе, сразу после Нового года. И это несмотря на то, что у меня тогда дети сильно болели.

Попросился я очень осознанно! Это не было каким-то душевным порывом. На ту пору я уже был состоявшимся врачом, очень неплохим оперирующим хирургом. Просто понимал, что я сейчас больше всего нужен именно там, а не здесь. 

– Что для вас было самое страшное на войне? 

– Прошло уже 20 лет, а я не хочу вспоминать! На войне страшно каждую минуту, каждую секунду. Но ужас в том, что ты привыкаешь к смерти, а привыкать нельзя. Если привыкаешь – перестаёшь боятся и сохранять себя. Я сейчас именно о самосохранении, а не трусости. 

– А как удавалось это чувство самосохранения сохранить? 

– Порой его не было. Просто везло. 

– Есть мнение, что медики - циники. А тут еще и война. Не становишься ещё большим циником?

– Это да! Медики – циники. Но есть разница между просто циником и циником хирургом. Потому что без здорового цинизма в нашей профессии просто не выжить. 

– А сами операции, на гражданке и на войне сильно отличаются? 

– Очень сильно. Очень. Технически, ни в чем, а в обстановке безумно. Отличаются, как чёрное и белое. На гражданке, когда идёшь на операцию тебе подготовили больного, всё чистое, беленькое, спокойно моешь руки, тебе надевают перчатки, халатик, анестезиолог делает наркоз, сестра подаёт тебе инструмент. А на войне всего этого нет. Всё делаешь сам. Вместо халата – бронежилет. Вместо операционной – подвал. Моя операционная была на цокольном этаже полуразрушенного дома, бывшем ресторане «Терек». Там же находился штаб бригады морской пехоты и всё, что нас разделяло – это синяя занавесочка. 

Психологически тяжело было работать. Чтобы поспать 2-3 часа, нужно было принять несколько таблеток Феназепама. Настолько были натянуты нервы.

Награждение

– Есть ли у вас одна конкретная операция, которую вы могли бы назвать самой сложной? 

– Самая сложная операция – была каждая. Каждый следующий раненный совсем не был похож на предыдущего. Ни сама операция, ни само ранение. Были ранение черепа, ранение грудной и брюшной полостей, ранение конечностей.

Был один случай – ранение кисти. У меня рука не поднялась ампутировать. Я набрал трубок и сопоставил все косточки и отправил в тыл с надеждой, что там солдатику спасут руку. Я горжусь тем, что у меня не было ни одной ампутации. Я старался оставить и человека в живых, и чтобы у него жизнь потом нормальная была. Там же все молодые были, парни по 18-19 лет в основном, им же ещё жить и жить.

Был морпех, кореец, у него было ранение бедра. С чистой совестью можно было ампутировать. Он меня спрашивает: «Доктор, я тхэквондо увлекаюсь, а я смогу заниматься?». Тут бы не заниматься, а ходить бы ты на своих двоих смог…

– Вы же тоже получили ранение – вас контузило. Как это случилось и как продолжали работу?

– Получилось очень просто – сошлись звёзды. Пятница 13-ое и Старый Новый год. Часов 7 утра. Мы были на цокольном этаже, все окна были закрыты листом железа – импровизированная защита от рикошетов и случайных осколков. Там же рядом с окном у нас стояла печка, труба которой выходила на улицу. В тот день я был дежурным и раз уж дежурный, решил подбросить дров в печку. Я наклоняюсь и как шандарахнет! Вместе с этим листом железа лечу к противоположной стенке. Хорошо, что наклонился, если бы стоял во весь рост, мне бы всё в лицо прилетело!

Контузило. Сутки отвалялся, наложили повязку и вперёд, снова работать.

– Тяжело ли восстанавливаться после войны?

– Тяжело. Я очень многое пересмотрел в своей жизни после войны. Главное – я полюбил жизнь. Узнал её цену. У меня сыну почти 33 года, а я при каждой встрече обнимаю его и говорю: «Как я тебя люблю!». С дочкой также. А про мелких я вообще молчу – трое внуков. А их как люблю!

