Все здесь, казалось бы, как и в других московских храмах. Нищие на крылечке, лампадка у входа, запах ладана, коротенькая очередь за свечками. Но в то же время все немножечко другое. Лица у людей другие. Какие-то особо одухотворенные. Почему? Непонятно. Может быть, потому, что храм не закрывался за все время своего существования - действовал даже при советской власти. А может быть, история его возникновения тому причиной. А история такая. При царе Василии Ивановиче Третьем один князь охотился в этих местах. Вдруг наступила сильная гроза, к тому же незадачливый охотник сбился с пути и, в общем, оказался в незавидном положении. Отчаявшись, он дал обет, что в случае благополучного исхода поставит храм в честь Громовержца Илии. Приключение закончилось успешно, и счастливый князь действительно построил церковку-обыденку. То есть сооруженную «об един день». Так что обыденным был все же не Илья, а храм.
Другие краеведы утверждают, что таинственный охотник - Василий Третий собственной персоной. И поскольку спасение столь важного князя было событием общемосковским, если не сказать - общероссийским, то церковку сооружали «всем миром». Третьи уверяют, что грозы никакой не было. Как, впрочем, и охотника. А была, напротив, засуха, посевы гибли, и, чтобы не погибли окончательно, москвичи просили у Ильи-пророка столь необходимого дождя. Дождь пошел, и обыватели построили, опять же по обету, этот храм. Так или иначе, церковь связана с чьей-то бедой и с чьим-то избавлением от той беды. То есть за ее возникновением стояли чувства искренние и пронзительные. Это совсем не то же самое, что ставить храм к какому-нибудь юбилею.
Зато доподлинным считается тот факт, что в 1702 году богатый думный дьяк Гаврила Деревнин профинансировал постройку нового, каменного храма на месте вконец состарившегося деревянного. Тут разным версиям совсем уж неоткуда взяться - мудрый Гавриил, словно предвидя нерадивость краеведов будущего, заложил в северной стене дощечку с соответствующей надписью. Архитектором, скорее всего, был Иван Зарудный, автор большинства московских храмов эпохи Петра Первого. Но это - тоже тайна, пусть и не такая драматичная.