Каждый третий россиянин имеет загородный дом, именуемый дачей, – невиданная роскошь по европейским меркам. Исторически сложилось, что за пользование землёй, имуществом и электроэнергией дачники платят относительно скромные суммы. А власти давно мечтают обложить садоводов по-взрослому. Разумеется, заворачиваются эти инициативы в обёртку заботы о владельцах дач: регистрация собственности на землю и строения, возможность прописки, включение садоводств в границы поселений и т.д. Но дачники особо не ведутся и больше всего мечтают, чтобы стервятники просто отвяли от их шести соток.
Город за городом
Справедливо говорят, что дачеведение у нас не адекватно «дачевладению». Союз садоводов полагает, что в России около 16 млн дачных участков и 60 млн садоводов. Андрей Трейвиш из Института географии РАН верит в 17–20 млн участков, а профессор Института экономики РАН Иван Стариков – вовсе в 32–35 миллионов. Проверить проблематично: граждане не слишком активно оформляют свои участки в собственность. Власти грозятся окончательно прикрыть «дачную амнистию» в 2018 г., но у половины владельцев из всех документов – до сих пор одна садоводческая книжка.
Было бы ошибкой считать, что нынешняя дачная империя выросла из привычки русской аристократии проводить лето в деревенской усадьбе. Ничего общего. При царях, как и в любой европейской стране, дачи были элементом рынка, покупались или арендовались, незначительно оживляя сезонную экономику в пригородах столиц. В советские времена индустриализация вызвала невиданный приток в города крестьян. А в тех жила неистребимая привязанность к земле. Кроме того, колхозы не смогли справиться с обеспечением страны продовольствием. Отсюда логичное решение властей: раздавать горожанам наделы в пригородах без права собственности и при отсутствии рынка. Благо дефицита земли тогда не чувствовалось.
Идея блестяще сработала: на дачах народ разряжался от стрессов и революционного запала. А в 1980-е на шести сотках выращивалась треть союзного урожая картофеля и две трети овощей. В нестабильные 1990-е эта доля достигла пика, да и сегодня в приусадебных хозяйствах содержат 60% всех коров и производят 50% молока, выращивают 80% картошки и 70% овощей. И только благодаря огородам Россия более-менее обеспечивает по этим позициям продовольственную безопасность страны.
Сложилось так, что доступ к получению дач при СССР был внеклассовым, а потому домик на природе заимели миллионы малоимущих горожан. И когда рынок вернулся, власти побоялись искусственно внедрять рыночные механизмы. То есть до 2010 г. никто не пытался обкладывать садоводов налогами, напрягать с оформлением земли в собственность или вводить для них драконовские цены за свет.
– В постсоветской России существовал справедливый принцип: если власть не может дать людям нормальные пенсии, зарплаты и цены в магазинах, она хотя бы не лезет в их огород, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Во времена, когда существовали относительно честные выборы, закручивать гайки садоводам – себе дороже. В итоге в XXI век перетёк парадокс: в богатых Франции или Швейцарии лишь 3–5% граждан имеют второй дом, а в России, где после дефолта на человека приходилось 150 долларов в месяц, – каждый третий.
Конечно, и комфорт на российских дачах не совсем европейский: водопровод есть только в 40% домов, электричество – у 83%, отопление – у 35%, канализация – у 17%. Зато общая площадь дачных участков в России равна примерно десяти территориям Москвы. Чтобы добраться до своего сельского рая, дачники покупают стройматериалы, саженцы, автомобили и билеты на электричку, поддерживая экономику «медвежьих углов». Ради этого власти помалкивают о том, что любители природы способствуют уничтожению этой самой природы. По словам Владимира Каганского из Института национальной модели экономики, дачный бум – это разрушение именно той среды, где должны формироваться простые и ничем не заменимые образы и понятия: поле, лес, луг, роща, опушка, деревня, усадьба, сельский погост, ключ, ручей, река, пойма и долина реки. Шутка ли: в одном только Подмосковье в 2009 г. насчитывалось 500 коттеджных посёлков и свыше 11 тыс. садоводческих товариществ. А идея обложить их все штрафами, сборами или оброком витала в воздухе.
Налог на воду
Да и как могло быть иначе? Во-первых, налоги на садоводов идут в местные бюджеты, из которых в нулевые годы федеральный центр выгреб львиную долю поступлений. А взамен подкинул «майские указы», возложившие на регионы более 200 обязательств: повышать зарплаты бюджетникам, содержать школы и больницы. Ряд субъектов РФ оказался на грани банкротства – и почему бы тут не пощипать садоводов. Тем более Роснедвижимость опубликовала оценку: стоимость всей «дачной» земли в России – около 24 трлн рублей.
Во-вторых, депутаты Госдумы стали избираться по партийным спискам и к своим избирателям могли не иметь ни малейшего отношения. Эти назначенцы добровольно и единогласно отказались в пользу центра от главной парламентской функции – постатейного формирования бюджета. Как следствие – с ними перестали разговаривать на серьёзные темы, предоставив развлекаться борьбой с педофилами, геями, пятой колонной и т.д. Наиболее честолюбивые из них смекнули, что выбраться из песочницы можно, лишь изобретая новые способы залезть в карман избирателя. А как тут пройти мимо миллионов огородников?
