Хотя в России более 600 тысяч отцов-одиночек, государство по-прежнему считает мужчину «слабым звеном» в семье. Ему непросто получить отпуск по уходу за ребёнком, а в случае развода чадо в 90% случаев останется с мамой. Дискриминация мужчин в нашем семейном праве бросается в глаза, однако ответственные за семейную политику не видят в этом проблемы. При этом давно известны результаты опроса ВЦИОМ, согласно которому в 77% российских семей, которые не решились ещё завести ребёнка, «тормозом» служит мужчина. Он не без оснований опасается в случае развода оказаться разорённым и лишённым своего чада навсегда.
Мать – всему голова
29-летний петербуржец Игорь был вынужден развестись с супругой, которая после рождения дочери пошла в разгул, пока он успевал и работать, и заниматься с ребёнком. Однако райсуд в Петербурге его аргументы даже не рассматривал: единственное заседание длилось 10 минут – ребёнок остался с матерью.
– Бывшая супруга сразу сказала мне, что за каждое свидание с дочкой я буду платить ей сто долларов помимо алиментов, – рассказывает Игорь. – Жаловаться оказалось бесполезно. Я приходил в отремонтированную мной квартиру, превратившуюся в притон. Ребёнком никто не занимается, атмосфера асоциальная. Жена брала из моих рук алименты и тут же отправляла «гонца» в магазин. Когда дочка пожаловалась мне, что мама её бьёт, я, по сути, похитил собственного ребёнка и «лёг на дно»: сменил работу, снял квартиру. Однако мать девочки серьёзных поисков не вела и даже в милицию не обращалась. Я консультировался с юристами на тему выхода из подполья, но всегда оставался риск, что по результатам открытого судебного заседания у меня снова отберут ребёнка. Сейчас девочке уже 11 лет, и мне советуют подождать 3 года, когда её голос будет значить для суда чуть больше.
Ежегодно «жертвами» развода родителей становятся полмиллиона российских детей. Почти всегда суд оставляет ребёнка матери, даже если ребёнок умоляет передать опеку над ним отцу. Московский врач Борис в течение двух лет добивался лишения своей жены-алкоголички родительских прав. Добился – судья доверила опеку над ребёнком дедушке с бабушкой по материнской линии.
– Фактически все последние годы сын проживал со мной, – рассказывает Борис. – У меня трёхкомнатная квартира в центре, я хорошо зарабатываю, ребёнок в прекрасных отношениях не только со мной, но и с моей нынешней женой, которая любит его как родного. А его биологическая мать не может продержаться на должности уборщицы дольше трёх месяцев. Казалось бы, какие могут быть вопросы? Но в итоге мне достаётся судья, которую, как выяснил мой адвокат, в молодости муж бросил с двумя детьми. Это не влияет? Тогда каким образом она отдала опеку двум 70-летним старикам, которым самим нужен уход?
Образ непутёвого отца-алкоголика, который не в состоянии сделать молочную смесь, почему-то распространяется на миллионы российских мужчин. Но в реальной жизни он встречается не чаще, чем, например, матери-вымогательницы или уголовницы, отбывающей срок в колонии. Несть числа примерам, когда мамаша-бухгалтер смошенничала года на три, а ребёнка отправляют в детский дом при наличии работающего, образованного и трезвого отца. Ведь 90% судейского корпуса в России составляют женщины, в органах опеки и попечительства – тоже сплошь представительницы слабого пола. И самое главное – помимо глубоко личных обид на мужчин у них может быть чисто карьерный интерес наполнять детьми казённые койки.
Если же говорить о государственной стороне вопроса, о семейной политике, то полезно напомнить статистику: дети, выросшие без отца, в пять раз чаще совершают попытки суицида, изнасилование – в 14 раз, бегут из дома – в 35 раз, становятся наркоманами – в 10 раз. Из семей без отца вышли 90% бездомных, 71% бросивших школу, 70% заключённых. При этом 80% разводов в России инициируют матери. Если бы не их уверенность, что бывший муж при этом превратится в дойную корову и будет униженно просить встреч с ребёнком, этот процент был бы значительно меньше.
– Во многих странах требование денег за право видеть своего ребёнка считается вымогательством и влечёт за собой уголовное преследование, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Мне неизвестны подобные прецеденты в России. Аналогично российская женщина не несёт никакой ответственности за обман по поводу отцовства. Хотя во многих западных странах – это тоже уголовное преступление. Зато постоянно говорится об ужесточении мер по собираемости алиментов, которая у нас и так одна из самых высоких в мире – до 85%. Тем не менее суды наделены правом определять размер алиментов «по усмотрению», а в 2017 г. в Думу поступил законопроект, предлагающий считать неплательщика алиментов «пропавшим без вести», аннулировать его документы, а ребёнку назначать пособие по потере кормильца.
Я сам
Де-юре с 2007 г. отпуск по уходу за ребёнком может взять не только мама, но и папа, бабушка, дедушка или другой родственник или опекун, который фактически ухаживает за ребёнком. Размер пособия определили в 40% от среднего заработка за последние два года, но не более 18 тыс. рублей. Мало того, что две трети российских мужчин в принципе не могут представить себе ситуацию, при которой они сидели бы с ребёнком, так и оставшаяся треть опасается насмешек и осуждения окружающих. Но даже те отцы, которым жизнь не оставляет другого выбора, реализовать свои права не могут.
Дело «Константин Маркин против Российской Федерации» уже разбирают в юридических вузах. Армейского офицера Маркина жена бросила с тремя детьми, официально передав ему опеку над ними. Поскольку младшему сыну исполнилось несколько месяцев, Маркин обратился к командиру части с заявлением о предоставлении ему отпуска по уходу за ребёнком до 3 лет. И конечно, получил отказ. Маркин ходил с младенцем на службу, оставляя старших детей одних. И параллельно дошёл до Страсбургского суда, в 2012 г. признавшего факт дискриминации и постановившего выплатить истцу свыше 6 тыс. евро.
А в 2015 г. Конституционный суд отклонил жалобу отца-одиночки Александра Лукьяницы на отказ Пенсионного фонда выдать ему материнский капитал. К слову, «материнским» его именуют лишь в разговорной речи, а де-юре капитал этот «семейный». То есть государство вообще не должно волновать, кто из родителей реальный получатель. И чем виноваты дети, потерявшие мать в раннем детстве от болезни или при родах? С какого перепуга лишать их законных выплат? Судья Конституционного суда Гадис Гаджиев выступил с особым мнением о недопустимости дискриминации по гендерному признаку при введении мер социальной помощи. Тем не менее прецеденты трактуются по-разному. Например, житель Краснодарского края Виктор Кубанов не смог получить семейный капитал на двух детей, мать одного из которых умерла, а второй был рождён в повторном браке. Однако это удалось Александру Афанасьеву из Башкирии, чья первая жена была лишена родительских прав, а вторая скончалась, – прокуратура и Верховный суд согласились, что «по Конституции мужчины и женщины обладают одинаковыми правами».
Парламент Петербурга только в 2015 г. обратил внимание на дикое юридическое определение – «отец, пользующийся правами одинокой матери». И предложил внести понятие «одинокий отец» в Социальный кодекс Петербурга. Депутаты согласились, что мужчинам необходимо обеспечить равные с женщинами права: бесплатное посещение музеев, компенсацию за коммунальные платежи и возможность получать пособие в повышенном размере. Но в большинстве субъектов РФ всё остаётся по-старому на фоне «вернувшейся» естественной убыли населения.