Президент выделил пятимиллионный грант федеральному молодёжному проекту «Стопхам».
Деятельность движения хорошо известна телезрителям, интернет-пользователям и, главное, автомобилистам в больших городах. Активисты движения подходят к автомобилям, припаркованным в неположенных местах, и просят водителей перепарковаться, а в случае отказа наклеивают на лобовое стекло большую наклейку с надписью: «Мне плевать на всех! Паркуюсь где хочу!» (на капот клеить нельзя, поскольку это будет порчей имущества: вместе с наклейкой сойдёт краска). Кроме того, ребята борются с самозахватом земли под платные парковки и живым щитом преграждают автомобилям путь на пешеходных тротуарах, катаясь на капотах. Если хамы-водители начинают драться, активисты дают силовой отпор. Всё это снимается на видео и попадает в Интернет, а иногда и на телеэкран.
На вопросы «АН» отвечает координатор «Стопхама» Дмитрий ЧУГУНОВ.
Власть в голову
- Самые популярные ваши видео – те, где происходят скандалы с участием представителей власти.
- Эти сюжеты вызывает больше интереса в народе, как и случаи с участием кавказцев. Между тем, в любых слоях общества немало таких, кто считает себя поцелованным Богом в темечко и смотрит на других как на человечишек. Но теперь хамства стало меньше – по крайней мере, для проекта «Стопхам». Нам теперь сложнее искать материал для работы, мы реже выпускам видео – ярких сюжетов почти не осталось. В крупных мегаполисах нужно быть совсем оторванным от жизни, от телевидения, от Интернета, чтобы не знать ребят с наклейками и сказать им: «Я придавал вам всем вращательное движение на оси, которой являлся мой детородный орган! Я вам сломаю ноги и вставлю ваши наклейки!». Таких индивидуумов осталось крайне мало.
Наша работа приносит плоды – узнавая о нас, люди начинают вести себя более корректно. Представители власти – в первую очередь. Замечают нас издалека и срываются с места. Они понимают: с нами бесполезно вступать в полемику, их волшебные корочки оказывают на нас обратное действие – мы проявляем к ним удвоенный интерес. Хотя мы не выискиваем целенаправленно представителей власти, как «Синие ведёрки», например. Мы обращаемся ко всем нарушителям без разбора.
- И всё-таки давайте поговорим о представителях власти, попавших в ваши сети.
- Недавний наш персонаж – Маргарет Аракелян, чиновница из ЦИКа. Господин Чуров на Селигере рассказал, что она получила взыскание и лишилась премии. Меньше повезло Александру Сморякову, главе управы московского района Марьино: после нашего видео его уволили. Напомню, его супруга наехала на наших активистов. В прямом смысле наехала – провезла их на капоте. Ребята отказывались пропустить её машину по пешеходному тротуару, и она вызвала мужа. Он приехал и повёл себя ещё более неадекватно. Глава района в Москве – это царь и бог местного пошиба, он контролирует огромные денежные потоки. Я считаю, что после его увольнения мы проснулись в другой Москве. Потому что до чиновников вдруг дошло: из-за хамства их могут снять с поста, и никакие связи и деньги не помогут им остаться на своём месте.
- Но самый известный скандал был связан с четой Мингаевых – женой и сыном замполпреда Чеченской республики, когда этот сын со своими друзьями напал на ваших активистов и на вас лично.
- Потом этого замполпреда уволил лично Кадыров, продемонстрировав адекватность. Конечно, я далёк от мысли, что Мингаев выпал из обоймы. Надо понимать, что в нашей стране с советских времён сохранилась номенклатурная система. Если человек вырастает до определённого уровня знакомств и влияния, то его выкинуть из обоймы практически невозможно. Как в советское время: провинился на посту директора завода – стал директором музея или в какой-нибудь другой отрасли, где ничего не понимаешь. Тобой пройдена «несгораемая сумма», как в известной теле-игре. Так вот, в данном случае человек 15 лет проработал в команде. Такие люди не уходят в никуда, у них всегда есть пути отступления, есть несколько десятков людей, которые с радостью подставят ему плечо, потому что раньше он им подставлял плечо. Не знаю, что сейчас с господином Мингаевым, но уверен, что у него всё хорошо.
- На многих ваших видео полиция оказывает вам содействие. Всегда так?