– Вы сказали, что отправились по собственному желанию в Чечню. Не пожалели?

– Нет! Я не пожалел! Я ни о чем в своей жизни не жалею. Ни о том, где учился, ни о том, как учился. Я никогда не пожалею, что я женился на той девушке, на которой и сейчас женат. Ни разу не пожалел и счастлив, что она, Нина Аркадьевна, со мной. Ничего бы ни хотел в жизни менять.

Конечно, не может быть в жизни всё кучеряво и хорошо. Просто трудные моменты нужно пережить и всё. В 2016 году у меня буквально рухнул мир, и чтобы никто не видел моего состояния я уходил в сарай, закрывался и выл. У сына диагностировали онкозаболевание, оперировали. Состояние будто сидишь на бочке с порохом. Но мы живём дальше, у нас масса планов и сын после операции умудрился жениться и подарить нам великолепную внучку. Это нечто!

А уходил тогда, чтобы никто не видел моего состояния. Я же за всех отвечаю в семье – я не могу себе позволить при них так себя вести. Если они меня таким увидят, то им-то тогда что делать?

 Владимир Александрович Белов с внуком

– Как вы познакомились с женой?

– А я с ней не знакомился, мы учились вместе в Муромском медучилище. Она меня тогда терпеть не могла. Это было как у Маяковского «Барышня и хулиган». Нина Аркадьевна была спокойной домашней девочкой, а я, как говорит жена, весь такой из себя кручёный ходил.

Мы закончили вуз, все разъехались кто-куда, после призыва в армию, я поступил в Горьковский медицинский институт. И как-то на 3 курсе я приехал в Муром, она жила там, случайно пересеклись и я решил её в кино позвать на «Экипаж», тот самый, советский. Странно, но она согласилась. 

Прошло недели 2-3, и я говорю: «Выходи за меня замуж!». Она, разумеется, в ответ: «Я? За тебя? Да упаси меня боже!». И на этом всё закончилось, как она думала. Но не я! Я приехал ещё раз, зашёл к ней домой и под каким-то предлогом у моей будущей тещи взял паспорт Нины. Пошли с ней гулять. Подходим к загсу, говорю: «Пошли заявление подавать!». Она, мол, а у меня паспорта нет! И тут я показываю его… Никогда не забуду, как она встаёт в дверях, растопырив руки и говорит: «Нет! Я за тебя замуж не пойду». Я очень аккуратно, нежно ручки ей убрал, дверку открыл, и мы пошли. И вот мы уже 39 лет вместе! Конечно, если бы она не хотела за меня замуж, то не стала бы писать заявление.

Какая разница между люблю и очень люблю? Мне кажется, что её нет. Я свою жену – просто люблю! И каждый день ей говорю об этом.

– А за что любите?

– За то, что я такой какой есть. И я её люблю за то, что она такая, какая есть. Вот и весь рецепт. Как прожить такую долгую жизнь вместе? Где-то промолчать, чтобы обойти острые углы. Но главное – это понимать, что семья и её интересы на первом на месте. Нужно, чтобы личный интерес не перевешивал интерес семьи.

Всё ещё зависит от того с каким настроем люди создают семью. Бывает так, что они уже изначально настроены на развал своего союза. А есть те, кто настроены на созидание. Мы же с Ниной Аркадьевной с нуля всё начинали. Когда я был студентом мы жили на съёмной квартире в Горьком. А первый гражданский костюм-тройку себе купил, когда был старшим лейтенантом – гражданской одежды у меня было не много. А зачем, если есть форма?

А сейчас у меня есть всё – прекрасная семья, дети, внуки! На каждые праздники собираемся все вместе. Этим и живём!

Татьяна МАТВЕЕВА,

Студентка 1-го курса ИГСУ РАНХиГС