Дмитрий Жилинский удобно устроился в кресле напротив одной из своих работ, и всем своим видом показал, что хочет сразу выложить сокровенное:
Я был в Италии с киношником Сергеем Карпухиным. Он снимал фильм «Кафе Греко» о пяти художниках, друзьях по жизни—это Гелий Коржев, Виктор Иванов, Петр Оссовский, Ефрем Зверьков и я. Очень давно мы ездили в Италию и теперь я показывал места, которые мы посетили. Вот я в прошлом году лично и встречался с директорами музеев Леонардо, Римского и Флорентийского. Они, как и я, обеспокоены, как же лучше отметить 500- летие ухода от нас Леонардо. Я им подсказал насчет письма в ЮНЕСКО вместе с нашей Академией о том, чтобы объявить Год Леонардо. Ведь человек стоит этого. И хорошо бы организовать Всемирную выставку, посвященную Леонардо. Я уже к этой выставке делаю вот эту картину. Речь идет о 2019-ом годе. Еще есть время. Знаете что, в общем-то, если я захочу, я возьмусь за это. Вот, тем более, я сейчас начинаю выздоравливать. Здесь наверху изображена «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи, которая написана на стене в Милане. Внизу—современные люди пришли смотреть на фреску. И вдруг, видение, Леонардо! Первым его увидел Коленька, сын, а рядом моя жена Венера и я. Надо всем парит трубящий Ангел. Ангел почему? Во-первых, он летит к Тайной вечере, а потом он организует там пространство. Ангел бумажный, я всегда делаю так. Без Ангела нижняя часть картины была бы не правильной, а теперь Ангел поддерживает передний план. И дает там пространство—как здесь пол, так и там тоже самое…. Прошло уже полгода, как я начал ее, а сейчас вернулся с юга после болезни, и сам себя одобрил. Здесь сегодняшнее пространство, а над ним фреска. Она написана, она не реальная, то есть споров не будет. И наоборот, мне нужно чтоб окружением служило фактическое пространство.
-Я совершенно не ожидала, что мне представится уникальная возможность с Вами поговорить…. В недавно опубликованной энциклопедии ЮНЕСКО «Наука о спорте» в своем разделе «Спорт и искусство», как пример советской живописи, я привела Вашу картину «Гимнасты», где показаны сильные хорошо сложенные люди, готовые защищать родину. Я еще подумала, что наверняка это социальный заказ…
-Никакой не заказ и цвет не специально я выбрал. Когда я написал эту картину, мне в плюс было то, что советская власть любит себя прославлять и иже с ним, и вдруг, гимнасты. Но я назвал «Гимнасты СССР»--это уже хорошо. Ну и вся группа на фоне красного ковра, красный-- цвет советской власти. Здесь я хочу напомнить, что я никогда не писал то, что мне не хочется. Без официального договора я стал два года с половиной сопровождать повсюду ребят. В то время я уже перешел в небольших картинах на темперу. Эта деталь не лишняя, потому что с темперой тогда живописцы не работали. Начал писать в Москве, а в Сочи меня всегда ждала мама. Я распиливаю посредине, складываю в багаж и приезжаю к маме. Там раскладываю, свинчиваю и пишу…. Выставил в Союзе художников СССР, смотрели, одобрили, но что самое смешное, что даже мои друзья не признавали это живописью. В результате, повесили в отдел графики. Но позже на Всесоюзной выставке всё же перевесили. Пушкарев в Пушкинский музей взял картину. Потом картина сопровождала гимнастов на все Олимпийские игры, в Японию, Штаты, Канаду, где они занимали первые места.
- Вот и «Аргонавты» тоже получается прямо в точку, к Олимпиаде, а это уже в копилку памяти о нашем времени….