- Нет, что вы, что вы. В первые два года нам было очень тяжело идти против течения. Ведь мы ломаем стереотипы. Стало нормой парковаться где попало и давать полицейским взятки. Изначально полицейские воспринимали нас как проблему: мы приходили на их территорию, проводили свои мероприятия. С них спрашивали: почему на вашей территории какие-то мероприятия проходят? Они ничего не могли ответить. Задерживали нас, отвозили в отделение, грозились возбуждать дела по обвинению в хулиганстве. Но мы изначально понимали: нельзя давать повод. Нельзя ругаться матом, нарушать общественный порядок, портить чужое имущество. А клеить наклейки на лобовое стекло – можно, в том числе и на полицейские машины, и на эфэсбэшные.
Были попытки жаловаться на нас, но до суда они не доходили. Дела против нас никогда не возбуждались. Обычно, наоборот, мы подаём на нарушителей и хулиганов в суд и выигрываем, хотя и не всегда, потому что это непросто – есть пробелы в законодательстве. Теперь ситуация должная измениться: через «Российскую общественную инициативу» мы продавили законопроект, согласно которому можно привлекать к ответственности водителей за правонарушения, зафиксированные на любую камеру. В Москве закон вступил в силу в 2014 году.
Первые полгода я ходил на Петровку почти каждый день. И почти каждый день нас забирали в отделение. За два года мы изменили отношение полицейских к нам. Они, во-первых, поняли, что проект поддерживается президентом, а во-вторых, увидели, что мы с ними на одной стороне, меняем ситуацию к лучшему.
- Значит, теперь у вас есть крыша в лице государства?
- Я предлагаю вам поехать с нами к ночному клубу, из которого выйдет огромный мужик – чеченец ли, русский ли, неважно кто, – приставит ствол к вашему лбу, и в этот момент вы ему скажете: «Я здесь со стопхамовцами, а у них крыша!» Есть ли дело этому пьяному или обдолбанному отоморозку до вашей крыши в данный конкретный момент? К счастью, до стрельбы пока не доходило, но ножами и битами на нас махали. Наша крыша – это наша уверенность и поддержка тех людей, кто приходит к нам на рейды.
Сила есть – ум тоже нужен
- Часто ли у ваших активистов бывают серьёзные повреждения?
- Смотря что считать серьёзными повреждениями. Кости ломают, да. Одному парню лицевую кость повредили. Синяки, ссадины – обычное дело. Нас часто катают на капотах, иногда стёкла бьются – возможны порезы.
- Лично вы, наверное, потеряли счёт дракам, в которых вам пришлось участвовать в ходе проекта?
- Их не так много было. Ну, десять, пятнадцать, двадцать. Я не очень люблю драться. Хотя и не скажу, что не умею. Я служил в армии три с половиной года (полтора года – по контракту). Не участвовал в активных боевых действиях, но побывал в тлеющем конфликте – в Дагестане. Горжусь, что служил в армии, и горжусь, что вовремя вылез из неё.
Я очень часто вмешиваюсь в ситуации, которые считаю неправильными, и очень редко мне приходится применять силу. Вчера, например, я увидел, как мужчина выбросил бутылку на газон. Тогда я поднял её и вручил ему со словами: «Вы обронили!». Он поначалу хотел конфликта, но наткнулся на мой непробиваемый позитив и донёс-таки бутылку до урны. На оскорбления я не отвечаю, я пропускаю их мимо. «Непременно отправлюсь в большое эротическое приключение, даже вприпрыжку, но вместе с вами. После того, как вы перепаркуетесь», - вот мой классический ответ на классическое хамство.
- Согласитесь, ваш проект популярен именно благодаря конфликтным ситуациям, аналогично телепрограмме «Дом-2».
- Не буду говорить, что это не так. Но далеко не в каждом нашем видео есть конфликты. И самый популярный наш выпуск стал таковым не благодаря конфликту, а, наоборот, благодаря юмору: два милых персонажа – братки из 90-х – очень искренне, с жестикуляцией излагают своё видение жизни. Это так смешно, что хочется пересматривать снова и снова.
- Вам не кажется, что парковка в неположенных местах – это следствие, тогда как причина – недостаток парковочных мест?
- Во-первых, напомню, что мы боремся с самозахватом парковочных мест. Разговор с такими парковщиками получается идиотским до смешного. «Это ваши столбики?» - «Да, наши». – «Это проезжая часть, тут нельзя ставить столбики. Мы их сейчас в полицию отнесём». – «Это не наши столбики». – «Тогда мы можем их забрать?» - «Нет, не надо». И так – по кругу. В итоге мы берём столбики и несём в полицию. На следующий день они выставляют их снова. Мы повторяем рейд до тех пор, чтобы захватчики земли поняли: мы от них не отстанем, упрёмся рогом.
