Прогулка по Кремлевской набережной - занятие одновременно и пафосное, и милое сердцу. С одной стороны, крепостная стена, которая с нижнего ракурса совершенно не кажется официозной. С другой - Москва-река. А за ней - милые домики.
Особо примечателен тот, что стоит неподалеку от Большого Москворецкого моста (Софийская набережная, 34). Он сравнительно высок и, пусть надстроен сверху, все равно несет в себе аромат московских древностей. Это - бывшая гостиница «Кокоревское подворье», возведенная в 1860-е годы по проекту архитектора А. Васильева.
Гостиница была довольно хороша. Пусть недешевая, однако же престижная. Просторная, солидная, украшенная множеством наличников и арок. Было в ней при этом что-то романтическое, даже загадочное. А. Чехов, к примеру, говорил в письме к приятелю, писателю И. Леонтьеву-Щеглову: «Вы опять в мрачном «Кокоревском подворье». Это Эскориал, и Вы кончите тем, что станете Альбой. Вы юморист, по натуре человек жизнерадостный, вольный. Вам бы нужно жить в светленьком домике, с хорошенькой голубоглазой актриской, которая весь день пела бы Вам тарарабумбию. А Вы, наоборот, выбираете все унылые места вроде Кокоревки».
Впрочем, это место вовсе не было таким уж сверхъестественно унылым. Больше того - Чехов сам при случае там останавливался. А также Верещагин, Крамской, Репин, Васнецов, Чайковский, Мельников-Печерский, Мамин-Сибиряк и множество других, не менее маститых современников.
И конечно же важную роль играло местоположение гостиницы. Художник В. Верещагин вспоминал: «Задумав написать Наполеона, я выбрал именно Москву, потому что здесь завязан был узел нашествия на Россию двунадесяти языков, здесь разыгралась самая страшная картина великой трагедии двенадцатого года. Я чувствовал необходимость бывать возможно чаще в стенах Кремля для того, чтобы восстановлять себе картину нашествия, чтобы проникнуться тем чувством, которое дало бы мне возможность сказать правду о данном событии. Правду, не прикрашенную, но такую, которая действовала бы неотразимо на чувство русского человека». Находилась бы гостиница В. Кокорева где-нибудь на Пресне - вряд ли бы Верещагин выбрал именно ее. А так - строго напротив Кремля, лучшего и пожелать невозможно.
Впрочем, близость Кремля привлекала и тех, кому он не был нужен «по делу». Чайковский признавался: «Как у меня хорошо в гостинице! Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль». Вид там и вправду был, что называется, на уровне.
Разве лишь бытописатель Н. Скавронский жаловался: «Хорошо бы, пожалуй, у Кокорева в гостинице у Москворецкого моста, да уж слишком русским духом пахнет, чересчур!»