- А получилось это так…. Я предложил Академии художеств сделать выставку в Сочи к открытию Олимпиады 2014 года. Написал картину. На ней Гомер и сочинские пейзажи. Сюжет из древнегреческой мифологии: приезд аргонавтов с золотым руном в Колхиду. Себя тоже изобразил среди аргонавтов. Написал, как аргонавты прибыли за золотым руном, и подумал об ассоциациях сегодняшних—сейчас сотни аргонавтов приехали за золотом…. Ну, маленькую выставку все же сделали, а про меня забыли. И у меня осталась большая картина. Высота два сорок, и она здесь, в мастерской. Я очень хочу, чтобы она осела в Сочи. Музей без денег. Надеюсь найти покупателя, может, государственного, чтобы эту картину взяли ни в какой-то другой музей, а только в сочинский. Вот и боюсь, как бы с Леонардо такое не приключилось, я же с удовольствием и полной отдачей работаю…. Вряд ли Всемирную выставку сделают, но зато я выставлюсь в юбилей и попрошу, если ЮНЕСКО объявит Год Леонардо, чтобы в ЮНЕСКО ее тоже экспонировали. Мне подсказали, что нужна соответствующая бумага от президиума Российской академии художеств, чтобы это не было просто моей инициативой.
-Есть ли сегодня власть власти над художником? Раньше в обществе традиционной культуры, культура была инструментом подавления, то есть авторитеты и скованный художник…
-Действительно так и было. В институте преподавал профессор Павел Дмитриевич Корин. Он хотел написать последний Молебен в Успенском соборе в Кремле. Много подготовил этюдов, переписал всех. «Мы церковь рушим, а он прославляет!». «Известия» назвали его «фашистской нечистью». Представляете, в советское время так назвать? Прасковья Тихоновна, жена, тогда сушила сухари, и долго они висели на гвоздике, боялась, что в любой момент арестуют. И неожиданно приходят к Корину из Министерства и говорят, чтобы написал портрет Сталина, и тогда всё снимется. Он подумал-подумал: «Хорошо, с удовольствием напишу, только вы договоритесь, чтобы он мне позировал». И всё. Сталин не позировал, Корин не написал портрет. Хочу перейти на свое время.
Уже написаны «Гимнасты», много других работ. И, когда меня попросили написать портрет Брежнева, я вспомнил Корина: «С удовольствием, только договоритесь, чтобы он мне позировал.»….
-А вот датская королевская семья, тоже же власть, да еще какая, правда, не наша….Там какое отношение к художнику?
- Оказалось, что друг дипломата Вячеслава Михайловича Семенова, моего товарища, Алексей Александрович Обухов, посол в Дании. Он мне звонит, и просит написать королеву к 200-летию дружбы России и Дании. Я говорю, что «договорились». Единственное, что им хотелось бы, взглянуть на мой каталог. У меня была очень скромная брошюра, не как этот последний альбом. Послал. Сразу ответ, чтобы я немедленно шел в посольство и по распоряжению гофмаршала мне купят билет. А у меня в это время несчастье, у жены Нины инсульт, говорить не может, правая рука не работает. Я говорю, что ее бросить не могу. Если я поеду, то только вдвоем. Он—идите и скажите, чтоб два билета. Это было в 1993 году. Нина-- скульптор, но стала рисовать и писать красками левой рукой, а правая так вот и висела. Приехали в Данию. Вызывают меня в наше посольство и сообщают, что завтра я иду знакомиться с королевой Маргрете II, но один. Я еду во Дворец, меня встречают, берут мой грязный этюдник, я рабочий взял, чтобы сразу за дело, сам тоже не при параде, без галстука. А я уже там заказал подрамник двухметровый. Жду-жду, вдруг открывается дверь и в дверях королева, метр восемьдесят шесть. Первая мысль--подрамник мал. Но он мне потом пригодился все равно. Два метра сорок заказал, сделали, натянули холст. Прихожу в назначенное время. Она села и мне предлагает сесть. Ну, при королеве, вроде, но сажусь. Стоит только переводчик. Беседуем. Как вы живете, есть ли семья, всё такое. Да у меня есть дочь, сын и жена, только она, к сожалению, не здорова. Вот так и так, но она приехала. И королева очень удивилась, что жена не пришла….
-Нам часто не хватает в этикете человеческих чувств …
-Мало того, королева у меня спрашивает нельзя ли ей закурить? Мы встречаться должны были на втором этаже, а так как жена инвалид, то место встречи перенесли на первый. Написал портрет, привез в посольство, королеве очень нравится, сфотографировали нас и поместили во все газеты—королева, я и портрет. Вдруг захотел портрет младший сын, принц Иоаким Датский. А у меня-то двухметровый есть холст. Я согласен. Когда мы показывали портрет во Дворце пришел муж, принц-консорт Хенрик, он из французов, и тоже хочет портрет иметь. Я говорю, что двухметровый подрамник есть для вашего сына. Он -- двухметровый? Ну, нет, я хочу два сорок….
