«Чистые и нечистые»
Лидс - крупный город в английской глубинке, я бы его сравнил, например, с Самарой или Рязанью. Университет, знаменитый собор, крупный архив...
Я приехал сюда в середине 1960-х как аспирант Московского института иностранных языков. Обычная стажировка по программе научного обмена молодыми учеными, утвержденная Британским советом по культуре. Просто попутно эта программа активно использовалась советской стороной для подготовки разведчиков к работе на Западе (а западными спецслужбами - для подготовки к работе в СССР).
Английская контрразведка исходила из того, что просто так из СССР никого не выпускают, если к ним едет человек - значит, он обязательно связан с КГБ (не будем уточнять, в каких случаях это было правдой, в каких - нет). Так или иначе, ты сразу попадал «под колпак». Что ж - тоже «правило игры».
Совершенно не секретно
Что советскому разведчику делать в провинциальном английском университете? Открою тайну: просто жить. Ходить в библиотеку и на лекции. Наблюдать. За всем - за местной жизнью, за студентами, за бытом. Не торопись добывать государственные секреты - масса полезной информации лежит на виду.
В Лидсе, например, находилась американская военно-воздушная база. По логике, офицер КГБ Лекарев обязан ей заинтересоваться. На самом деле - не обязан (я про нее и не знал, а о том, как узнал, - ниже). База - это дела ГРУ. А мы - политическая разведка. И интересуют нас вещи другие.
Я - стажер университета. Стипендия, комната в общежитии - и обязанности, как и положено студенту: в порядке очереди убирать в корпусе общаги, мыть кружки в студенческом баре, мыть преподавательские машины. Все так делают. А вот ни фига! В холле общежития лежат толстенные книги жалоб и предложений. Три графы: для замечаний, для ответа администрации и точка зрения арбитра. «Безобразие! - вступает в переписку стажер Лекарев. - Почему я должен мыть посуду в баре? Мы в СССР ваших стажеров этого делать не заставляем!» - «Вы к нам приехали, - отвечает администрация, - и должны подчиняться традициям университета. Все моют». Арбитр: «Нет. Думаю, для русских надо сделать исключение. Они наших, действительно, мыть не заставляют».
Операция «Смена»
Но книги жалоб, конечно, не главное. Комитет пытается угадать среди студенческой молодежи будущих политиков, чиновников. Правда, легко сказать - угадать. Для этого надо общаться, а я здесь - русский, значит, «из КГБ».
Из КГБ? «Конечно! - смеюсь я. - Давайте КГБ вам что-нибудь сыграет!» И сажусь в баре за пианино. Спасибо папе с мамой, что когда-то заставляли меня заниматься! «Калинка-малинка», русские романсы - и вот уже лед тает.
А еще я играю в теннис (все-таки был чемпионом Москвы!). Лидский университет - на последнем месте в студенческой лиге. Меня просят поиграть за их команду, поднатаскать молодых. Очень скоро я уже капитан команды, а с последнего места мы выходим на третье, попадаем в высшую лигу.
База
В паре со мной играет девушка-американка (в США это особый шик - детей отправлять учиться в Англию). Однажды появляется разъяренная. «Ко мне приходили двое из ФБР. Сказали, ты - русский, значит, из КГБ, и контактировать с тобой не надо». - «А что ФБР делает в Лидсе?» - «Так тут же наша база!» Слово за слово - рассказывает и про базу, и про адрес, по которому сидят фэбээровцы.
«А вообще-то я их послала по сексуальному маршруту. Сказала, что патриотка Америки, сама приду, если будет опасность для нее. А пока не лезьте в мою жизнь!» - «Ну и правильно!»
Действительно - правильно. Так вот почему я начал «хвост» за собой примечать! В следующий раз надо будет тщательней провериться.
Просто камни
«В следующий раз» - это когда буду выполнять свою главную здесь задачу: закладывать контейнер.
