Вступление России во Всемирную торговую организацию (ВТО) – вопрос практически решенный, на уточнение деталей остался всего лишь год. О том, чем это может обернуться для сельского хозяйства страны, рассуждает профессор Борис ЧЕРНЯКОВ, заведующий сектором аграрных проблем Института США и Канады Российской академии наук.
Путь к потере продовольственной безопасности?
– Так во благо или во вред России вступление в ВТО?
– Вступать в ВТО нужно. Это даст России возможность влиять на мировую торговлю. Но переговорный процесс тянется уже 18 лет. Если мы ждали так долго, почему бы не подождать еще несколько лет, без помех и ограничений разобраться со своими проблемами, в частности поднять сельское хозяйство? Пока в этом отношении я вижу одни только минусы от вступления в ВТО. Основатели этой организации – прежде всего США, Англия, Франция – создавали ее под свои условия и по своим правилам. До сих пор Россия принимала все, что ей навязывали, и ни разу не выставила собственных условий.
Нам постоянно приходилось отказываться от защиты отечественных производителей. И сейчас, насколько мне известно, нас вынуждают пойти на уступку: после 2011 года в два раза снизить государственные субсидии на сельское хозяйство с 9 до 4,5 миллиарда рублей. Почему никого не беспокоит, что в России зима едва ли не круглый год, что база сельского хозяйства нуждается в коренных преобразованиях, и ее, по сути, надо восстанавливать? Я имею в виду и крупные аграрные вопросы: закупку машин и тракторов. Повышение плодородия сельскохозяйственных угодий и мелиорации. Возрождение семеноводства и племенного дела, которые в СССР были на высоте, – и решение современных проблем сельской инфраструктуры.
Мы так много потеряли дорог, техники, оборудования, помещений! Сначала надо все это восстановить, что требует много времени и средств, – а потом вступать.
– Или требовать для себя поблажек, признаваясь в собственной слабости? А ведь до революции Россия производила больше зерна, чем США, Канада, Германия и Франция, вместе взятые...
– Это миф. Те, кто его повторяет, ссылается на 1913-й, который был небывало урожайным, – единственный год, когда Россия, собравшая 91,2 миллиона тонн зерна, приблизилась к США с их 104 млн. тонн. Правда, они в отличие от нас считали и кукурузу. И 1913 год у них был наихудший.
Да, мы в то время экспортировали зерно, но практически все оно производилось на юге России, в Ставрополье и Краснодарском крае. Там и сейчас все в порядке. Даже в этом году, когда больше 40 регионов пострадали от засухи, Краснодарский край дал выше 10 миллионов тонн зерна.
Вообще, если бы не это тяжелейшее лето, мы бы сильно рванули вперед в птицеводстве, свиноводстве. Даже в неблагоприятных условиях рост производства мяса по стране составил 7%. Но все равно пшеницы вырастили 40 миллионов тонн при потребности для хлебопечения 18 миллионов. Так что трудностей с этим быть не должно. Другое дело, что засуха лишила Россию большого количества фуражных кормов, а это подрыв всей системы животноводства. Эту отрасль действительно ждут трудные времена.
– Очевидно, остается рассчитывать на закупки за рубежом. А что мы сами могли бы продавать?
– Вооружение. Сырье. Лес. Питьевую воду. Не улыбайтесь – я, когда работал над программой для Приморья, предлагал собирать и упаковывать родниковую воду для кораблей дальнего плавания, и японцы очень заинтересовались. Чистая питьевая вода всегда в цене, и ресурс этот возобновляемый.
Что касается сельхозпродукции... Зерно Западной Сибири можно было бы продавать в страны Юго-Востока, а оттуда завозить рис, овощи, фрукты. Свинина у нас очень хорошая, бекон, не уступающий бельгийскому. Высококачественную говядину можно продавать в арабские страны, где свинину не едят. Главное, чтобы на вырученные деньги закупался не табак и вина, а продукты. Это своеобразный реэкспорт. Говядина во всем мире – самый дорогой продукт. А нам не до жиру – быть бы живу. Почему мы перешли на окорочка? Не потому, что так любим птицу. Мы просто любим мясо, но дешевое.
Сделать ручкой «ножкам Буша»
– В вопросе об окорочках Россия как раз решительность проявила. К 2012 году планируется почти вдвое снизить квоту на ввоз в страну мяса птицы.
– А на днях Путин сказал, что мы можем себе позволить со следующего года вообще перестать окорочка импортировать. Я как раз был в Америке, так ко мне их птицеводы подходили, очень беспокоились. Для них это катастрофа. Для американского рынка нужны преимущественно грудки, но, чтобы их вырастить, цыпленок должен бегать на двух ногах. Девять миллиардов цыплят-бройлеров в Америке умножаем на два – это куда ж такое количество окорочков деть? А стоимость их уже в цену грудок заложена, то есть окорочка практически дармовые. Как бы мы их себестоимость внутри страны не снижали, американцы всегда смогут предложить дешевле и останутся с прибылью.
