Министерство здравоохранения России предлагает ввести лимит: не более десяти минут для одного пациента на приёме в поликлинике у терапевтов и педиатров. Тем самым министерство напомнило обществу о нерешённой проблеме – нехватке врачей первичного звена.
Участковых рассчитают?
Для московских поликлиник, где всё по талонам, введение предлагаемой нормы бессмысленно. Эта правило и без того действует: на один час выдаётся не более шести талонов. Довод министерства: официальный лимит позволит рассчитать необходимое число врачей», вызывает в профессиональной среде горькую иронию. Дескать, «рассчитать» в данном случае означает «уволить».
Нездоровый риск
«Нехватку врачей пытаются представить… избытком врачей, – комментирует Олег Куликов, зампредседателя комитета по здравоохранению Госдумы. – Нормативы для определения необходимого числа работников первичного звена и так существуют. Зачем вводить в это уравнение дополнительную переменную? Затем, чтобы с её помощью нарисовать удобную картинку: докторов, мол, требуется меньше, чем принято считать».
Методика может быть приблизительно такой. В тёплое полугодие граждане, особенно дети, болеют реже – соответственно, врачи загружены не в полную силу. Если сложить все минуты, которые тратит специалист на пациентов в течение года, и вывести среднее арифметическое, то получится, что врачей нужно гораздо меньше. Хотя существует риск, что в зимнее время усечённый штат может не справиться с наплывом больных. Нездоровый риск, согласитесь! Но этого примитивный калькулятор не учитывает.
Уравниловка
Согласно нынешним нормативам, штат первичного звена московских поликлиник, по данным кКомитета по здравоохранению Мосгордумы, укомплектован на 70% (причём в детских поликлиниках ситуация лучше, чем во взрослых). Существует замкнутый круг: специалисты не идут в первичное звено потому, что приходится работать сверх нормы, а работать сверх нормы приходится из-за нехватки специалистов.
«Голод кадров в первичном звене – не только российская проблема, она общеевропейская, – отмечает председатель комитета Людмила Стебенкова. Так в Германии первичное звено полностью выведено в частный сектор: людей обслуживают коммерческие кабинеты по страховке. Вроде бы вопрос решён, но для населения это очень неудобно. Нуждающийся в помощи сначала посещает терапевта, а потом сам записывается к специалисту. Но вот беда: человек попадает к нему не в течение двух недель, как у нас, а гораздо позже. К тому же принцип участков отсутствует – значит, и о профилактике говорить уже не приходится.
В Швеции проблема решается за счёт высокой зарплаты: она на 30% превышает среднюю по шведскому здравоохранению. Думаю, мы пойдём тем же путём. В плане окладов у нас есть крен в сторону стационаров, но уже мы начали выправлять его. Кроме того, в Москве была раздутая стационарная сеть. Теперь мы сократили количество коек, и часть врачей перешла из стационара в амбулаторию. Также город заключает договоры со студентами терапевтической и педиатрической ординатур, оплачивая их образование».
«Указ президента позапрошлого года, согласно которому зарплата врача должна соответствовать средней зарплате по региону,бьёт по первичному звену, поскольку не учитывает его специфику. Это чудовищная уравниловка! При одинаковой зарплате в амбулатории и в стационаре большинство врачей всегда предпочтёт стационар потому, что там меньше работы. А денег больше! Не секрет, что через стационары идёт основной объём оплаты по ОМС: это «койкодни», бесплатные медикаменты, процедуры, высокотехнологическая медпомощь», – подчёркивает депутат Госдумы О. Куликов.
Из первых уст
Сами врачи вышеперечисленные проблемы комментируют неохотно. «Если критиковать систему здравоохранения, то общество начинает хуже относиться к медицине в целом, то есть и к самим врачам в том числе. Мало кто воспринимает этих специалистов как заложников системы. «Нас считают её воплощением, – говорит педиатр Валентина, согласившаяся пообщаться с корреспондентом «АН» на условиях полной анонимности. – Я работаю с сентября, и только пару месяцев назад штат педиатров в нашей поликлинике укомплектовали полностью. До этого приходилось обслуживать по два участка. Начальство говорит, в подавляющем большинстве детских поликлиник Москвы штат педиатров заполнен только наполовину. Доплачивают за второй участок мало: 25% оклада».
У нас закономерно возникает вопрос: почему врачи вообще идут в первичное звено? «Идут те, кому это интересно, – поясняет Валентина. – В стационаре врач лечит конкретную болезнь или загоняет её в ремиссию, после чего прощается с пациентом. А мы ведём человека на протяжении многих лет и видим результат своих трудов. Здесь неуместен пафос, что, мол, мы такие самоотверженные. Московский педиатр первичного звена в среднем получает 60 тыс. рублей и, как правило, он этим доволен. Но, если город хочет привлечь в первичное звено тех, кому одного только интереса к работе недостаточно, – придётся повышать зарплату».Что касается введения официального десятиминутного лимита на одного пациента, то педиатр Валентина не видит в этом ничего хорошего.
«Хотя не исключено, что таким образом хотят побороться с очередями, – говорит она. – Сейчас контроль осуществляют вживую. По поликлиникам ходит человек и следит, чтобы врач принимал пациентов оперативно и не заставлял их ждать. В ближайшее время в нашу поликлинику планируют поставить компьютеры: мы должны будем нажимать на кнопку в начале первой минуты и в конце десятой – ни секундой позже!
Это, конечно, глупость. Как правило, нам хватает десяти минут на одного пациента (к том уже, с врачом работает медсестра). Кому-то требуется меньше времени, кому-то больше. Так что жёсткая регламентация, скорее всего, навредит нашей работе. А если, как говорят оппозиционеры, – лимит вводят для сокращения штата, то он ведь сократится и до нуля. Оставшиеся специалисты уволятся сами, поскольку объём работы станет непосильным. Трудно предположить, что правительство примет такое чудовищное решение».