Время от времени через Лидс ездят наши нелегалы. Я их, понятно, не знаю, но мне приказано подобрать для них тайник. Наука особая: он должен быть ни на виду, ни в глуши; там, где появление нужного человека мотивировано, но и чтобы следящим было труднее засечь. Сам контейнер - с виду обычный камень (вроде того, английского, который год назад обнаружила ФСБ в Москве, и было столько шуму. Камень-контейнер - классика любой разведки). Время от времени не-скажу-кто мне его передает. Что внутри - не знаю, не положено. Но хранить камень в комнате нельзя, ее наверняка регулярно тайно обыскивают. Прячу среди других камней по дороге в парк.
Я спортсмен, это весь университет знает. По утрам в городском парке бегаю кроссы. И не просто бегаю, а еще порой швыряю камни. Почему? Объяснял же на тренировке: это лучшее упражнение для отработки теннисной подачи! И все видят: каждое утро Лекарев, выбежав из общаги, по дороге набирает карман камней и в парке, притормозив на бегу, их запуливает. Почему набирает не в самом парке? Но там камней нет, дорожки-газоны чистые, все прибрано. Приходится запасаться.
Точку для тайника я подобрал там же, в парке, чертеж местности передал кому надо: заросший кустарником уголок, кладка из местного туфа. Я во время кросса сюда каждый раз заскакиваю помочиться (проверьте!). Третий камень во втором ряду снизу шатается. В нужный день я, заскочив сюда, его вынимаю, кладу свой контейнер, поверх - вынутый камень. И вновь продолжаю кросс. Знаю: в течение получаса (не больше!) тайник будет пуст.
Русские
Рядом с Лидсом - промышленный Брэдфорд, один из центров русской колонии в Англии. Русские в тогдашней Англии - как правило, не вернувшиеся в СССР бывшие военнопленные, а то и полицаи, пособники. Кем станет в Англии бывший ивановский ткач или донецкий шахтер? Английским ткачом или шахтером! Они вкалывают на местных фабриках и шахтах, как привыкли на родине, - по-стахановски, обслуживая по десять станков, выдавая в забое по три нормы. Правда, иногда запивают. Менеджер приходит на дом, вежливо интересуется: «Когда мистер Иван выйдет на работу?» Никого не выгоняет. Выгонят - Иван пойдет на другую шахту, там только рады будут стахановцу.
У меня появился друг - Владимир Балашов, университетский преподаватель. Инженер-невозвращенец, антисоветчик, но мужик хороший. Он меня и таскает к русским. Ностальгия - не выдумка, даже если они чего и подозревают, то не могут не поговорить с человеком с родины. Раз привел к здоровенному мужику - механик в местном гараже. Достали бутылку. И хозяин свой черный от несмываемого масла палец опускает в мою рюмку. Смотрит в упор - как среагирую? Я два своих пальца засовываю в его рюмку. Хохотнул, убрал. Выпили. Хозяин рассказывает про себя. Был полицаем. Расстреливал? Приходилось! Но учти - в 44-м к нам в плен попали партизанские командир и комиссар. Мне их кончить приказали, а я отпустил. Фамилии такие-то, было там-то - проверь. Как думаешь, дома зачтется - дескать, вину смыл?
Чужие паспорта
Пора уезжать. В аэропорту меня провожает приятель, студент-англичанин. Весело рассказывает: представляешь, только что нашел барсетку - а там паспорта всей семьи, деньги. Какие-то растяпы забыли в баре. Пришлось искать полицейского, отдавать. Я гляжу на него с тоской. В мыслях: блин, что ж ты мне их не принес! Я вернулся бы на Лубянку героем: добыл комплект подлинных английских паспортов, неоценимая вещь в разведке! Но чего уж теперь...
Только жизнь так устроена - все закольцовано. 1992 год. В стране раздрай, прилавки пустые. И вдруг я получаю письмо из Англии - от моих однокашников. «Стенли, - писали они, - мы тебя помним и остаемся твоими друзьями. Мы знаем, что у вас в стране сейчас плохо. Если что - не стесняйся, дай знать, мы пришлем тебе продуктов, вещи, поможем чем сможем...» Я еще продолжал служить. Начальство велело оставить письмо без ответа. До сих пор стыдно. Но тогда подумалось: может, это свыше был знак, что не достались мне те самые чертовы паспорта? Британии - меньший вред.
Впрочем, мы и не стремились причинить ей вред. Просто следили - не исходит ли из чужой страны опасность для нашей.