72 года – совсем не круглая дата. Но Виктор СЛИПЕНЧУК, известный мастер слова, не делает различий между юбилейными и неюбилейными днями своего рождения (22 сентября). Неизменно к этой дате он дарит подарки всем своим многочисленным читателям в России и за рубежом.
Лучший подарок писателя – это новое произведение.
«Аргументы недели» с удовольствием представляют читателям его новую поэму-фарс «Зигзаг».
В ней, с присущими автору талантом и остроумием, Виктор Трифонович рассказывает о необыкновенных приключениях молодого героя. Впрочем, вы всё прочтёте сами.
Глава 1
Из Владивостока в Сочи
Мчался поезд что есть мочи.
Юношей, в расцвете сил,
Я в том поезде грустил.
Мне пригрезилась Анюта
В дивных всполохах салюта.
Как икону, всю в цветах,
Зрел её на небесах.
А в реальности не зрел –
Вот такой я был пострел.
Девушка моей мечты –
Гений чистой красоты!
В грёзах кем я только не был, –
Как орёл, вдруг падал с неба
Или в небе зависал,
Но всегда её спасал.
Для неё в мечтах я жил,
Подвиги свои вершил.
То я был парашютистом,
То завзятым хоккеистом.
То с трамплина брал прыжок,
Приводящий судей в шок.
В общем, был я знаменитым,
В бронзе с золотом отлитым.
Мнилось даже, что она
В памятник мой влюблена.
Тут, как водится, немножко
Остывал – смотрел в окошко.
Мне бы жить не на Земле,
Мне лететь бы в корабле:
Остров – Ява, остров – Крит
(Вундеркинд во мне зарыт).
Я залез под одеяло –
Эхма – жизнь! Мне скучно стало.
Только что закрыл глаза –
Завизжали тормоза.
Поневоле с полки – скок.
Что-то больно – прямо в бок,
А потом ещё под дых…
Ы-ы-ых!
За дверями стук и крик:
«Безбилетник к вам проник!»
Подо мною пол качнулся –
Я под столиком очнулся.
Безбилетник! Аферист!
А быть может – террорист?!
Как сквозь двери он проник?
Где же делся проводник?!
«Поднимайтесь! Не тряситесь!
Успокойтесь и садитесь!
Перед вами – не агрессор,
А затюканный профессор.
По-народному – умелец.
А по-вашему – пришелец.
Пригласил вас в свой корабль,
Чудо-юдо дирижабль.
И вокруг меня не фиги –
Нанотехнологий книги».
Тут в купе зажёгся свет,
И увидел я, что – нет,
Не в купе я, а в каюте,
В герметическом уюте.
И сижу я не на полке,
А в какой-то балаболке,
Что качается, жужжит
И удобствами смешит.
А профессор в этот миг
Весь в гирляндах нанокниг.
У него в руках дощечка
С красным крестиком – аптечка!
Так наивно я решил,
Чем пришельца рассмешил.
«Это, братец, не аптечка –
Освящённое колечко.
Матрица с твоих идей –
Видишь, зеркальце на ней?
Всё, что в нём отобразится,
В небесах осуществится.
Это есть окошко в космос.
Я его пробил сквозь косность
Профессуры МГУ,
Но об этом ни гугу.
Сам министр ваш обрнауки
Целовал вот эти руки!»
Тут он засмеялся жутко
И сказал, что это шутка.
Как-то грозно помолчал,
По дощечке постучал.
И спросил: «Ну как, готов
К открыванию миров?»
Всхлипнул вдруг: «Эх ты, юнец,
Твой билет в один конец».
Не со зла, с досады топнул –
На дощечке шарик лопнул.
Подо мной разверзлась бездна –
Жить трусливым бесполезно.
Путь Гагарина не прост –
Вундеркиндом встану в рост!
Для Анюты подвиг мой –
Мир спасётся красотой!
Только что подумал так –
Аппарат вдруг дал зигзаг.
Прыгнул в Чёрную дыру –
На планету Нибиру.
Глава 2
Что за чудная планета!
Приземлился в точке лета,
В плотных зарослях бурьяна.
Слышу клич: «Хватай смутьяна!
Он, наверное, колдун
Из дворца Зеркальных лун».
Оступился – дал промашку,
Что-то шасть мне под рубашку.
Угнездилось на спине
И на ухо шепчет мне:
«Что, попался, чародей,
Искуситель и злодей?!»
