В Институт трансплантологии и искусственных органов МЗ России попадают, когда все другие возможности помочь больному человеку практически исчерпаны. Остается последняя - пересадка донорских органов. О сегодняшнем и завтрашнем дне, перспективах и проблемах мы беседуем с главным трансплантологом России, академиком Валерием Ивановичем ШУМАКОВЫМ.
-Что говорит статистика: сколько человек у нас в стране нуждается в пересадке органов?
- Точной статистики, к сожалению, не существует. В развитых странах не менее 150 тысячам человек требуется сегодня пересадка донорских органов и тканей. В США - 30 тысячам человек. Думаю, и у нас не меньше.
- Вы всегда говорили о том, что проблема недостатка донорских органов для пересадки - это проблема общемировая. Везде и всегда не хватает сердец, печенок, почек… Но все-таки «заграница» давно превратила трансплантацию в нечто, хотя и очень технологичное и дорогое, но… почти рутинное. Что мешает сделать то же самое нам?
- Это связано с общим положением трансплантологии у нас в России. До сих пор, к сожалению, трансплантация рассматривается как некий маргинальный вариант… В первую очередь развитию трансплантологии мешает, конечно, система организации донорства, которая у нас организована из рук вон (в отличие от собственно медицинских технологий)! Именно правильная система могла бы в корне изменить ситуацию. Например, в Европе есть такая организация - «Евротрансплантат». В ее компьютер введен единый на всю Европу «лист ожидания». Подбор доноров осуществляет тоже компьютер. Там даже ребенок знает, что подбор подходящего донора - дело не такое уж и простое. Более или менее родственная пара «донор - реципиент» встречается одна на одну-две тысячи человек. Поэтому компьютер после подбора отправляет подходящий материал в ту страну, где находится подходящий реципиент.
- Почему мы не можем войти в «Евротрансплантат»?
- У нас отсутствует собственная отлаженная система забора донорских органов. Значит, с нами нельзя обмениваться. Кто же захочет только поставлять нам своих доноров, при этом не рассчитывая получить донорский материал от нас?
- Вы неоднократно говорили, что к вам в институт больные попадают в крайне запущенном состоянии. И виноваты в этом врачи на местах, которые лечат больных по старинке. Что это: плохое образование, идеологическое неприятие трансплантации или некая убежденность: для простого смертного никакая пересадка невозможна?
- Надо признать, что у нас, особенно на периферии, врачи не владеют информацией: что такое трансплантология? кто подлежит такой операции? Но вот парадокс: если грамотно подойти к больному и вовремя направить на операцию, то… наша служба не сможет обеспечить всем необходимую помощь. Систему надо как таковую развивать. Хотя по уровню технологии - мы на равных.
- Ежегодно в России погибают в автокатастрофах 35 тысяч человек. Пусть не покажется такой вопрос циничным: могли бы они рассматриваться как потенциальные доноры?
- Ну, не все. Не в таком количестве, как вы назвали. Нам нужны те, у кого наступила смерть мозга, а сердце работает, кровообращение осуществляется. Кроме того, если у предполагаемого донора имеются злокачественные опухоли, туберкулез, СПИД, сифилис и т.д., то забор органов осуществлять нельзя. Но факт остается фактом - даже те небольшие источники донорских органов, которые у нас есть, сегодня не используются на 100%. К тому же сложилась ситуация, когда два с половиной года московские больницы, которые поставляли нам донорские органы, прекратили это делать. Людей просто шельмовали. Они боятся, что их обвинят в уголовщине, так что понять их можно.
- А как работает система сейчас? Скажем, где-то в Рязани погиб человек, он не может рассматриваться как донор?
- Для начала в Рязани должен быть центр, который мог бы заниматься донорскими органами, а такого центра именно в Рязани нет. Должны быть региональные центры, которые связывают между собой несколько областей. Такой центр должен налаживать связи, давать информацию, что в ближайшей области есть возможность получить донорские органы. На бумаге у нас таких организаций более тридцати. Но только на бумаге. Поэтому эти региональные центры надо развивать, помогать им. Но для этого нужно финансирование. У нас с ним, как водится, большие проблемы.
