Его жизнь прошла под грифом «Совершенно секретно». И даже о смерти официально сообщили спустя пять дней после кончины. Не все друзья и знакомые смогли попасть на похороны выдающегося нелегала Героя России Алексея Михайловича Козлова. Но во многих резидентурах Службы внешней разведки, квартирах ветеранов советских и российских спецслужб в ноябре этого года поминали этого мужественного человека. Профессионал высочайшего класса, он был другом и учителем для нескольких поколений наших разведчиков.
На одних из таких поминок побывал обозреватель «АН».
Под Лёшину селёдочку
На квартире моего старого знакомого Виктора Андреевича Соколова собралось немного народу. За скромным поминальным столом поначалу стояла гнетущая тишина. Чтобы её хоть как-то развеять, я решил прочитать собравшимся отрывок из воспоминаний Алексея Михайловича Козлова.
Вот как он описывает встречу с товарищами после освобождения из юаровских застенков:
«Доставили меня к какому-то ангару. Смотрю, внутри маячат две фигуры – Виктор Михайлович Нагаев, ныне генерал-майор в отставке, и Борис Алексеевич Соловов, начальник отдела безопасности, бывший. Ну расцеловались, конечно. Посадили меня в машину и поехали в Берлин. Километров 30 проехали в гробовом молчании. Подъехали к городу Айзенах. Молчим. Я говорю: «Виктор Михайлович, я же вернулся на родину. Он соглашается: «Да, ну и что?» Я ему: «Как – ну и что? А отметить-то это дело надо». Он как шлёпнет себя по лысине: «А я не могу понять, чего же не хватает и почему мы молчим». И водителю: «Ну-ка давай в первую попавшуюся харчевню – по сто грамм, по кружке пива». Как только шарахнули, так после этого до Берлина уже не молчали.
В Берлине мне товарищи стол хороший приготовили: икорочка, сёмга. Но я всю отварную картошку смолотил и всю селёдку. Мне потом представитель наш, Василий Тимофеевич Шумилов, ныне покойный, сказал: «Ты, Лёшка, сожрал у нас весь представительский запас селёдки…»
Собравшиеся за столом оживились. Хозяин дома предложил выпить за очень хорошего человека. Не чокаясь, пригубили по рюмке. Я продолжил читать воспоминания Алексея Михайловича:
«Однажды в Иерусалиме случился курьёз. Захожу вечером в кафе. Беру 50 граммов водки, вернее, 40 – у них такая двойная порция. И кружку пива. Огляделся вокруг, смотрю, сидят три старичка: все места заняты, а у них – одно свободное. Подхожу, по-немецки спрашиваю: можно с вами присесть? Евреи в основном все немецкий знают. Говорят: пожалуйста. Спрашивают меня: немец? Отвечаю: да. И один из них мне рассказывает: знаешь, во время войны я служил в советской военной разведке, и меня однажды забросили в немецкий тыл. И я, говорит, вам, сволочам, так дал прикурить. И с такой гордостью он это сказал, с такой ностальгией, с таким уважением к советской разведке…
Но разведчику-нелегалу всегда приходится приспосабливаться. Как-то захожу в Тель-Авиве часов в пять пообедать. Заказал гуляш и кружку пива. Рядом со мной усаживается парень в джинсах, в ковбойке, видно, что их клиент, потому что несут ему без заказа 200-граммовый графинчик со светлой жидкостью из холодильника, которая сразу начинает запотевать. Потом ставят перед ним тарелку с двумя кусками чёрного хлеба и ещё одну – с мелко нарезанной селёдочкой, и всё это под кружочками белого лучка. И так эта сволочь начала аппетитно хрустеть всем этим над моим ухом…»
– Так вот где Лёшка подглядел свой знаменитый рецепт селёдки по-козловски, – перебил меня полковник в отставке Соколов. – Закусывайте селёдочкой, сделанной, как он нас учил. Ведь вкуснотища-то какая…
Советский Лоуренс Аравийский
После третьего тоста языки у присутствующих слегка развязались. Обозреватель «АН» стал расспрашивать ветеранов:
– Как смог Лёша Козлов, вологодский парнишка из многодетной семьи, поступить в МГИМО – самый престижный вуз СССР?
