Восемьдесят пять лет от роду, из них более сорока отданы водному бассейну великой реки Енисей. Давайте знакомиться – Вильям Алексеевич Косогов, судоводитель морского и речного флота, лоцман проводки иностранных морских судов, ветеран органов государственной безопасности (годы службы 1966-1985 г.г.), ветеран ВМФ, морского и речного флота, член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств, председатель красноярского отделения общественной международной организации «Союз Советских офицеров им. Героя Советского Союза адмирала Н.И. Ховрина».
– Вильям Алексеевич, вы подошли к серьезной жизненной дате, ваш корабль подошел к морскому бую, можете начать свой рассказ о своем «енисейском романе» – морском и речном?
– …Тот и другой я, потому что заканчивал Красноярский речной техникум, но уже с морским уклоном. Со второго курса нас уже готовили к морскому делу на Игарку. Молодым гардемарином я уже проходил практику на морских кораблях, в том числе и иностранных. Вышел государственным лоцманом – офицером, в погонах. Молодой, энергичный, красивый – мы все были такие бравые. Правда, нас предупреждали на иностранных кораблях на кителях погоны не носите, секретность, не желательно… Нас молодых не воспринимали по началу. Образ лоцмана же у всех тамошних – свитер с большим отворотом, сапоги в скрутку, морская шапка ушанка… (улыбается). А мы такие стройные и поджарые, наутюженные в вяловых сапогах. Обученные хорошо, удостоверение на русском и английском языках. Осенью ходили в морскую круговую проводку от Дудинки до Мурманска.
– Какой у Вас стаж морской?
– В купе с речным, стаж где-то 42 года. А он и сейчас еще идёт (иронизирует)! С молодых лет я служу в органах госбезапасности и обеспечивал флотские задачи. И когда нам надо было работать на иностранных судах, «крышу» мне обеспечивать не надо было. Она была «автоматом».
Всегда был активистом, комсомольцем. Всегда выбирали в руководящие общественные органы. В генах досталось мне все от отца. Кстати, мой отец погиб в первые дни войны, потому что служил на границе. И попал в первую же мясорубку. У нас в семье сохранилось письмо, наверное, последнее, враг стягивает на границе военную технику – быть войне. Мать меня воспитывала, конечно, но больше пионерская и комсомольская организации. Воспитывали всему хорошему. Не только меня, всех. Наше всё поколение такое…
Как вместо свинца
В бой бросали сердца
Если не было боезапаса…
Такой народ был, крепкий, стойкий, боевитый, с повышенной требовательностью и самоотдачей. Лоцманская работа у меня была интересная, и очень нравилась. Проводка корабля – это встреча с новыми людьми, традициями, понятиями. Интересно всегда.
Но поскольку я был идейным, меня быстро в Игарке избрали секретарем горкома комсомола. Согласился быстро…
– Партия сказала надо, комсомол ответил есть!
– Да, так и было. Тепло вспоминаю товарища Кубрак – первый секретарь горкома партии Игарки, очень авторитетнейший, честный, принципиальнейший и порядочный человек. Хотелось равняться на таких руководителях.
– В Игарке вы прожили примерно семь лет! Это приличный срок, все же северный город…
– Игарка тогда был порт международный, красивый город. Не сейчас конечно… малое поселение. И в то время мы были востребованы. Чуть позже я служил и работал в Дудинке лет десять. И для меня и Игарка и Дудинка это мои малые родные города, им отдана моя молодость, душа рвётся к ним и сейчас… И все же прежде всего это КОРАБЛИ. Города и корабли! Они не могут быть раздельны…
А что Игарка? Город он не хмурый,
В нем не страшна полярная зима.
Есть два театра, есть дворец культуры
Да, стоквартирные дома.
Тогда Игарка был самый деревянный город в мире. В нем все было деревянным, дома, мостки, тротуары, дороги… Противопожарная система была на самом высоком уровне. Всегда город чистый. Дождь пройдёт, и все дорожке вымоет. Дорога, тротуары блестят – красота!