-Если бы сейчас вы захотели туда поехать, Вы королевскую семью могли бы увидеть?
-Да, конечно. И они встретили бы безо всяких. Я могу поехать в Данию, как турист, попросить гофмаршала организовать свидание с королевой—это без вопросов. Но мне хочется иметь какой-то веский предлог. Да, более того, королева рассказала обо мне своей сестре Бенедикте, которая живет в центре Германии, замужем за принцем Ричардом. Пишу ее сестру. Принц хочет, чтобы я его написал, не отказываюсь. А принц охотник, собаки у него, с собакой просит сделать портрет. С собакой пришел. Стал ее кормить, а она его тяпнула за палец, я так и написал, но, правда, без крови.
-За работу платили по-королевски?
- Платили, платили…. Жена посла сказала, что не нужно назначать большие суммы. Мало того, королева написала в Лондон, другой сестре и туда надо было ехать…
-…то есть Вы пошли по королям…
-Да, по королям. В это время получаю телефонограмму, что Нина лежит в реанимации. Я махнул рукой на королевские портреты, и приехал в Москву.
-Когда жена умерла, Вы написали в 1997 году «Вечная память художнику». Эта картина и «Весна Художественного театра» заложили основу плодотворного сотрудничества с Институтом русского реалистического искусства, и его основатель, Ананьев, потом купил много Ваших картин для своей экспозиции. Вам было необходимо поделиться своим горем через такую жгучую печальна полотне?
-Нет. Это были чисто родственные чувства. Это трагедия. Хотя Нина была уже не работоспособная, но любопытно, когда я работал над портретом королевы, то она, сидя рядом, написала, как я пишу королеву. И королева эту вещь купила.
- Первая жена была художницей. Есть сложившийся типаж для жены художника, но вот если жена тоже художник, то видимо что-то ломается... Вторая жена не художник— ей под силу справиться со шлейфом стереотипов?
-Нина была художник-скульптор. Смысл ее жизни—создать нечто в скульптуре, а я работал в живописи, и мы были, как бы, коллеги. Моя первая картина в Третьяковской галерее «Семья у моря», семейная. Нину я много писал, она была моей музой, как сейчас Венера. Конечно, Венеру мне жалко, она моя и Колина. Она молодец, терпеливая, всё напомнит…. Я настолько счастлив, что я даже не считаю денег. На даче отопление испортилось, большие деньги, я спрашиваю Венеру, банкроты ли мы, а она успокаивает, что пока нет...
-Вы часто рисуете обнаженную натуру, но Венеры я не заметила….
-Венера замечательно сложена. Я стесняюсь ее вот так рисовать, что она просто сидит…
-Для вас каноны красоты изменились в отношении пропорций тела?
- Я рисую то, что мне кажется прекрасным. То есть мои каноны во мне. Меня считают натуралистом. Дело в том, что любой предмет на столе является объектом для создания прекрасной картины. Не то, что ты надумал…. Однажды Фаворский спросил разные ли Венера Милосская и Венера Таврическая? Я ответил утвердительно, потому что и та, и другая, прекрасны. В характере красота. И надо увидеть особенность Вашего лица, Венериного лица, и именно ее выразить. Есть 4 основы при рисовании— что или кто, чем рисую, насколько от души, куда. Вот пишешь небольшую картинку, в рамку и на стенку, или двойной портрет—уже задача другая, ты делаешь роспись—опять, куда? А писать большущую картину и никуда—это мог только Александр Иванов. Он мечтал о здании, где можно будет поместить картины на библейский сюжет….
