Мир укутался от кризиса в меха. С тех пор как в экономике похолодало, продажи дорогой одежды из норки, куницы, соболя, песца и т.д. неожиданно подскочили на 15%. Правда, почти вся пушнина на мировом рынке – финская, китайская, канадская, но не наша. Не так давно мы обеспечивали треть мирового производства мехов. Сейчас РФ – крупнейший потребитель этого товара в мире. При этом девять десятых пушнины на прилавках – привозные. Есть ли шанс вернуть статус великой меховой державы?
Мягкое золото
Пока честь нашей пушной промышленности спасает только соболь. Его мех – такой же особенный товар, как черная икра. Не зря его называют «мягким золотом». На промысловых аукционах каждая шкурка этого удивительного зверька стоит до 1,5 тыс. долларов. Перед кризисом доходило до 2,6 тыс. долларов. Чем темнее и седее мех – тем дороже.
Для сравнения: за бобра и ондатру дают в 200 раз меньше. Лисица и выдра дешевле в 50–100 раз. Ясно, почему шуба из меха обитателя прибайкальских лесов – особо ценного баргузинского соболя – может стоить больше квартиры или лимузина. Одно утешает – зато и носится такая теплая одежда в 15 раз дольше заячьей, втрое – беличьей.
А поставщик соболей в мире один – сибирская тайга. Тут мы абсолютные монополисты. Наша страна продает за рубеж примерно 100 тыс. шкурок соболя в год. Больше не получится, поскольку добыть их непросто. Как ни восстанавливали поголовье соболей после браконьерского разгула 1990-х гг. – и сейчас особо высокой плотностью считается 50 особей на 100 кв. километров. Обычная плотность – 10–20 животных. Так что даже очень опытные охотники за сезон (октябрь–февраль) приносят всего по 30–80 шкурок. Зато потом благоденствуют до следующей осени.
«Русские соболя безумно ценятся на Западе. Стоимость изделий из такого меха доходит до миллиона долларов. Поэтому зарубежные хозяйства отчаянно пытаются наладить разведение «клеточного» соболя», – рассказывает гендиректор племзавода «Пушкинский» Николай Юмашев.
Кто эти конкуренты? Угроза подкралась откуда не ждали. Как объясняют в Союзе меховщиков, ситуация на мировом меховом рынке в очередной раз вывернулась наизнанку. До 1991 г. 35% мировой пушнины выпускал СССР. Мы продавали за рубеж 15 млн. шкурок в год. Затем наш меховой бизнес пришел в упадок. Сейчас доля России на мировом рынке – менее 5%.
После этого в лидеры вырвалась Европа. Крупнейшими производителями ценных шкурок стали Дания, Голландия, Финляндия и Швеция. В целом на долю 12 европейских стран приходилось 70% мирового производства меха норки, песца и лисицы. Но затем европейские страны одна за другой принялись запрещать пушные фермы. Сначала под запрет попали лисы, вскоре – песцы. И тогда мировым лидером по разводной пушнине стал Китай. В КНР построили тысячи звероферм и быстро увеличили выпуск шкурок до 25 млн. штук в год. Для справки: все мировое производство в 2010 г. составило 60 млн. штук.
В результате теперь почти вся норка в шубах – азиатского происхождения. Это, между прочим, не здорово. «Мех китайской разводной норки – плоский. Он хорошо смотрится, но не очень теплый. Российская норка – пушистая, греет отлично. К сожалению, в мире вошел в моду именно плоский вариант, а российский мех берут плохо», – рассказывает наш источник в пушной индустрии.
Учитывая, что стало с норкой, страшно подумать, во что может превратиться мех клеточного соболя. К счастью, пока запихнуть это благородное животное за решетку не получается. Во-первых, в России действует строжайший запрет на вывоз соболей-производителей. Да и ни одно хозяйство ни за какие деньги не согласится продать их за рубеж. Во-вторых, у селекционеров возникли проблемы. Оказалось, соболя плохо размножаются в неволе. Помимо прочего они дико привередливы в пище, предпочитают рябчиков и глухарей.