Дудинка для меня был проходным портом. Мы чаще его проходили, грузы не часто выгружали. А Игарка был наш порт. А тем более когда открылся Интерклуб, стали позволять иностранцам выходить с кораблей в клуб. Это же тоже особенность того советского времени.
– По-хорошему, 17 лет отданные вами северным портовым городам – это треть вашей трудовой деятельности?!
– Северное землячество, у нас таймырское, это критерий настоящей дружбы. Мы до сих пор собираемся вместе. Другие землячества помаленьку сошли с дистанции, а мы идем вместе по жизни, собираемся, дружим, помогаем друг другу. Читаем стихи, поём песни вместе. Песня композитора Шемлякова:
В дальних южных морях,
Где блуждает миражная дымка.
Отдаёт якоря океанский корабль Дудинка.
У него на борту может финики, может бананы
И чужие склоняются краны
Над ним в чужом порту…
Дудинка самый северный город земли. И надеюсь, на моем юбилее мы о нем споем.
– Какое влияние северные города оказали на вас, вашу личность?
– Всегда занимался спортом, не зависимо где я находился. Купались в снегу после баньки, закалялись, купались в северных заливах. Бегали на лыжах, гимнастику любил. Военным офицерским троеборьем увлекался – призер и чемпион различных соревнований (военное троеборье: лыжи, стрельба, подтягивание).
Национальное население сбегалось смотреть на нас купающихся. У них же не принято купаться. Поверье есть народное, если с лодки выпал кто-то, то его не спасали. Так морю угодно, духам. Шаманов слушали.
Практику проходили на шхуне. Представь, такелаж, мачты, буш… а мы с него ныряем. Местные смотрели на нас, как на чудаков. Удивительное время.
– Как судьба Вас угораздила жениться и оказаться на севере?
– Семейная жизнь моя начиналась естественно, мы с женой моей первой учились в техникуме на одном курсе, в одной группе и сидели за одной партой. Галина Александровна Шаркова, красивая, умная женщина. Меня отправили по окончанию лоцманом, а её вторым штурманом на пароход «Жданов».
Вот сижу на вахте в Игарке и вожу суда, и периодически встречаю и провожаю свою зазнобу. Романтично всё это. Наши встречи – золотые звенья нашей судьбы!
Позже состоялся второй брак с Любовью Григорьевной Каменских. Удивительный человек, деликатная, воспитанная, музыкальный работник по профессии. К культуре меня приспособила. Тоже к сожалению из жизни ушла уже.
А познакомились мы с ней во время «белого» танца. «И на глазах у всех» мы и познакомились, а потом и подружились. Это я уже служил в комитете госбезопасности и жил в Красноярске, вот и свела меня судьба с Любовью Григорьевной.
– Всего у Вас четверо детей, Вы счастливый отец?
– Сын Артем Вильямович, к сожалению погиб, был известным в крае адвокат. От первого брака Катюша – старшая доча. Во втором браке дочь Аня и сын Алёша. Дети у меня уже взрослые и всеми я ими горжусь.
Отцовское счастье в том, что дети выросли порядочными людьми. Именно порядочными. И всегда старался детей оградить от всего тлетворного. Они отзывчивые и внимательные. Все дружны, мы одна семья!
– А про внуков?
– Со временем конечно понял разницу и почувствовал, что такое дети, рожденные в молодости и уже в более позднем возрасте. И у меня так сложилось, что более поздние мои дети воспитывались параллельно с внуками. И конечно же может сердечной теплоты к ним было больше. Был случай, когда мы со второй супругой поехали на курорт, то с нами поехали и дети и внуки, примерно одного возраста, и на пляже соседи недоумевали, как у такого бравого отца, могут быть и внуки. И Любаша, и дети, и внуки называли меня папой.
Теперь уже и правнуки есть. И все они для меня дороги. Подойдет ко мне правнучек, а мне его так хочется обнять, теплом своим согреть. И они чувствуют мой свет, тянуться. Один внучок мне говорит: «Обожаю деда!» Гордится мною…
– Сейчас живете в Красноярске, любите город на Енисее?