- Давайте поговорим о заповеди Фаворского…
-Я вырос в хорошем окружении--это Владимир Андреевич Фаворский, мои родственники Иван Семенович Ефимов и Нина Яковлевна Ефимова. Они-то и направили меня на путь художника. Но всё началось с бабушки, двоюродной сестры художника Валентина Александровича Серова…. Помню, учился в Суриковском институте на 5 курсе, и мне нужно было отчитаться за лето. Я нарисовал углем фигуру. А жил я рядом с Фаворским в одном доме в Новогиреево. Проходит мимо Фаворский. Я говорю, что нарисовал для просмотра. А это был простой человек, он зашел, смотрит серьезно на меня, на картину, и начинает мне говорить, как художнику, какие у меня промахи в композиции, в пространстве. «Дима, если ты не поймешь пространство, не будешь большим художником». И привел примеры построения пространства разных художников. А также примеры, где не построенное пространство. Чтоб я понял, наконец, всё. Причем, он сознавался, что не может объяснить, как построено пространство в иконописи, но оно там есть. Про пространство я никогда не забываю, чтобы я ни делал—портрет ли, натюрморт, пейзаж, картину. И теперь за это пространство воюю со многими.
Вот пишете вы поле. Справа у вас дерево. Слева ровное поле. Но вы должны писать дерево, и пространство слева. То есть, вроде предметов нет, но вы так должны землю написать, чтобы это чувствовалось. Вот пейзаж-- вверху небо светлое, окаймляете его рамой, вот это светлое, должно принадлежать плоскости картины. Эти таинства вы сразу не поймете, да и редко кто это требует…. А это очень важно.
Мы с Венерой путешествовали по Греции лет 7 назад, и один искусствовед пригласил нас к себе в гости. Он написал самую полную книгу об Эль Греко. Сидим, общаемся. Я спрашиваю его, кого он считает из русских, советских художников известным, хорошим. Он вдруг называет мне Фаворского. Представляете? Мне? Мне это очень понравилось.
- Кого Вы не впустите в своё пространство?
- Если человек мне не симпатичен, то не общаюсь. Это человеческие отношения. Я не нуждаюсь настолько, чтобы, как говорят, подметки мыть кому-то.
-Бывает так, что не можете рисовать….
-У всех такое бывает. Если какой-то ответственный заказ, я найду момент, когда мне захочется это сделать. Как-то писал Семенова, а он с Андреем Громыко работал. Ну и так случилось, что договорились с Громыко о парном его портрете с женой. Два года подряд Громыко присылал мне поздравления, что, мол, нет времени позировать. Так я Громыко и не написал. Однажды на мою выставку пришла жена Громыко. Я ей об этом рассказал, а она так расстроилась, говорит, что время бы нашла…. Но я-то сам и не хотел Громыко рисовать, потому что он-- член ЦК.
Через Министерство мне предложили нарисовать портрет королевы Иордании. А мама на юге уже готовилась к моему приезду. Я думаю, да зачем мне это задание, когда мама ждет. Поехал к маме, приезжаю, сообщают по радио, что королева разбилась на самолете. Переживаю, виноват. Так бы я ее занял, она бы не полетела….
-Вы по-прежнему преподаете в Суриковском?
-30 лет преподавал, сейчас—курирую.
-Трудно? У всех клиповое мышление, всё делается на компьютере, да с использованием современных технических возможностей. …
-Ерунда это. Что компьютер умнее? Где-то я прочитал, высказывание поклонника старого искусства, о том, что мы натуру изучаем, живя в ней, а вы—по микроскопу. Понимаете? Нужно это чувствовать. Кстати, насчет греческой скульптуры. Есть и хорошая, есть и плохая. Я очень люблю Александра Иванова, большого почитателя Греции. И он как-то поделился со своим отцом в письме: «Дорогой папа, как здорово рисовать античную скульптуру с натуры, в подлиннике, а не так, как мы привыкли с копий гипсовых». Форма вроде одна, но насколько он проникал в красоту греческой скульптуры и понимал, что повтор не передает эмоций, исходящих от настоящей скульптуры.
-…базовые премудрости или фантазия?
-Есть знания, которые до смерти, всю жизнь ты их несешь. То, что я говорил: что, как, насколько от души и куда. При чтении насколько от души чувствуешь у Гете, у Льва Толстого. Этим сильны обычно молодые люди, они всегда от души пишут, но у них не хватает знаний, чтобы, так сказать, выполнять задачу искусства от души.
- А вот Эйнштейн говорил, что воображение важнее знания. Оставим это на его совести….Итак, этих молодых людей Вы не обучаете компьютерным выкрутасам….
