Всемирная организация здравоохранения назвала новый штамм коронавируса 15-й буквой греческого алфавита — омикрон. Две предыдущие буквы, ню и кси, пропустили. Первую — чтобы штамм на слух не путали со словом «new», этот коронавирус уже два года известен как «новый». Вторую — из политкорректности: чтобы вирус не ассоциировался, упаси боже, с Китаем, тем более — с его лидером, чье имя в транскрипции латиницей пишется точно так же.
Чего ждать от омикрона — объясняет «Новой газете» генетик из института в Солт-Лейк-Сити (США) Дмитрий Прусс.
Не все эти штаммы одинаково опасны. Из тех, которые ВОЗ сочла наиболее опасными, это пятый. Буквы присваивали и вариантам, вызывавшим озабоченность, и вариантам, вызывавшим только интерес. Это классификация на бюрократическом языке. Озабоченность — более высокая категория, и таких пока всего пять.
В истории этой пандемии было много вариантов вируса, которые имели много мутаций и способны были ускользать от иммунной системы. И было много вариантов, способных к быстрому росту, к быстрому распространению в популяции. Но эти две угрозы до сих пор не соединялись вместе. То есть были варианты, способные выживать, несмотря на иммунную атаку, но не способные размножаться. Или такие, которые быстро размножались, но иммунная система с ними неплохо, как выяснялось, справляется. А у этого варианта есть признаки обеих неприятных способностей. Уже известно, что и прививка, и предыдущее заболевание помогают людям избежать тяжелого течения болезни.
Мы хорошо знаем, что дельта в России с мая этого года не изменилась ни разу, это все тот же 122-й ее подвид, который колбасит Россию полгода, не изменившись ни разу, но вызвав при этом две волны заболевания. А как может быть так, что вирус не изменился, а пришла волна, потом — другая? Это связано с тем, что иммунитет ослабевает, но не настолько, чтобы иммунизированные люди болели тяжело или умирали. При этом он ослабевает достаточно для того, чтобы они заболевали и в какой-то мере передавали вирус другим. Этого достаточно, чтобы вызвать новую волну.
У вируса геном довольно большой, он может кодировать около 10 тысяч позиций в белке. Из них на S-белок приходится около тысячи, то есть примерно 10% всего белкового богатства вируса. Но именно он больше всего интересует иммунологов, потому что находится на поверхности, а значит, виден антителам. Это значит, что на него можно «натравить» иммунитет и остановить или вообще предотвратить инфицирование. Поэтому практически все существующие вакцины нацелены именно на S-белок. А 32 мутации в этом белке значат, что из 900 с лишним позиций в нем 32 заменены по сравнению с исходным уханьским вирусом. То есть — примерно одна из тридцати. Пара-тройка из них приводят к тому, что вирус может лучше прицепиться к человеческой клетке или эффективнее в нее проникнуть. Хотя таких — единицы, а большая часть из этих 32 мутаций имеет одну цель: избежать атак иммунной системы.
На самом деле, хотя вирус этот с нами уже почти два года, мы мало знаем о функциях других его белков. А их много, и они играют самые разные роли. Некоторая часть функционирует в самой вирусной частице, но большая часть работает только внутри человеческой клетки. Они копируют вирусные материалы, собирают новые вирусные частицы, направляют их в нужные места и так далее. Это рабочий аппарат вируса, который нужен ему, чтобы размножаться внутри клетки. И вот об их функциях мы знаем не так уж много. Об S-белке мы знаем гораздо больше, потому что именно им занимаются люди, создающие вакцины. На этом же основаны и многие тесты. Роспотребнадзор, например, пытается разобраться с многообразием штаммов, бытующих в России, глядя на один только S-белок.
«Шип» на поверхности вируса представляет собой такое треугольное и как бы вытянутое образование. Самый кончик его называется рецептор-связывающий домен — RBD, он как раз и прилипает к клетке. Прилипнув, вирус должен еще прорвать клеточную оболочку и пройти внутрь. Для этого «шип» разрезается посередине, разрезает его клеточный фактор — фурин. То, что осталось, если можно так выразиться, протыкает клетку и втаскивает в нее всю вирусную частицу. В том месте, где работает фурин, часто тоже происходят мутации. Еще одна группа повторяющихся мутаций позволяет лучше спасаться от иммунитета.
Вакцины создавались полтора года назад, и тогда, если помните, не очень было понятно, как и куда пойдет эволюция вируса, знаний было недостаточно. Поэтому действующие вакцины созданы на основе очень ранних вариантов. Все они отличаются и от альфы, и от дельты несколькими мутациями. А омикрон уже отличается несколькими десятками.
Когда надо было создавать вакцину с нуля, это сделали быстрее. Почему изменения вносят медленно? Просто в этом не возникало необходимости: каждый раз оказывалось, что «старая» вакцина продолжает достаточно эффективно работать против нового штамма. Одновременно проверялись две вещи: сохранила ли старая вакцина достаточную активность против нового штамма — и как будет работать вакцина новая. Каждый раз ответ получался один: старая работает достаточно, новой заниматься не надо. Дальше всего по этому пути прошла Moderna, испытавшая мРНК-вакцину против бета-штамма. Кстати, он, как и омикрон, возник в Южной Африке и, по-видимому, тоже в иммунодефицитных людях.
Компания довела новую вакцину до испытания, начала их и завершила, но так и не подала заявку на ее утверждение в FDA. Потому что к концу испытаний уже было известно, что активности старой вакцины хватает. Что касается омикрона, в течение ближайших двух-трех недель они намерены выяснить, хватает ли активности старых вакцин против омикрона. Одновременно они будут разрабатывать новую. И Moderna, и Pfizer обещают, что новая вакцина, если она понадобится, поступит в производство через три месяца.
В России, только по официальной статистике, каждые сутки от ковида умирают больше 1200 человек. Боюсь, это объясняется тем, что в России слишком много пожилых людей не вакцинировано. Что-то, наверное, может быть связано и с перегруженностью медицинской системы, но самый главный фактор, по-моему, все-таки низкий уровень вакцинации. Если говорить о способах лечения, то они, думаю, идут из страны в страну. Конечно, везде есть свои особенности. И, конечно, в США не выписывают от коронавируса арбидол. Тем не менее методы лечения везде примерно одни и те же. Я уверен, что и в России врачи делают свое геройское дело, насколько это возможно, новых методов не пропускают.