Резидентов в Лондоне меняли как перчатки
ПЕРЕД войной работать с «кембриджской пятеркой» было весьма непросто. Во-первых, как в калейдоскопе менялось руководство разведки. С июля 1934 г. начальником 7-го отдела ГУГБ НКВД СССР (внешняя разведка) являлся А.Х. Артузов, с мая 1935 г. – А.А. Слуцкий, с марта 1938 г. – З.И. Пассов, с ноября 1938 г. – П.А. Судоплатов, которого уже в декабре 1938 г. сменил В.Г. Деканозов. С мая 1939 г. разведку возглавлял П.М. Фитин.
Во-вторых, с не меньшей быстротой в Лондоне сменялись резиденты ИНО. Так, на линии легальной разведки в качестве резидентов работали: Н.Н. Алексеев (1933 г.), А.С. Чапский (1934–1937 гг.) (расстрелян), Г.Б. Графпен (1937–1938 гг.) (отправлен в концлагерь), А.В. Горский (1938–1944 гг.), И.А. Чичаев (1941–1945 гг.) (специальный резидент по связи с союзниками), К.М. Кукин (1945–1947 гг.), Ю.И. Модин (1947–1953 гг.), Г.М. Животовский (1953 год). На линии нелегальной разведки Теодора Малли (1934 г.) сменил Игнатий Порецкий-Рейсс (1934–1935 гг., выдворен, бежал на Запад), а его – Александр Орлов-Никольский (1934–1935 гг., бежал на Запад).
Смены руководства разведки неизбежно влекут за собой изменения в стратегии использования особо ценной агентуры. Вместе с первым лицом приходит его команда. Меняют руководителей среднего и высшего звеньев. Как правило, новички слабее прежних. Ключевых сотрудников на основных направлениях работы, как правило, сохраняют. Оставили и Елену Модржинскую.
Для большей управляемости ее понизили в должности на ступеньку, чтобы не мешала новым начальникам действовать, исходя из требований высшего начальства. На самом верху, как всегда, требовали результатов. Проверять подозрения Модржинской не стали. Хотя измена двух лондонских резидентов в 1935 г. должна была поставить крест на работе с известной им агентурой.
Поначалу «кембриджцы» были вне связи. Черчилль понимал, что британцам нужен союзник в лице СССР, а для этого необходимо Москву кормить стратегической развединформацией. И лучше это делать через агентуру влияния.
В этот период и начались агрессивные попытки «кембриджцев» навязать Москве свои услуги. В прошлом номере «АН» об этом говорилось. Создавая для этого условия, англичане стали умело отсекать неконтролируемые информационные контакты лондонской резидентуры. Расчет оправдался. Несмотря на ряд сомнений, задний ход Москва дать не решилась. Светили награды за руководство сетью в Лондоне. Работа с «кембриджской пятеркой» была возобновлена. Потоком, захлестывая Москву, пошли подробности политических подоплек поведения союзников. Рейтинг агентов на Лубянке постепенно был восстановлен.
Дознание Модржинской
МНЕНИЕ руководства разведки о «кембриджской пятерке» оказалось в зависимости от отношения начальства к Е. Модржинской. Ее поддерживали такие авторитеты, как П. Судоплатов, а также А. Джуга, возглавлявший стратегическую разведку Сталина. Они считали, что опыт ее невосполним.
Лучший аналитик разведки Елена Модржинская и ее аппарат выявили в поведении «подопечных» следующие подозрительные моменты.
Загрузка Москвы второстепенной информацией
НАРАСТАЮЩИЙ поток информации свидетельствовал о необыкновенной активности этих агентов, которые фактически не опасались провала. Поступающий материал в основном касался военных и политических проблем. Им англичане как союзники в общем-то были обязаны делиться с СССР по официальным каналам. Москву постоянно загружали информацией, на которую нельзя было не реагировать. При этом Черчилль, периодически информируя Москву по военным вопросам, регулярно подкреплял достоверность сведений, передаваемых в Центр по каналам «кембриджской пятерки». Складывалось впечатление, что МИ-6 целенаправленно «загружает» резидентуру ИНО НКВД, сковывая ее деятельность и ловко «насыщая» Центр «отчетной информацией». Обычно этот прием используется для того, чтобы заставить противника не предпринимать организационных мер по совершенствованию своих разведывательных структур.