Во-вторых, у меня ведь тоже есть машина, знаете ли. Но в центр города я обычно езжу на метро. А если уж еду на машине, то планирую поездку так, чтобы проблемы с парковкой у меня не возникло. Если у меня назначена встреча там, где все места всегда заняты, я паркую машину недалеко – и оттуда еду на метро или иду пешком. Я готов заплатить 100 рублей за парковку – комфорт стоит денег. Конечно, цены на парковку должны быть адекватными. Но человек должен включать мозг. Если тебе хватает денег только на машину – не покупай её, иначе будешь парковаться на газоне.
- Ваш проект часто упоминается в одном списке с такими движениями, как «Молодёжный антинаркотический спецназ» и «Оккупай педофиляй».
- Это некорректно. Для нас закон незыблем, а для них это, скорее, фикция. Они хотят побороть нарушение закона другим нарушением закона. «Оккупай педофиляй» унижает людей на камеру. Да, эти педофилы – преступники, их нужно судить, сажать, химически кастрировать, но унижать незачем, это беспредел. «Московский антинаркотический спецназ» (филиал «России молодой», кстати) и вовсе наносит наркоторговцам травмы.
- А бывает, что кто-то из ваших активистов в ходе рейдов сбивается на хамство?
- Мы постоянно делаем выговоры нашим волонтёрам, чтобы они вели себя сами не превращались в хамов, вели себя корректно. Понятно, что в конфликтных ситуациях у них закипает кровь.
- Почему вы решили бороться с хамством на дорогах, а не собирать, например, средства на благотворительность?
- Я делаю то, что умею. Я идеально подхожу для «Стопхама»: много лет я занимался развитием речи и боевых навыков, так что могу и уговорить человека, и образумить, если нужно. «Стопхам» никогда не стал бы таким успешным, если бы я не был худым и не вызвал иллюзий, что меня легко сломать, что я не могу дать отпор. Я ввожу хама на дорогой машине в состояние когнитивного диссонанса: я не должен был вообще появиться в его мире, но я преодолел ауру его шикарного автомобиля, подошёл и попросил его перепарковаться. Хам уверен, что, стоит ему пригрозить мне, ударить меня, – я уйду. Но я не ухожу, и приходится уйти ему. У зрителей это вызывает радость на подсознательном уровне: Давид побил Голиафа. Будь на моём месте большой парень, вызывающий страх, – проект бы не состоялся.
Мы доносим до людей мысль, что должно развиваться гражданское общество. Есть проблема – решай её сам. Не жди, что Путин вкрутит тебе лампочку в подъезде, какой бы он ни был добрый и хороший (или плохой и злой – для всех он разный). Прояви инициативу: либо сам вкрути, либо добейся, чтобы это сделала управляющая компания. А в России люди предпочитают только возмущаться – в Интернете или на лавке.
Можно и без гранта
- Расскажите о численности участников проекта.
- Примерно в 30 регионах есть наши ячейки. По приблизительным подсчётам это 7-10 тысяч человек при большой текучке. В Москве – около тысячи. Без какой-либо специальной организации – просто по призыву в Интернете – на рейд сразу выходят 25-30 человек, это очень высокий показатель. Другим организациям приходится вовлекать людей. Например, движение «Наши», комиссаром которого я являюсь, проводит с человеком индивидуальную беседу, убеждает его. «Молодая гвардия» при «Единой России» использует административный ресурс, не умея работать по-другому (людей направляют из школ и вузов). А в «Стопхам» все приходят сами. Приходят по разным причинам. Это причастность к чему-то большому. Это модно, проект уже стал субкультурой – субкультурой тех, кто противопоставляет себя общей хамской массе. Кто-то приходит за порцией адреналина. Кто-то, кому не даёт покоя кавказская тема, хочет перевоспитывать приезжих хамов.
- На что потратите грант?
- На камеры, на печать наклеек, на атрибутику (толстовки, футболки), на зарплату бухгалтерам, которые будут следить за всеми этими расходами. По всем тратам мы должны будем отчитаться. Сложный вопрос для нас – региональное развитие, потому что я боюсь за отчётность в регионах. Тем не менее, конечно же, эта статья расходов тоже предусмотрена.
Вообще, я не думаю, что грант сильно повлияет на наш проект. Вряд ли мы выиграем его ещё раз: слишком уж много желающих. Для меня грант – в первую очередь признание нашего проекта. И без гранта у нас уже был штаб людей, для которых эта деятельность, скажем так, является полупрофессиональной – на постоянной основе. У нас есть разные источники дохода. Никого не удивляет, например, что господин Навальный монетизирует поддержку своих сторонников. Так же и в нашем случае: есть немало людей, которые переводят нам средства, – это и небогатые люди, и состоятельные, которые хотят нам помочь, но которым несолидно выходить с нами на рейды. Кроме того, успешно монетизирован наш интернет-канал на Youtube: на него подписано 1 млн. 300 тыс. человек, и число подписчиков стабильно растёт, мы входим в первую десятку по России. Соответственно, имеем доход от рекламы.