Первым откликнулся Игорь Алексеевич:
– Тогда не смотрели на валютный счёт родителей. И студенты не разбивали автомашины за 13 миллионов рублей. Алексей Козлов прибыл в Москву для поступления в МГИМО с деревянным чемоданчиком с висячим замком, зато с серебряной медалью за окончание школы и выдающимися лингвистическими способностями. Благодаря им он выучил немецкий, датский, французский, итальянский и ещё несколько непростых языков.
– Говорят, он работал аж в 86 странах, – не унимался журналист. – Как такое возможно? У меня в семи загранпаспортах визы только 27 стран.
Игорь Алексеевич усмехнулся:
– Сколько паспортов было у Алексея Михайловича, знают только его непосредственные начальники. Свободно ездить по всему миру ему позволяла легенда. Под прикрытием различных профессий: чертёжника, директора химчистки, коммивояжёра – он разъезжал по разным странам. Особенно плодотворно работал в Африке и на Ближнем Востоке.
– Козлова за успешную работу в Ливане, Алжире, Египте, Израиле, Сирии, Саудовской Аравии мы в шутку называли советским Лоуренсом Аравийским, – вступил в беседу до этого молчавший Эдуард Аркадьевич. – Это при нём тогдашний президент Алжира Ахмед Бен Белла стал Героем Советского Союза.
Я снова открыл воспоминания Козлова. Про вербовку президента Алжира там не было ни слова. Он лишь скупо рассказывал: «В этой стране мне повезло: спустя два года после получения независимости алжирцы стали уничтожать документацию на всех иностранцев, живших там до этого. Потом я запросто мог говорить в других государствах, что 20 лет прожил в Алжире, где зарабатывал много денег».
Как вспоминал о том времени сам Алексей Михайлович, он тогда работал в тех странах, с которыми СССР не имел дипотношений и где возникали кризисные ситуации. В 70-е годы это в основном Ближний и Средний Восток – Израиль и арабские государства. Но легализовался Козлов на жительство в Италии. У него установились хорошие связи с фирмами, выпускавшими материалы для химчисток: химикаты, машины… И ему предложили быть их представителем во всех странах мира, кроме самой Италии. Разведчика это вполне устраивало. Был прописан в Риме, но бывал там лишь по два-три месяца. Разъезжать приходилось в другом регионе – Египет, Иордания, Израиль, Кувейт, Ливан. Затем Саудовская Аравия и много других стран. Вот и набралось аж 86.
В регионе у Алексея Михайловича были полезные связи – родственники министров, в том числе и в Ливане, офицеры израильской армии, политики в Израиле и в Египте. За работу на Ближнем Востоке советский Лоуренс Аравийский получил орден Красной Звезды.
Справка «АН»
Этой осенью на 81-м году жизни скончался выдающийся разведчик-нелегал Герой России Алексей Михайлович Козлов. Больше полувека он отдал службе в разведке. С 1962 года на боевой работе в странах Западной Европы, Ближнего Востока и Африки.
В июне 1980 года в результате предательства перебежчика Олега Гордиевского А.М. Козлов был арестован в ЮАР. За мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий, полковнику Козлову в 2000 году было присвоено звание Героя Российской Федерации. Он награждён орденами Красной Звезды, «За заслуги перед Отечеством» IV степени, многими медалями, а также нагрудными знаками «Почётный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке».
Охота за атомной бомбой ЮАР
Друзья и ученики Козлова куда более охотно, чем о Ближнем Востоке, рассказывали о работе Алексея Михайловича в ЮАР.
– В 1977 году ему впервые приказали выехать в ЮАР, – говорит полковник Соколов. – Советскую разведку больше всего интересовали тайные связи ЮАР с Западом, их сотрудничество в создании атомной бомбы.