– Как то звали в Ялту жить, заманивали. Но не моё – курортные теплые города. Красноярск мой город! Считаю себя настоящим сибиряком. Сибиряк – закалённый, порядочный человек, твердо отстаивающий свои взгляды, позиции, гостеприимный и добрый! Но добро должно быть с кулаками…
Добро суровым быть должно,
Чтобы летела шерсть клоками
Со всех кто лезет на добро…
Теперешное время не простое. Частная собственность, наследственность. Друзья могут перессориться, родные из-за какой-то двушки. И моя задача передать новому поколению иные ценности, духовность.
– Есть любимые места в Красноярске?
– Набережная уникальная и красивая, Александровский бульвар. Речной вокзал уникальное историческое здание, красивое, монументальное и благородное. «Столбы Красноярские», «Роев ручей». По грибы всегда приятно сходить. Помнится, на мотоцикле «Иж» гоняли по Енисейскому тракту за грибами. Обожаю на реку смотреть – как она живёт. Правда, в советские годы Енисей действительно жил, а сейчас судоходство хиленькое, хотя корабли прекрасны, более мощные.
Если взять шире географию то, безусловно, Ангара. Мотыгинский район село Рыбное, я же школьное время там провёл…
Военное, трудно- счастливое детство
Запомнилось мне оптимизмом своим.
Самоотверженный труд активистов
Являлся примером и мне и другим…
В нас, пацанах, воспитывали чувство патриотизма. И мы дети войны, не очень понимая расстояния – географию, слушая радио, готовились к отражению гитлеровских войск. Рыли свои окопы, заготавливали припасы, строгали автоматы из дерева.
Про пожары сейчас говорят. Леса горят. А у нас тогда, чуть возгорание, все мужики поднимались и тушили пожар… Война была, а над лесом всегда летал самолет и следит за лесными угодьями. Лес был ценен. На лошадях в тайгу, тушить пожар, не давали разгораться. И в лесу постоянно работали: покосы, заготовка леса, дров, дикоросов. Народ жил тайгой, рекой, природой. Сибирь прокормит!
– Вы много цитируете стихов, сами пишите?
– Балуюсь иногда, пишу. Поэзию люблю.
– Побалуйте в завершение нашей встречи, что-то из своего, раннего…
– Самое первое, которое написал от безделья на иностранном судне «Клаус Бишов», где-то в 1959 году.
Семь дней я на судне
Идём Карским морем,
Ледокол нас ведет через лёд.
На судне немецком по морю советскому
Идём мы всё время вперёд.
На судне немецком я русский один
Сижу я в салоне как господин.
Язык английский слабо знаю я,
И говорить с ними много трудно для меня,
На помощь приходит не много лишь то,
Что в школе учил я немецкий давно.
Так по не многу на том и другом
С радистом беседу весь вечер ведём.
А ведем мы беседу на тему о том,
Что такое Родина?
Он говорит, что это просто дом.
Как это дом? – не понимаю я.
А он удивленно смотрит на меня.
Затем объясняет, что Родина это земля,
Где живет он и его семья.
Я живу в Германии,
И сейчас она – Западная Германия – Родина моя.
Если жить в Америке пожелаю я,
То будет и Америка – Родина моя
Для меня ведь Родина это та земля,
Где прожить полегче лично для меня…
Подожди, ответь мне, как это так...?
Ты выходит Родину, не имеешь, моряк!
Он пожал плечами, глядя на меня.
«Человек без Родины», – заключаю я.
Родина для меня, прежде всего Советский Союз, и малая Родина – село Рыбное на Ангаре.
Редакция, поздравляет Вильяма Алексеевича с юбилеем! Желает долгих творческих лет и сердечных общений с детьми и внуками!
Андрей Думанский,
член Союза журналистов России,
член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств,
главный редактор еженедельника «Аргументы недели Енисей»