Официально на каждую трансплантацию из бюджета выделяется всего 750 тыс. рублей. А где брать остальное? Мы, наш институт, берем из своего общего бюджета - ведь мы делаем помимо пересадки массу других операций. Наконец, сейчас, после длительного затишья, начинает увеличиваться количество донорских органов. Вроде бы все нормализуется, но… может сложиться парадоксальная ситуация, когда будут органы, а мы не сможем сделать пересадку из-за слабого финансирования. И нацпроект «Здоровье» прошел мимо нас.
- Недавно случился юбилей у овечки Долли - 10 лет. Можно ли сказать, что с развитием клеточных технологий можно будет «собрать-разобрать» человека, как биоконструктор? Скажем, вырастить органы в некоем «рассоле» и пересадить?
- Во всем должен быть здравый смысл. Если взять из кучи песка сотню песчинок - это будет просто маленькая кучка песка. А если дойти до нескольких песчинок и отнимать от них еще, где тогда граница между горкой и песчинкой? До абсурда нельзя доходить. Нельзя представить, что когда-то в мешке под названием «человек» будут все пересаженные органы. Конечно, в разумных пределах можно пересадить и два, и три-четыре органа. Но не десять же! В техническом отношении можно, наверное, сейчас и голову пересадить… Но - зачем?
- Существуют ли возрастные ограничения для больных, которых вы берете на операцию?
- Они все время подвигаются в сторону увеличения. Статистика показывает, что с возрастом тяжелее организовать операции. И первые дни после операции самые трудные именно в группе пожилого возраста. Но у пациентов после 60 лет отдаленные результаты не хуже, а иногда даже лучше, чем у молодых. Потому что иммунная система молодого человека реагирует более агрессивно на инородное тело, каким является пересаженный орган. То есть если решить вопросы послеоперационного выхаживания, то практически верхний возраст будет все время расти.
- А как обстоят дела с детской трансплантацией?
- Здесь есть проблемы. Во всем мире пересадка органов у детей выполняется, если необходимо, с самого раннего возраста. Практически нижнего предела нет. А у нас детское донорство законодательно запрещено. Запрету уже лет двадцать (точнее сказать не могу). Нормативные документы разрабатывают специалисты, в группу которых не входят трансплантологи. Мы, как люди, заинтересованные в трансплантации, не имеем права участвовать в разработке закона. С нами его не обсуждают, чтобы не было субъективизма. Мы можем внести свои предложения - не более.
- Люди, которым была осуществлена пересадка органов, имеют пожизненный статус инвалида?
- После пересадки органов автоматом дается статус инвалида.
Но часто случается так, что люди при хорошем результате практически здоровы. В армию, конечно, призвать не могут, но часто нам приходится просить ВТЭК, чтобы разрешили человеку работать. Особенно если человек молод.
Вместо P.S.:
В заключение я хотел бы сказать: даже самая лучшая трансплантация - не панацея. Желаю всем крепкого здоровья. И не надо к нам попадать!
Аргумент Валерия Шумакова:
Должен сказать, что в какой-то мере своя логика в запрете на детскую трансплантацию есть. Чтобы не повернули так, что для трансплантологии лучше, а для сохранности здоровья и жизни кого-то - хуже.
В России детям делают пересадку почки. Она может быть большего размера. Но только тем детям, кто по антропометрическим данным близок к взрослым. Печень - можно взять долю от взрослого. А вот с сердцем главное - антропометрические показатели должны совпадать. Возраст, в общем, никого не интересует. Если рост, вес донора намного превосходят рост и вес реципиента, то от пересадки надо отказываться. Ничего из такой операции не получится. Реально дети почку ждут по два-три года. Взрослые ждут и дольше. Почку-то можно ждать несколько лет, а вот сердце - нет. Особенно если оно близко к тому, чтобы перестать работать.