А потом вдруг как уколет –
Взвился я от адской боли.
Через ров – и по бурьяну
Выскочил с ним на поляну.
Слышу – лезет по плечу,
Мол, ещё шептать хочу.
Тут невольно сгоряча
Дал опять я стрекача.
В новый ров, залёг в бурьяне,
Чтоб спастись от этой дряни.
И почувствовал вокруг,
Как сжимается их круг.
Что-то шепчут про потери
Полулюди-полузвери.
Ну а то, что на спине,
Снова в ухо шепчет мне:
«Кто такой? Откуда взялся?
Для чего в наш ров забрался –
Революцию смастрячить,
Чтобы нас переиначить?!»
Жало мне к спине прижал,
Я вскочил и побежал.
«Кто вы, что в колючках острых?»
«Одомашненные монстры».
«А зачем залезли в ров?»
«Мы здесь из других миров».
«Но зачем сидеть в репьях?»
«Все страшатся наших рях.
Мы такие корчим рожи,
Что себя боимся тоже».
«Кто же вас так исказил?»
«Тот, кто нас изобразил».
«Ну и кто же сей умелец?»
«Он космический пришелец –
Так он глине говорил,
Из которой нас творил.
А ещё вещал создатель,
Что появится мечтатель,
Исцеляющий мечтой –
Мир спасётся красотой».
Он умолк. Гудела муха.
Что-то вдруг как рявкнет в ухо:
«Браво! Браво! Наконец
Заявился к нам юнец
Революцию смастрячить –
Чтобы нас переиначить!»
Разом все задребезжали –
Радость встречи выражали.
«В новой заживём стране!
Без обувок – по стерне».
Понял я, кто их создатель,
Кто спаситель и мечтатель.
Для чего залезли в грунт –
Подготавливают бунт.
«Дорогие нибиряне!
Хватит вам сидеть в бурьяне.
Мне б найти мечту-красу.
И тогда я всех спасу.
Потому что лжи устои
Рухнут перед красотою.
Главное – красу найти,
Чтоб уродства извести».
Тишина упала в ров.
«Ты гуторишь будь здоров!
Ну а если не найдёшь,
То, выходит, не спасёшь?»
«Но испыток – не убыток».
«Видим мы, ты больно прыток».
Снова тишина упала –
Почему-то жутко стало.
Нибиряне совещались,
Будто заживо прощались.
«Есть у нас краса-царица –
Погляди, авось сгодится».
Над бурьянною стеной
Что-то – шмяк передо мной.
Волосатый сгусток кожи,
На пучок тряпья похожий –
Из клеёнчатых мешочков,
Но с прозрачной оболочкой.
Чтоб красивее казаться,
Сгусток начал раздуваться.
Выглянули бородавки –
Все в присосках, как пиявки.
А за ними из волос
Показался гулькин нос,
А в проплешинах наколки,
А на щупальцах иголки.
Вместо пирсингов на роже
Вскрылись спицы в складках кожи.
И сияла эта ряха,
Как начищенная бляха.
И чем больше вширь росла,
Тем ужаснее была.
Боже мой, какая скверна –
Нибирянская царевна!
А она, слюною пенясь,
Щупальцами подбоченясь,
Проскрипела, что создатель,
Первый правообладатель,
Ей сказал, что все мы – клоны,
Золото его короны.
«Нежно называл нас – крохи,
А колдун сказал, что – лохи.
Из-за нас он с ним подрался.
А колдун в бурьян пробрался,
Гадости подсыпал в глину,
И создатель где-то сгинул.
Но успел шепнуть нам: «Крохи,
В бурьяне попрячьтесь трохи.
Видно, мне пришёл капец,
Нужен вам иной мудрец,
Что сроднился бы с мечтою:
Мир – спасётся красотою».
Так что я – твоя краса,
Загляни в мои глаза.
Всю себя тебе открою –
Наслаждайся красотою!»
Боже мой, такая кроха –
Это целая эпоха!..
Глава 3
Человек по жизни слаб,
Он своих пристрастий раб.
Не взыскует правоты
Лишь в объятьях красоты.
Расплылась в улыбке ряха –
Чуть не околел от страха.
Осторожно подошёл –
Глаз на ряхе не нашёл.
Как надутая резина,
Подскочила образина.
И давай меня душить –
Заставляла с ней дружить.