-Нет. Идет Никулин с сыном. И сидит на бугорке художник с мольбертом, рисует. «--Пап, что это он делает? --Как что? Денег нет на фотоаппарат, вот и сидит.».
-Как вы относитесь к консервной банке из под супа Энди Уорхолла или квадрату Малевича?
-Это мимо меня.
-Тем не менее, сейчас придумали выводить из состояния аутизма детей, сосредоточенных на своем внутреннем мире, с помощью супрематизма….
-Раньше художники говорили, что самый лучший скульптор и живописец—Господь Бог. Посмотрите на лист клена—красивее не придумаешь. Это создано природой. Пойми, что это прекрасно, и следуй этому. Почему хороший ковер использует формы растительного характера? Это искусство, но из живых очертаний.
-А ведь уже долго говорят об этих художниках. Так почему они остаются в умах и исторической памяти?
--Да потому. Цитирую Пушкина: «Пускай толпа кричит, что здесь хорошо, а ты нем, ты сам ответственен за то, что ты создал». Только большой художник, как Пушкин, может это сказать.
--Что важнее, если художник известен ---его произведение или имя?
--Конечно, картина. Я встретился недавно с одним моим бывшим учеником из Полиграфа. Он всё дотошно переносит с фотографии и компьютера. Но это, понимаете, старательность. С его точки зрения, он прав. Ведь, он-- знаменитый художник на Западе, получает хорошие деньги.
-- Сегодня дилеры выбирают по своему усмотрению рисующего человека, и если у него много работ, то его начинают раскручивать, создается рынок, а там свои законы, кстати, чем дороже картина, тем больше покупателей на нее…. Не секрет, что искусство теперь один из способов капиталовложений.
--Ненавижу это слово «раскрутить». Вы знаете, мне повезло. Я ни разу не крутился. Ни разу, нигде.
Я всегда писал окружение, то, что мне приятно. Кстати, вот могу похвастаться в связи с Вашим вопросом. Речь об одной небольшой картине—внук и внучка стоят рядом, и там еще ползет божья коровка. Она так и называется «Божья коровка». Эта работа попала к одному человеку, который создавал музей. Я продал ему по сходной цене и еще картин 5. Неожиданно для себя вижу в англоязычном каталоге одного крупного аукциона эту картину. Соответственно, английскими фунтами обозначена довольно значительная сумма. И, что приятно, обо мне есть несколько строк. Ну, что горевать, это же его картина, я ему продал…. Он разорился и распродавал картины.
В прошлом году этот собиратель выставил свою коллекцию. Там и Репин, Суриков, моя картина, где изображен я с убитой собакой. Рассматриваю, вдруг меня останавливает немолодой уже человек, и говорит, что у него есть моя картина. Какая? Я вам не продавал. А я купил на аукционе. Я говорю очень приятно, что Вы купили, ведь, поэтому она останется в России. Он уже отходит от меня, а меня раздирает любопытство—интересно, за сколько купил? Он не смущаясь, «сто тысяч долларов». Я даже поморщился.
--…зато гордость-то какая! То есть на Ваши картины поднимают цены, значит, они актуальны….А ведь, актуальное искусство изначально возникало из шуток, потом стало серьезным, а сейчас превратилось в угрозу искусству. Вы понимаете, о каких произведениях я говорю….Вот и разница провокаций сейчас и тогда. Художник думает о скандале, зрелищности. Если художник не продается, то о нем не будут знать….
--Легкомысленно звучит, что скандал делает тебя известным. Ну, смотря в чем скандал. Вот вспомните то хулиганство в Эрмитаже, когда Рембрандта облили кислотой…. Или ты украл…
--…Уорхолла крали…
--Я не украду. Давно-давно, еще в V веке один человек тоже хотел прославиться, и для этого сбросить Папу с Пантеона. Хотя и не удалось, но об этом узнали. И Папа запретил называть его имя…. В прошлом году один такой прохвост взял молоток и разбил руки Мадонны Микеланджело. Ему дали премию!
--Потому что он создал новое!
--Вот!
