На фоне усложнившихся отношений России с Западом эксперты единодушно предрекают переориентацию Кремля на Восток. Там – давний партнёр Индия, там – рвущийся в сверхдержавы Китай, там – озабоченная усилением Поднебесной Япония. Ещё до крымского кризиса Москва провозгласила своим приоритетом развитие дальневосточных территорий и, проведя саммит АТЭС, заявила о своих амбициях лидера в регионе. Главный вопрос: как конкретно выстроят политику сближения с Востоком? И не выльется ли этот процесс в распил не слишком эффективных мегапроектов.
Не стоит заблуждаться по поводу мягких санкций Запада после присоединения Крыма к России. Якобы Европа слишком зависит от российских углеводородов, чтобы разговаривать с Москвой с позиции силы. Но доля «Газпрома» в потреблении газа европейскими странами сегодня составляет 30%. А через пять лет она может стать и вовсе незначительной, если Евросоюз поставит себе такую цель.
Уже сегодня построены внутриевропейские газопроводы, которые снижают зависимость от российских поставок таких стран, как Болгария и Венгрия. Могут реанимировать проект газопровода «Набукко», который погонит газ из Туркмении, Азербайджана и Ирана через Турцию и Восточную Европу в Германию и Австрию. За счёт строительства супертанкеров снижаются издержки на перевозку сжиженного газа с Ближнего Востока.
– Не думаю, что Германия хочет отказаться от импорта российского газа – слишком выгодное партнёрство, слишком много совместных проектов, – говорит политолог Анна Рудая. – Но у Берлина может не остаться выбора. Кризис на Украине обещает быть долгим и может перерасти в гражданскую войну. Тогда Россия не останется в стороне и тем самым навлечёт на себя парализующие санкции Запада. И европейские партнёры хотят быть готовыми к такому сценарию.
Не менее важным является отток капитала из России, который может вырасти по итогам 2014 г. до 3,5 трлн. рублей. И хотя это по большей части вложения зарубежных «дочек» российского бизнеса, звонок уже звенит: затевать проекты в России всё более рискованно.Успокоить рынок Кремлю, по сути, нечем. И даже раздел «Газпрома» на добывающую и транспортную структуры, как того требует Еврокомиссия, ситуацию вряд ли исправит.
В этой ситуации разворот на Восток выглядит логичным. Россия сегодня не конкурент Китаю или Южной Корее в электронике и машиностроении, зато азиатские партнёры нуждаются в российских ресурсах. Причём на любой проект можно найти кредиты: Китай, например, обладает самыми крупными в мире золотовалютными резервами – в рублях это будет 120 триллионов! В крымском кризисе Поднебесная не стала присоединяться к осуждающему хору Запада, что многие эксперты истолковали как приглашение Москвы к расширению сотрудничества. Другое дело, что Восток – дело тонкое. И не всё так просто, как выглядит на первый взгляд.
Ещё весной 2006 г. В. Путин в ходе визита в КНР озвучил идею создания к 2011 г. газопровода «Алтай» протяжённостью 6700 км. Проект должен связать газовые месторождения Западной Сибири и Синьцзян-Уйгурский автономный район на западе Китая, где соединиться с уже существующим газопроводом «Восток-Запад» – и уренгойский газ пойдёт до самого Шанхая.
– Это красиво только на бумаге: проект абсолютно нерентабелен, – говорит экономист Андрей Близнец. – Китай потребляет около 90 миллиардов кубометров газа в год, а добывает более 85 миллиардов. То есть им нужно не так много, а газопровод обойдётся от 150 до 500 миллиардов рублей – эти деньги не отобьются. Тем не менее проект не списан со счетов.
Хотя в Иркутской области недалеко от границы осваивается Ковыктинское месторождение с запасами в 1,9 трлн т газа. В 2011 г. контроль над ним перешёл к «Газпрому». Спрашивается, зачем тянуть трубу через полстраны, включая заповедное плато Укок на Алтае, если можно решить вопрос в разы дешевле? Тем более сдана первая очередь газопровода Сахалин – Хабаровск – Владивосток, откуда несложно пустить ветку на Китай.
Что касается нефти, то трубопровод в Китай давно был бы построен, если бы не случилось «дела Ходорковского». Соответствующие переговоры между «ЮКОСом» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией в декабре 1999 г. близились к завершению. После ареста Михаила Ходорковского проект пыталась продолжить «Транснефть» при поддержке правительства. Существует версия, что маршрут нефтепровода неоднократно менялся из-за борьбы лоббистов Китая и Японии, которые мечтали проложить трубу удобным их стране путём. В итоге к 2009 г. запустили лишь первую очередь из Тайшета в Сковородино – чуть более половины необходимой протяжённости.
Ещё недавно Россия не пускала иностранцев в стратегические отрасли. Но китайцы уже год строят в Ярославле Хуадянь-Тенинскую ТЭЦ, и в марте 2014 г. решено передать контрольный пакет акций электростанции в залог Торгово-промышленному банку Китая. Возможно, этого требовал момент: теперь азиатские партнёры достроят проект на собственные 1,5 млрд. рублей. Показательно, что ещё пять лет назад такую сделку заблокировал бы Кремль. А сегодня в полный рост звучат разговоры о продаже китайцам миноритарного пакета акций государственной «Роснефти».
Кстати, «Роснефть» среди российских госкомпаний наиболее активна в Восточной Азии. Глава компании Игорь Сечин в 2013 г. привлёк партнёров из Китая и Южной Кореи к добыче углеводородов на шельфе Баренцева и Печорского морей. В СМИ сообщалось, что «Роснефть» планирует привлечь китайские кредиты на 2,6 трлн. руб. под будущие поставки ресурсов. Уже в апреле 2014 г. Сечин принял участие в VI Российско-японском инвестиционном форуме в Токио, в своём докладе предложив японским партнёрам войти в капитал высокодоходных российских компаний по всей технологической цепочке – от добычи до транспорта энергоносителей. Примерно то же самое предложено в ходе визита в Индию.
В начале года китайцам уступили 20% в масштабном проекте «Ямал СПГ», который предусматривает строительство завода по производству сжиженного природного газа мощностью 16,5 млн. т в год близ Южно-Тамбейского месторождения. А также морского порта в посёлке Сабетта и танкерного флота. В той же «Роснефти» говорят, что это и есть глобальное партнёрство: китайцам предлагают долю в новом нефтехимическом комплексе в Приморском крае в обмен на участие россиян в Тяньцзиньском НПЗ. Но масштаб и ускорение «глобального партнёрства» настораживают: если эти сделки такие взаимовыгодные, почему переговоры по ним не двигались 10–15 лет? И почему полетели как по маслу, едва перед Россией встала угроза изоляции?