«Дай согласие, юнец,
А не то тебе – капец!»
И тогда я крикнул клонам,
Что попрятались по схронам:
«Дайте новую красу –
Эту не перенесу!»
«Чем же я тебе не пара?!»
Сделал сальто от удара.
И пока летел, как пуля,
Где-то спряталась красуля.
Впрочем, новая явилась,
Так сказать, не запылилась.
Как гора, ко мне шагнула,
Что-то хрясть – её согнуло.
Две клешни, как две руки,
Хвать клещами за грудки.
«Поиграй со мной в пятнашки!» –
Взмыл, как сизарь, вверх тормашки.
В общем, был неравный бой,
Монстры дали ей отбой.
Но остались, как «пятнашки»,
Дыры на моей рубашке.
Если бы Анюта знала,
Как её мне не хватало,
Чтоб проникнуться мечтой:
Мир спасётся – красотой!
Неужели, думал я,
Вновь придёт сутулая.
Не царица, а машина –
Терминатор на пружинах.
С ряхою, как медный таз,
На котором нету глаз.
И не спросишь у царицы:
Что за хруст – из поясницы?
Вдруг свихнётся, и полюбит,
И клешнями приголубит?!
Много-много разных дум
Исковеркивали ум.
И тогда что было сил
Я царевну запросил,
Что была б из русских сказок,
Из анютиных бы глазок
Был на ней венок цветов.
«Ты гуторишь будь здоров!
Есть у нас такая кроха,
Вся в цветах чертополоха.
Вместо глазок – пузырьки,
Две клешни, как две руки».
«Нет, не надо!» – я взмолился
И внезапно провалился.
Как бы вновь – опять в каюте,
В герметическом уюте.
И сижу я не на полке,
А в известной балаболке.
Вкруг меня профессор ходит –
На меня лорнет наводит.
И как будто тот же лик,
Но я чувствую – двойник!
Прежний был каким-то разным,
Угловатым, несуразным.
Этот – скользкий, словно змей,
Змеи есть среди людей.
Их радушие – лишь вид,
О коварстве говорит.
«Дорогой мой, наконец
Я вернул тебя, юнец!
Нибирянские царевны
Все уродливы и нервны.
Нет ужаснее мечты –
Монстр в салоне красоты.
Для бурьянного народа
Идеален Квазимодо.
Красота здесь не в чести,
Невозможно их спасти».
«Ну а как же медицина?»
«Из паров пенициллина?»
«Ну, не только из паров…»
«Ты гуторишь будь здоров!»
Схожесть слов в их лексиконе
(Смысла два – в одном флаконе).
Змея речь и монстров речь –
Как тут истину извлечь?!
Будто только что я с гор,
Продолжаю разговор.
«Даже арбидол не лечит?!»
«Как наркотики, калечит».
Тут поверить я не мог,
Арбидол! И – не помог?!
Прочь сомненья – это змей,
Искуситель и злодей!
Не затюканный профессор,
А чужих миров – агрессор!
Понял он – проговорился.
Не спеша воды напился.
И пока он воду пил,
Из стакана глаз светил.
Вспыхивал и затухал,
Как магический кристалл.
Что-то замышлял колдун
Из дворца Зеркальных лун.
Бросил вдруг монокль на пол.
«Вот вам, вот вам – арбидол!»
Стёкла линз что было сил,
Как пиявки, раздавил.
И ко мне, уже как змей,
Как изысканный злодей:
«Чтоб Анюту обрести,
Ты кого хотел спасти?
Это было б очень круто,
Если б здесь жила Анюта!
Вся в колючках и репьях,
Посреди заморских рях.
Надо быть глупей, чем лохи,
Чтоб искать в чертополохе.
Впрочем, – где, какая школа,
Чтоб объесться арбидола?!»
Зыркнул коротко на стол,
Будто там был арбидол.
Глава 4
На столе его лежали
Непонятные скрижали.
И знакомая «аптечка»
(Но без крестика – колечко).
Значит, не освящена.
Святость – смерть для колдуна.
И тогда сказал я змею:
«Возражать я вам не смею.
Если жить в бурьяне – круто,
Где тогда живёт Анюта?»
«А, узнать желаешь где?!
Только не в Караганде.
Из Владивостока в Сочи
Кто-то ехал, между прочим.