- Кстати, а есть ли в размещении видео какой-то смысл, кроме коммерческого? Можно ведь просто перевоспитывать хамов, не снимая их на камеру.
- Для меня как для педагога по образованию проект важен именно как педагогический. Детям читают сказки, в которых добро побеждает зло. Также и мы показываем обществу: можно быть смелым и честным – и победить. Кроме того, мы даём разрешение людям не нарушать правила. Кому-то необходимо такое разрешение, потому что в нашем обществе принято нарушать их.
- В среднем в России хамят чаще, чем в Европе, так ведь?
- Безусловно, Россия входит в число мировых лидеров по хамству. Злоупотребление властью – проблема того же порядка. Только-только появляются рычаги влияния на власть имущих. Организаций, защищающих права людей, становится больше год от года. Конечно, перемены должны происходить не только снизу, но и сверху.
Я не считаю, что русский менталитет не поддаётся изменениям. Дело в том, что человек – существо социальное и очень любит обезьянничать, подражать. Хамство и склонность к доминированию в России бытуют потому, что не популяризируются другие модели поведения. Бывает, какой-нибудь российский хам, приезжая на Запад, ведёт себя очень культурно.
- Вы не считаете, что отчасти и президент культивирует грубую манеру общения? Например, когда в резкой форме говорит Шевчуку: «Вы кто?».
- Нет, я так не считаю. Шевчук обратился к Путину с критикой и при этом не представился. Я встречался с Путиным пять раз, и каждый раз я представляюсь заново, потому что таковы правила приличия.
- «Стопхам» получил грант благодаря тому, что вы комиссар «Наших»?
- Мы оказались в числе победителей конкурса, где участвовало около трёх тысяч некоммерческих организаций. Среди них множество организаций, которые поддерживают президента самым прямым образом, но в получении гранта им это не помогло. К тому же, напомню, проект давно вышел из движения «Наши».
- Почему?
- Мы поняли, что ему будет удобнее развиваться вне движения, поскольку он не имеет никаких пересечений с политическим полем. При желании, конечно, можно притянуть за уши к политике всё что угодно (как в анекдоте про студента, который выучил билет про вшей и, вытянув билет про рыб, стал рассказывать: «У рыб вшей нет. Кстати, о вшах…»). Но в обществе политика воспринимается как нечто грязное, связанное с властью, с желанием её обрести или удержать. Мы поняли: связь с политикой отталкивает от нас людей. Будущее показало, что отказ от политики было верным решением для проекта.
Кстати. Должен сказать, у людей искажённое представление о «Наших». Членство в движении не означает, что человек, извините, исступлённо мастурбирует на портрет Путина. У нас не поют гимны Путину, у нас нет единого мнения по множеству вопросов. У меня лично тоже есть претензии к власти. Но власть не персонифицируется Путиным. Власть – это огромное количество людей, которые влияют на происходящее в стране.
- И какие лично у вас претензии?
- Например, дело господина Сердюкова и госпожи Васильевой. Оно для меня очень показательное. Я как гражданин воспринимаю это как плевок в свой адрес. Искренне не понимаю, почему Сердюков не под следствием. На это должны быть очень веские причины. Теперь его зять вернул государству дачу, которую каким-то образом получил в собственность. Получается, можно бесплатно взять пару ярдов земли, пользоваться, а потом вернуть – и всё, никаких претензий. Точно так же остаются безнаказанными подмосковные прокуроры, которые «крышевали» игорный бизнес. Ни один из них не сел.
Но я далёк от мысли, что президент получает правдивую информацию о происходящем на блюдечке с голубой каёмочкой. Представьте: к вам приходит полковник или генерал, который доносит своё видение ситуации, – какие у вас основания не доверять этому человеку, если до сих пор вся информация из его уст была адекватной? Со стороны легко говорить: мол, это же очевидно. Но это очевидно для нас с вами, потому что мы вне процесса. А люди, управляющие страной, находятся в других условиях.
- Царь хороший – бояре плохие?
- Я не включаю в свою информационную повестку ни «бояр», ни «царя». Уверен, заменой «царя» всех «бояр» не исправишь. В политике выживают сильнейшие. Давайте будем откровенны: я пока не занимаюсь политикой и не могу влиять на неё. А критиковать я предпочитаю те несправедливости, на которые могу влиять.