--Тогда встает вопрос о том, нужно ли обладать мастерством современному художнику или можно без ограничивающих рамок выдать нечто уникальное, индивидуальное…Расчлененная акула, которая плавно превратилась в фарш, а все голову ломают—искусство первая рыба или ее замена….
--В 2011 году в Питере один мост на Неве подняли, а днище было разрисовано….Называлось это "Член в плену у КГБ". Арт-группу "Война" выдвинули на премию в области современного искусства за лучшее произведение визуального искусства.
-- ….ну и как к этому относиться?
-- Я был на выставке и меня спросили об отношении к этому безобразию. Нет, они не сказали «безобразие», потому что тоже считают, что даже безобразие нельзя назвать безобразием, если оно знаменито. …«к этому факту». А как мне ответить сразу? Я ответил, что мне жалко Кандинского. Премия имени Кандинского, имя которого употребили на эту пошлость.
--А когда Ваши амбиции удовлетворены? Вы участвовали в сенсационных выставках, типа, «бульдозерной»?
-- Нет, меня не приглашали ни в какие нашумевшие мероприятия, я жил спокойно, работал, слава Богу, не нуждался. Амбиции--нарисовать, скомпоновать, построить пространство. Сделать хорошую вещь на мой вкус. Это относится ко всему, что я делаю.
-- Мы разговаривали о картинах, на них уже присутствует время, которое там и остается. А вот икона состоит из символов, и их надо прочитать. Икона несет вечность для нас. По словам Павла Флоренского, «Икона –окно в иной мир». Направленность иконы и картины абсолютно разная. Как художник приходит к написанию иконы?
--Просто надо быть профессионалом. Мы уже говорили о том, что Фаворский сказал про пространство в иконе…. Я уверен, что все великие иконописцы были верующие.
--А Вы…
--…верующий. То есть я не хожу в церковь, не бью поклоны, но когда мне говорят, что умер хороший человек, я обязательно перекрещусь. Это традиция--отметить каким-то нематериальным жестом.
-- Может ли художник проникнуть в суть программы нашего бытия и предсказать будущее?
--Конечно, я мечтаю…. Мне подарили цветы. Завтра они завянут. Что делать? И я сделал вещь. Здесь ничего лишнего, а там за занавеской китайская ваза прорисовывается, то есть я пишу то, что перед глазами, что мне нравится. Но нужно, чтобы и другим нравилось…. Я должен это предвидеть.
-Как сегодняшняя глобализация влияет на русское искусство?Сопротивляется ли русский менталитет этому натиску? Или по Мейерхольду—лучшие традиции должны питать новаторство.
- Об этом очень беспокоятся в Академии художеств. Школа падает. Часто поднимают шумиху вокруг ничего. Нужно в каждой традиции находить что-то современное, потому что мы сегодня живем. А что такое современное никто не может сказать. Мне вот заказали, спасибо архитекторам, галерею российских композиторов XX века для Дома музыки.
Они хотели, чтобы я сделал так, как в Консерватории--- портреты на едином фоне, золотом или какой я захочу. Ну и как я буду писать Хачатуряна или Шостаковича на одном фоне? Глупо. Разные линии, разная музыка. Фаворский сказал: «Пиши портрет так, чтобы его обойти можно было». В пространстве…. Я доказал, что надо отдельно рисовать каждого композитора, и горжусь, что настоял на этом.
- В Нью-Йоркском музее искусства Метрополитен я купила книгу «Искусство—это …» и там дано 180 определений искусству на примерах картин, а чтобы Вы порекомендовали?
-Когда-то была там выставка моих картин…. Да любую свою картину бы представил….
-В стране завершается Год культуры. Если бы Вы могли все сделать, то что бы сделали для культуры в первую очередь?
-То, что я предлагал о Леонардо да Винчи в начале разговора.
- Для современного мира искусство—это товар. И наблюдается повсеместная одержимость иметь товарный знак. Что бы Вы предложили, вот так сразу, долго не раздумывая, в качестве товарного знака русской культуры?
Дмитрий Дмитриевич поднял голову и указал на иконы под потолком…
Огромная благодарность Виктору Марковичу Шкловскому, академику РАО, Научному руководителю Центра патологии речи и нейрореабилитации за предоставленную возможность побеседовать с его другом, Дмитрием Дмитриевичем Жилинским, народным художником РСФСР .