И мечтал о дальних далях,
Об Анюте и медалях…
То он был парашютистом,
То завзятым хоккеистом.
То с трамплина брал прыжок,
Приводящий судей в шок.
В общем, сыпались награды
Сочинской Олимпиады
На него сплошным дождём.
Но Анюта здесь – при чём?»
Ишь ты?! Как его задело,
Как взъярился оголтело,
Что не он свершал прыжок,
Приводящий судей в шок.
Может быть, мечта моя
Здесь – основа бытия?!
Всё, о чём мечталось, мнилось,
Как-то здесь осуществилось.
Злой колдун предложил вдруг:
«Вот, испробуйте, мой друг!»
Подошёл к хрустальной вазе,
Зачерпнул какой-то шмази.
«Чудный джем из нанокниг –
Помогает от интриг.
А из нанокниг варенье –
Возбуждает вдохновенье».
Ложку с джемом я отринул,
И колдун как будто сгинул.
За спиною объявился –
Волос мой зашевелился.
Этот мерзостный двойник
Как микроб в мозги проник.
По извилинам шныряет –
Биотоки замеряет.
Ищет тайну бытия –
Где живёт мечта моя.
И тогда, внимая чести,
Я прижал к груди свой крестик –
Пусть в мечте моей свершится
Всё, чего колдун боится!
И невольно вдруг представил,
Как в колечко крестик вставил,
Что отсутствовал в колечке
У злодея на дощечке.
И сейчас же гром раздался –
Вновь в бурьяне оказался,
Из которого повсюду
Вылезали полулюди.
Кто хвостатый, кто кудлатый,
Кто на голову горбатый.
И у каждого медали
Олимпийские блистали.
А один, как бы лангуст,
Вверх подбрасывал мой бюст.
И как резаный вопил –
Явно монстров заводил.
Чтобы шли толпою плотной –
Будто все они с Болотной.
Чтоб многообразье рож
Вызывало страх и дрожь.
Если же пойдут колонной,
Все поймут – они с Поклонной.
В ногу шествующая масса
Из чиновничьего класса.
С личиком одним у всех –
Это тоже тяжкий грех.
Между тем вся эта масса,
Как искусственная раса,
Шевелилась там и тут.
Монстры затевали бунт.
Я решил его возглавить,
Монстров во дворец направить.
«Дорогие нибиряне,
Соберёмся на поляне.
А оттуда – во дворец,
Там скрывается подлец.
Сообща мы с ним сразимся –
И в красавцев обратимся.
Каждый монстр, что был эндемиком,
Станет видным академиком.
А министры от науки
Будут целовать нам руки».
Шевелящаяся рать
Стала дружно замирать,
Пятиться обратно в ров.
«Ты гуторишь будь здоров!»
Этот голос трудно спутать,
Но жива во мне Анюта,
И пока жива она,
Не боюсь я колдуна.
Буду жить своей мечтою –
Мир спасётся красотою!
Жизнь у каждого одна,
Надо свергнуть колдуна.
Глава 5
Философия урода
Часто скрыта от народа.
Потому что он, урод,
Презирает свой народ.
Что мы знаем о мгновенье –
Лик его в исчезновенье,
Блик – и нет! И снова блик!
Предо мной колдун возник.
Без монокля, но в очках
И с дощечкою в руках.
«Все революционеры –
Бунтари и изуверы!
По бурьяну кружат, кружат,
Кто подаст, тому и служат».
«Вы для них как бы отец?»
«Понял правильно, юнец».
«Кто они, что за народ –
Или это всякий сброд?
Неужели нибиряне
Могут жить только в бурьяне?»
«Да, народец – пёстр и остр,
Каждый хипстер, каждый монстр.
И пока не одомашнил,
Белену плодили пашни.
В общем, все они не сброд,
А мой избранный народ.
Здесь начало всех начал».
По дощечке постучал.
«У меня в народе культ».
Понял я: дощечка – пульт!
«В целом монстров обожаю,
Даже в гости приглашаю
На беседу во дворец.
Ваша правда, как отец.
Чем страшней у монстра рожа,
Тем он знатней как вельможа.
Неприятный внешний вид
О заслугах говорит.
Каждый монстр об этом знает,
Соплеменников пугает.
Им всегда приятен факт,
Что у друга был инфаркт».
Я не выдержал, сострил,
Слово в слово повторил
Оборот известных слов:
«Ты гуторишь будь здоров!»