Усыпление бдительности Москвы
ПЕРИОДИЧЕСКИ фиксировалось поступление в Центр материалов, «усыпляющих» бдительность лондонской резидентуры ИНО НКВД. Так, в октябре 1942 г. сначала Том (Ким Филби) утверждал, что интерес МИ-5 к советскому посольству весьма незначителен. А затем и Тони (Энтони Блант) сообщил, что на 99% уверен: британская разведка не планирует осуществлять слежку за советским посольством. В этот же период Лист (Джон Кернкросс), работавший в британской шифрслужбе, сообщил, что у МИ-5 нет данных о перехвате русской разведкой британской криптографической информации. По данным Тони, «британская контрразведка не смогла расколоть ни один советский шифр и не сумела вскрыть ни одного мешка с диппочтой посольства СССР в Великобритании». И тем не менее уже через два месяца криптологи английской контрразведки (правда, с помощью американцев) имели на руках конкретные результаты, таившие в себе угрозу разоблачения «кембриджской пятерки». Все эти данные настораживали. Источники не относились к малоинформированным людям. По мнению Модржинской, усыпляя бдительность нашей резидентуры, противник создавал себе благоприятные условия для ведения слежки.
Нет данных шпионах МИ-6
ЦЕНТР был недоволен работой с «кембриджской пятеркой». Почему они не сдают агентуру МИ-6 в России? Ситуация выглядела странной. Том, Лист, Гомер (Маклин) имеют доступ к секретам и не дают наводок на шпионов. Наконец попытки активизировать усилия этих агентов увенчались успехом. От агента Тома поступила информация о том, что английские спецслужбы в конце 30-х гг. завербовали советского капитана дальнего плавания, посетившего британский торговый порт. Советская контрразведка провела оперативную разработку и арестовала министра морского флота СССР А. Афанасьева. (Из показаний арестованного министра: «…следователь Комаров бил меня смертным боем, а когда я терял сознание, меня, почти раздетого, помещали в холодный карцер и морили голодом».) Осудили на 20 лет, но оговор не подтвердился, и министра пришлось реабилитировать.
Нарушения конспирации
НЕСМОТРЯ на запрет резидентуры, члены «кембриджской пятерки» настаивали на проживании в квартире своего друга – близкого к Черчиллю банкира Виктора Ротшильда (см. «АН» №5 2007 г.). Эта квартира, несомненно, прослушивалась МИ-5, поскольку там регулярно бывали руководящие сотрудники МИ-6 и МИ-5. С одной стороны, это позволяло британским спецслужбам при необходимости постоянно держать членов «пятерки» в своем поле зрения, контролируя и направляя их деятельность. С другой – это лишало резидентуру ИНО возможности выявить с помощью слежки посещение их агентами известных помещений МИ-5.
Содействие карьере
РУКОВОДСТВО МИ-6 и МИ-5 постоянно продвигало «кембриджцев» по служебной лестнице, умело маневрируя их разведывательными возможностями. Одновременно снижалась их осведомленность в сферах, которые могли бы нанести значительный ущерб Лондону.
Оперативное прикрытие «кембриджцев» осуществлял МИ-5
ИЗ БЕСЕД с оперработниками, которые сталкивались с «кембриджской пятеркой», Модржинская узнала, что их прикрывала МИ-5. Начальник английского отдела 2-го Главного управления (контрразведка Лубянки) Я. Яковлев и Г. Утехин (начальник отдела зафронтовой военной контрразведки) подозревали Маклина и Берджеса в том, что они являются агентами МИ-5, а не МИ-6. Английская контрразведка через них изучала обстановку в Форин офисе. Яковлев, который отвечал за меры безопасности в ходе Ялтинской конференции, был твердо уверен, что «кембриджцев» прикрывает МИ-5. Подозрения усилились в январе 1949 года. В Лондоне во время встречи с советским связником полицейский патруль остановил Тони, у которого в это время в портфеле была большая стопка секретных документов, полученных от Гая Берджеса. Во время беглого досмотра портфеля полицейский не обратил внимания на завернутые в коричневую оберточную бумагу секретные документы. Для Скотленд-Ярда случай беспрецедентный, но МИ-5 вовремя вмешалась и не позволила провалить операцию.
Приманка на живца
ВЕСЬМА болезненно Модржинская среагировала на информацию, полученную от Тони в июне 1949 года. Он сообщил: «Старший офицер МИ-5 Малькольм Камминг принимает агентов из числа дипломатов стран Восточного блока на конспиративной квартире». Слишком велик был соблазн выявить источники и перевербовать их. Модржинская оценила эту информацию как провокацию лондонской резидентуры пойти на активные меры под контролем МИ-5. Клевать на живца не стали.
К концу 40-х гг. имелось достаточно признаков того, что деятельность «кембриджской пятерки», если даже и не поставлена под контроль британской контрразведки, то расшифрована ею. А МИ-5 не арестовывает их, желая негласно наблюдать за операциями советской разведки. О причине побега «кембриджцев» в СССР и об их жизни в Москве – в нашем следующем номере.