В 2010–2011 гг. началась раскрутка темы «дачного рейдерства»: якобы у всех нас могут отобрать участки злые бандиты. И надо срочно регистрировать собственность, чтобы не стать потерпевшими. Когда народ заглотил наживку, за систему выдавались единичные случаи строительства многоэтажных домов на землях подмосковных садоводств. На экранах замелькали и дворцы нуворишей, которые платят за землю 500 рублей в год как члены товарищества свекловодов. Направление удара не вызывало сомнений: заставить все 60 млн российских дачников платить за землю по кадастровой стоимости. «Долгое время термин «садоводство» использовался как легальная возможность осуществлять коттеджную застройку сельхозземель» – загремело с высоких трибун.
В 2014–2016 гг. местные власти начали массово взимать налог на дачную землю по новым правилам. Размер налога для дачника вырос в 3–10 раз, так что в некоторых регионах беднейшие слои стали массово продавать дачи. Кадастровая оценка не только оказалась близка к рыночной, но и формировалась оценщиками произвольно. В СМИ и чиновничьи инстанции пошли жалобы: мол, как так, у нас с соседом два одинаковых участка, похожие дома, но его владения оценены в 400 тыс. рублей, а мои – в 4 миллиона. Чаще всего в ответ на жалобы приходили разъяснения, что за задержку выплаты земельного налога гражданину могут закрыть выезд за пределы страны. И люди платили по 15 тыс. за свои 6 соток.
Чиновники, похоже, исходили из критериев «подъёмности» суммы: из-за 15 тыс. вряд ли кто будет всерьёз судиться, заказывать независимую оценку, проходить комиссию в Росреестре. Или возьмётся за вилы. Садоводству в Одинцовском районе Подмосковья врубили налог за 6 га земель общего пользования в 440 тыс. рублей в год. В той же Московской области Минэкологии продвигало идею продажи лицензий на добычу подземной воды. То есть платить за скважины, которых в Московской области известно более 10 тысяч – реально их в разы больше. Но потом оказалось, что каждую скважину надо ещё согласовывать в Гослесфонде, а это подразумевает и новые траты плюс к 700 тыс. рублей, в которые обошлась бы лицензия в год на каждое садоводство.
Конечно, не везде на садоводов слетелись коршуны: в Саратовской области, например, ставку налога на землю понизили с 0, 3% до 0, 1%. А вот в Крыму ситуация обратная: под Симферополем местные власти решили оттяпать 340 га, на которых расположены 22 тыс. садовых участков, – якобы под строительство школ и детских садов. С какого перепугу? Так ведь все документы на собственность оформлялись при Украине, а нынешняя власть их не признаёт. Садоводам дали всего один год на переоформление, заранее понимая, что успеет не более 5%. По словам главы профсоюза садоводов России Людмилы Голосовой, де-юре единственным подтверждением права собственности является запись в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество (ЕГРП). Чтобы внести участок в ЕГРП, надо иметь кадастровый паспорт, а украинские кадастровые паспорта не признаются. Чтобы получить свидетельство с двуглавым орлом, надо провести межевание, заплатить кучу денег, отстоять километры очередей, которые как специально формируются, чтобы садовод «опоздал».
«Крымская коллизия», как и предрекали эксперты, стала прямым следствием закона об изъятии земель под госнужды. А там прописано участие в процессе госкорпораций и даже частных компаний. Законопроект появился в 2014 г. – словно «под Крым».
А сегодня Дума обдумывает новую попытку осчастливить российских садоводов: присвоить многочисленным неорганизованным загородным объединениям статус населённых пунктов. По мысли депутата Олега Нилова, миллионы дачников лишены сегодня необходимой социальной инфраструктуры. И если включить садоводства в состав поселений, то дачи неминуемо обрастут детсадами, школами, больницами, освещёнными проспектами, поскольку власти «будут обязаны». Хотя на практике мы видим только повальную «оптимизацию» медицины и социалки в провинции. Зато поборы в казну неминуемо возрастут. Сегодня повсеместно требуют зарегистрировать все бани, туалеты, сараи и летние кухни и платить за них налог как за жилой дом.
Моё садоводство с краю
Дефицит региональных бюджетов сегодня приближается к 2 трлн рублей. И по ряду оценок, 500–600 млрд можно было бы найти в карманах садоводов, продавая лицензии на пользование воздухом или солнечными лучами. Правда, в реальности для сбора средств пришлось бы создать чрезвычайно прожорливые бюрократические структуры. И в итоге визгу будет много, а шерсти мало.
Но главная надежда садоводов – на здравомыслие Кремля. Ему на бюджетные проблемы регионов начхать. Он и на зарвавшихся депутатов может цыкнуть. Главное – у Кремля в 2018 г. очень непростые выборы. Конечно, важно не как проголосуют, а как подсчитают. Но разве не здорово, если пол-России в это время просто уедет на дачи? Заодно и возродится былой пакт: вы не лезете в наши дела, а мы – в ваши. А то сейчас какая-то ерунда происходит.