Из Департамента труда и занятости населения Москвы просочилась информация о том, что в коридорах ведомства гуляет идея: обязать работодателей нанимать бывших заключенных. Предполагается, что это уменьшит число рецидивистов. Сейчас в тюрьмы возвращаются 80–90% ранее осужденных.
В департаменте эту информацию «АН» не прокомментировали. По просьбе редакции в ведомство позвонил депутат Мосгордумы Антон Палеев, которому сообщили: «сотрудника, запустившего в СМИ это сообщение, вычисляют». Очевидно, идея находится в стадии обсуждения и не приняла удобоваримую форму, в которой ее можно было бы преподнести общественности. Оно и понятно: вопрос неоднозначный.
На Западе действует целая система адаптации осужденного с участием психологов. При выходе из тюрьмы работу предоставляют, причем на выбор. Перед этим практикуется неполная «дневная» свобода – для постепенного вливания человека в социум. А досрочно освобожденные первое время содержатся в общежитиях. Что происходит у нас? При досрочном освобождении человека обязывают устроиться на работу, а если ему это не удается – возвращают в тюрьму. Занятостью осужденных озадачены только редкие благотворительные организации.
«Если государство об этом хотя бы задумалось, было бы уже неплохо, – рассуждает юрист, подполковник милиции в отставке Павел Суворов. – Мы очень отстаем в этом отношении, даже стандарты содержания заключенных у нас не соблюдаются. И мы только-только подходим к тому, чтобы не сажать за нетяжкие преступления. Ведь существуют альтернативные наказания: обязательные работы, домашний арест. Можно попробовать прототипы колоний-поселений. Такие альтернативы должны снизить количество рецидивов. Малолетки после «ходки», как правило, совершают преступления вновь, потому что зона для них – школа преступности. К тому же на зоне люди сидят без дела. Например, в колонии строгого режима во Владимирской области содержатся 1500 человек, а работы хватает в лучшем случае на 250».
П. Суворов уверен, что нельзя равнять всех заключенных под одну гребенку: «У меня лично нет предубеждения против судимых. Люди разные – и с этой стороны забора, и с той. Некоторые из тех, кого я отправил за решетку, после освобождения приходили ко мне за советами. Человек может исправиться, в этом нет ничего невероятного. Хотя кто-то, конечно, работать не будет никогда. Так называемые профессиональные преступники (их еще называют «блатные») не трудятся, это «не по понятиям». В моей практике был гражданин, которого судили девять раз. Он говорил, что в тюрьме чувствует себя как в своей тарелке, не пьет. Дескать, там есть все что нужно, там жизнь размеренная».
«Люди нередко совершают повторные преступления из-за того, что общество не принимает их, – говорит психолог Дмитрий Синарев. – На общество воздействуют СМИ. Образы жестоких преступников не сходят с телеэкранов – было бы странно, если бы люди их не боялись. Показывали бы больше сюжетов о перевоспитавшихся заключенных – общественное мнение было бы другим. Вернуться в нормальную жизнь осужденному крайне сложно, у него уже совсем другое мировоззрение. Но если человек хочет исправиться, то у него должна быть такая возможность. Так что это очень хорошая идея».
Однако депутат Мосгордумы Сергей Гончаров уверен, что замысел нежизнеспособен: «Даже если мэрия и решится на квотирование рабочих мест для судимых, эта задумка не будет встречена с одобрением. Столица – не полигон для таких испытаний. И так хватает проблем из-за гастарбайтеров. И потом, как к этому отнесутся работодатели? А простые москвичи? У них отберут 5–10 тысяч рабочих мест и отдадут судимым. Власть должна учитывать настроения людей, поэтому вряд ли Мосгордума поддержит такое решение».