ЭТО ограда дома знаменитых горнозаводчиков и железопромышленников Демидовых (Большой Толмачевский пер., 3). Сделал ее в середине XVIII в. Т. Сизов – демидовский литейщик из Нижнего Тагила. Впрочем, это всего лишь версия – в то время авторскому праву особого значения не придавали. Поначалу эта решетка украшала другой дом тех же Демидовых – в Немецкой слободе, на нынешней ул. Радио. И только в 1820-е ее перенесли на нынешнее место, где она сразу же прославилась. Все-таки центр Москвы, а не какая-нибудь там «немецкая» окраина.
А в 1882 г. был совершен своего рода акт справедливости. Усадьба в Большом Толмачевском, до этого переходившая из одних частных рук в другие, сделалась общедоступной. Больше того – была, что называется, отдана детям. Правда, отдана довольно относительно – здесь разместилась шестая казенная гимназия, отнюдь не отличавшаяся человеколюбием.
Даже учившийся в ней писатель И. Шмелев, склонный боготворить все, связанное с дореволюционным московским укладом, о ней вспоминал: «Одиннадцати лет я поступил в гимназию. Здесь меня точно прихлопнуло. Меня подавили холод и сушь. Это самая тяжелая пора моей жизни – первые годы в гимназии. Тяжело говорить. Холодные сухие люди. Слезы. Много слез ночью и днем, много страха».
Преподаватели, как на подбор, были какими-то садистами и чудаками. Тот же Шмелев, к примеру, вспоминал, как один член педагогического коллектива, некий шепелявый господин Баталин отчитывал его за цитату из Надсона:
– Ссто-с такое?! Напрасно сситаете книзки, не вклюсенные в усенисескую библиотеку! У нас есть Пускин, Лермонтов, Дерзавин... но никакого вашего Надсона... нет! Сто такое и кто такой... Надсон. Да вам дана тема о храме Христа Спасителя, по плану... а вы приводите ни к селу ни к городу какого-то «страдающего брата»... какие-то вздорные стихи! Было бы на четверку, но я вам ставлю три с минусом.
Видимо, одна только ограда скрашивала будни бедолажек из шестой гимназии.