Когда-то у «Тайсон-фуд», крупнейшего бройлерного производителя, спросили: есть ли у вас отходы? Он сказал: есть. В виде петушиного крика. Им бы хотелось такое положение дел сохранить, но нам надо защищать своего производителя.
– От России требуют сократить госсубсидии на сельское хозяйство. А другие страны – участницы ВТО своих фермеров поддерживают?
– В США цифра прямых субсидий, можно сказать, сегодня невелика: 12,5 миллиарда долларов при объеме сельхозпроизводства в 300 миллиардов. Но ведь они вкладываются ежегодно в течение десятилетий! А как они это делают? Определяют главные сельхозкультуры и на пять лет устанавливают на них фиксированные цены, которые гарантирует государство. Что бы ни случилось, фермер знает, что выращенное он по этой цене продаст. Если б у нас так было, например, с субсидиями на пшеницу, мы бы не знали, куда ее деть! Еще больше, чем Америка, субсидирует своих сельхозпроизводителей Европа, и уж совсем фантастически – Япония. Производство, например в США, собственного сахара в 2,5 раза дороже, чем у импортного. Но если 500 тысяч человек, занятых выращиванием и переработкой сахарной свеклы, лишатся работы, то платить им пособия, трудоустраивать – обойдется гораздо дороже. Кроме того, в Японии прекрасно понимают, что такое продовольственная безопасность.
Треть россиян на самообеспечении
– А должно ли государство, планируя вступление в ВТО, заботиться о многих миллионах людей, живущих крестьянским трудом?
– Сравните: в США максимум 5 миллионов фермеров и наемных работников на 310 миллионов населения. У нас – 28–30% граждан страны живут в деревнях или поселках городского типа. Все они на самообеспечении: птица, огород, скотина.
Раньше колхозы и совхозы следили за дорогами, за тем, чтобы были электричество, детский сад, почта. А сейчас многие выживают сами, как могут. Все, что выращено тяжким трудом, вывезти не могут – нет дорог. А если б были, да еще горячая вода в доме, да комбайн новый – молодые оставались бы работать на земле.
Я по Америке поездил очень много – 33 штата, и там везде великолепные дороги. Причем дорога с фермы называется «дорога на базар». То есть произвел – и вывез. В любой точке Соединенных Штатов фермер имеет воду, электричество, живет не хуже горожанина и доходы имеет в среднем на 30% выше. Правда, и работает много – так, как нашим фермерам и не снилось. У них там сейчас уборка, все на полях. В эту страду я сам за рулем комбайна сидел, убирал и сою, и кукурузу. Жара, а в кабине кондиционер, фермер, работающий в комфортных условиях.
Урожай в Айове ожидают – 110 центнеров кукурузы с гектара, это фантастика! Один этот штат произведет в этом году зерна столько же, сколько вся Россия. А кукурузы столько, что из нее... делают топливо. Перегоняют в биоэтанол, фактически спирт. В 2009 году в США перегнали почти 109 миллионов тонн кукурузы, одновременно получая из нее дополнительный белковый кормовой продукт очень высокого качества. Более того, с отходами перегонки работают уже на клеточном, нанотехнологическом уровне, чтобы все полезное из растения извлечь.
Потепление добавит 100 миллионов гектаров?
– И как же Россия сможет стать равноправным партнером стран, которые ушли так далеко вперед?
– У России огромный потенциал. Ее уникальный ресурс – бескрайние поля. Только пашни в стране простаивает около 15 миллионов га. Но есть еще возможности для освоения. Сейчас уровень потепления уходит выше уровня вечной мерзлоты, а значит, высвобождается очень большая территория. Мы грубо подсчитали – и даже жарко стало. В перспективе мы можем включить в сельхозоборот почти 100 миллионов гектаров. Конечно, это будут жуткие болота, со льдом в глубине. Но облагородить и использовать их со временем можно.
Если говорить о вещах более близких и реальных – у нас большие возможности и планы по свиноводству и птицеводству. Россия идет вровень с США по поголовью молочных коров, хотя уступает в продуктивности, что поправимо. А также по праву считается великой зерновой державой. Поэтому, вступая в ВТО, надо осознавать свои значимость и уникальность.
– То есть иметь смелость ставить свои условия?
– Вот именно. И условия эти прописать очень точно. В первую очередь защитить те виды нашей продукции, которые являются жизненно необходимыми: зерно, мясо всех видов, молоко. Сейчас любая из 150 стран – участниц ВТО может погрозить нам пальчиком: такие-то квоты не вводите, там-то рыбу не ловите...
Вот Грузия недавно заявила: мы, мол, еще подумаем, дать ли вам согласие на вступление. И это России, великой стране, которая может быть гарантом продовольственной безопасности не только для себя, но и для всего мира. Я думаю, что переговоры по сельскому хозяйству ведут неглупые люди. Они должны понимать, что сейчас, когда мы вышли на финальный уровень, то должны в первую очередь подумать о защитительных мерах, которые позволят войти России в ВТО без потерь.