Шкурный интерес
В кулуарных разговорах эксперты объясняют: наверняка конкуренты давно обошли запрет и протащили сибирских соболей контрабандой в Китай. Но выращивать в неволе ценных зверьков, а не так называемую низкозачетную пушнину пока умеют только несколько ферм в мире. Естественно, российских. Да и те выпускают менее 3 тыс. шкурок в год.
В общем, наша соболиная монополия пока держится. Но на одном только благородном зверьке далеко не уедешь. Пора задуматься о возрождении меховой промышленности как таковой. Для начала разобраться – что с ней произошло?
Ситуация такова. 85% меха в мире – не дары природы, а продукция зверохозяйств. В основном – небольших. 20 лет назад пушнину в СССР разводили в пяти сотнях зверхозов. Сейчас осталась от силы пара десятков. «Почему закрылся мой завод? Потому что за 19 лет я не получил от государства ни копейки. В то время как за границей звероводство дотируется на 50%», – рассказывает бывший директор архангельской фермы «Северный мех» Владимир Пименский.
После кончины советской власти зверхозам досталось крепко. Сначала их хоть как-то подкармливали, поскольку до 1997 г. государство держало монополию на заготовку пушнины. Потом ее отменили – тут все и развалилось. Проблема в том, что большинство предприятий традиционно размещались в европейской части страны – вокруг Москвы и в Ленинградской области. А кормят животных минтаем. Эта рыба едет с Дальнего Востока. Когда-то она не стоила почти ничего, теперь стала весьма дорогим кормом. Некоторые хозяйства пытались выкручиваться, переведя лисиц, песцов и горностаев на диету из подножного корма. В результате резко упало качество меха.
Другой проблемой стали специфические российские реалии. «У нас висит огромный долг – пришлось брать кредит на строительство забора. На Западе, если и ставят ограду вокруг хозяйства, то маленькую – только чтобы животные не разбежались. А у нас забор строится капитально – надо уберечь ферму от жуликов и воров», – объясняет директор «Салтыковского племенного зверосовхоза» Александр Сайдинов.
Итог закономерен. Например, понятно, почему у нас почти перестали разводить норку. Себестоимость норочьей шкурки на китайских фермах, в пересчете на наши деньги, – 300 рублей. Польская норка обходится в 400–600 рублей. Тогда как отечественная – 1,5 тыс. рублей. Это было бы полбеды – можно выращивать и более дорогих зверьков. Но этому мешает «мудрая» политика правительства и партии.
Китайская, турецкая, итальянская меховые промышленности полностью освобождены от экспортных налогов. Российская переобложена по полной программе. «Наши меховщики поставлены в неравные условия по сравнению с иностранцами. Когда мы грузим выделанные меха, например, в Грецию, – платим за растаможку 37%. А в Турцию – 45%. Кому они нужны по такой цене?» – возмущается директор Тюменской овчинно-меховой фабрики Игорь Братухин.
Что же выходит? Когда-то Россия была крупнейшим в мире производителем меха, также – основным потребителем меховых изделий. Покупать пушнину меньше не стали. В прошлом году в стране разошлось 127 тыс. меховых шуб, 647 тыс. меховых шапок, 80 тыс. воротников и 60 тыс. пар меховых варежек.
Почти все они сделаны из импортного сырья, хотя своего – полно. По оценкам экспертов, лесных богатств хватает, чтобы без ущерба для природы добывать 150 млн. шкурок в год! При этом цена может быть минимальной. Тем более с осени 2008 г. стоимость многих мехов упала в 2–3 раза. «За выделанную шкурку белки на приемных пунктах дают всего 30 рублей! Это почти в три раза меньше, чем было недавно. Один патрон, снаряженный дробью, в магазине стоит 25 рублей», – говорит председатель добровольного общества охотников Виктор Паневин.