– Тогда об этом было очень мало достоверных сведений, – говорит Игорь Алексеевич. – В научно-исследовательской лаборатории Пелендаба велись исследования в ядерной области. И у нас, и у американцев были подозрения, что там создаётся атомная бомба. Потому что однажды в 1978 году удалось зафиксировать похожую на атомный взрыв вспышку в Южном полушарии неподалёку от Кейптауна. Козлову было дано задание проверить данные космической разведки.
Обозреватель «АН» вновь обращается к воспоминаниям самого разведчика-нелегала.
«Тогда я и включил Малави в свою поездку, ведь это было единственное африканское государство, установившее с ЮАР дипломатические отношения. Приехал в город Блантайр. Все белые в этих государствах очень быстро между собой сходятся. Появляется свежий европеец, тем более немец, – тебя с удовольствием примут и поведают абсолютно всё. Как-то разговорились про атомную бомбу. Я и говорю, надо же, думали, будто ЮАР её имеет, а оказалось, нет. И вдруг одна пожилая женщина оживляется: как это – нет, мы же в декабре 1976-го обмывали её изготовление шампанским. Я тут же сообщил об этом в Центр. Как мне потом рассказывали, ночью вызвали даже начальников управлений, отдела и обсуждали мою информацию. Но документально это нельзя было доказать. Кстати, женщина эта мне представилась, сообщила, что работала секретаршей генерального директора базы Пелендаба, ушла на пенсию и переехала в Малави».
Используя эту зацепку, другие наши разведчики сумели собрать образцы радиоактивного грунта на месте испытания атомной бомбы. В ООН разразился грандиозный скандал. Западу пришлось вынудить ЮАР свернуть все работы по ядерному оружию.
Но Козлову иностранные спецслужбы жестоко отомстили. В день его ареста от разрыва сердца скончался отец Алексея. В контрразведке ЮАР допросы шли день и ночь. В первую неделю спать не давали ни секунды. Камера наполнялась звуками человеческих голосов. Как будто кого-то пытали рядом с ним. Люди орали, скрежетали зубами, плакали, словно их избивали.
Через месяц его перевели в центральную тюрьму в Претории. Посадили в камеру смертников. Рядом – виселица. По пятницам в пять утра там проходили казни. Несколько раз Козлова специально водили посмотреть, как это делается.
Избивали и пытали, как в гестапо. Не зря у его следователя в кабинете висел портрет Гитлера. Морили голодом. Когда освобождали для обмена и взвесили, в тучном когда-то Алексее Михайловиче оказалось 59 килограммов. А было свыше 90.
Так наш разведчик промучился до мая 1982 года. Однажды, как потом вспоминал Алексей Михайлович, пришёл начальник тюрьмы, принёс костюм, довольно приличный, рубашку, галстук. Повезли к заместителю начальника контрразведки ЮАР генерал-майору Бродерику. Он сказал сразу: передаём тебя для обмена. После этого следователь Козлова, полковник Глой, крепко пожал нашему разведчику руку и сказал: «Ты извини за то, что с тобой произошло здесь; теперь мы знаем, что ты нормальный мужик и настоящий парень». Пожал руку, и там оказался значок. Козлов разглядел его уже в самолёте. Это был значок полиции безопасности ЮАР с правом ареста…
Сначала Алексея Михайловича привезли на огромную скалу, там, где монумент первопроходцам ЮАР – бурам, рядом с местом кровавой битвы между зулусами и белыми. Здесь, говорят, тебя и расстреляем. Потом запихнули в машину и повезли в аэропорт. В огромном «Боинге-747» летели восемь человек: Козлов и охрана. Прибыли во Франкфурт-на-Майне.
Пересадили в вертолёт Ведомства по охране границ Западной Германии. Приземлились около КПП «Херлесхаузен». Там и проводился обмен.
Одиннадцать человек – 10 немцев-шпионов и один офицер армии ЮАР, в своё время попавший в плен в Анголе во время рейда туда южноафриканской армии. Это был самый неравноценный обмен в истории шпионажа. Но он того стоил.