В апреле перед началом масштабных полевых работ начинается ажиотаж на рынке сельхозтехники. Поэтому производители комбайнов вступают в традиционную весеннюю битву за покупателей. Проблема в том, что в нынешнем году их может не найтись.
Двое в лодке
До недавнего времени места на отечественной комбайновой поляне хватало всем - и нашим, и иностранцам. Потому что Россия стремительно превращалась в рай для производителей сельхозтехники. В 2008 г. мы стали крупнейшим потребителем таких машин в Европе и вошли в тройку самых больших комбайновых рынков мира.
Все последние 10 лет рост продаж шел по нарастающей. На пике - в 2008 г. - крестьяне приобрели девять тысяч комбайнов, потратив на них... 80 млрд. рублей. Но это еще цветочки. Россия не страдает от дефицита сельхозугодий, а вот с техникой не все гладко. «Нагрузка пахотной земли на трактор у нас минимум в семь раз больше, а посевов зерновых на комбайн - вчетверо больше, чем в других индустриально развитых странах», - объясняет директор Института аграрной экономики Петр Саблук.
Значит, машин все еще недостаточно. Эксперты уверены, что реальная потребность села в новых комбайнах - 12 тыс. штук в год. Вдобавок в ближайшие годы должно начаться массовое списание машин, которые трудятся еще с советских времен. Поэтому в 2012-2018 гг. эксперты предсказывали огромный рост продаж -
до 25-30 тыс. комбайнов в год.
В 2008 году мы стали крупнейшим рынком комбайнов в Европе.
В общем, машиностроителям есть за что бороться. Пока в экономике все было хорошо и аналитики рисовали радужные перспективы, производители комбайнов строили грандиозные планы. Таких производителей у нас два: Ростсельмаш и Красноярский завод комбайнов. Пока не грянул кризис, ростовский завод обещал нарастить выпуск комбайнов с 6 до 8 тыс. в год. Его красноярский конкурент объявил, что увеличит выпуск машин с 1,5 до 2,5 тыс. штук.
Но планы остались на бумаге. В прошлом году, по оценке отраслевой ассоциации Росагромаш, в целом продажи сельхозтехники рухнули в 3,5 раза, а спрос на комбайны упал на 17% в штуках и на 50% - в деньгах. Предприятиям волей-неволей пришлось резко ужимать пояса. Красноярский завод, выпустивший за свою историю более 700 тыс. комбайнов, в прошлом году сумел продать только несколько сотен машин. К лету у него кончились деньги, и он задолжал рабочим сотни миллионов рублей.
Не радовал и Ростсельмаш - за прошлый год спрос на его комбайны сократился с 6,1 до 3,5 тыс. штук. На складах началось затоваривание - к осени там скопились две тысячи непроданных машин на 6 млрд. рублей.
Господдержка
Неудивительно, что к нынешнему сезону комбайновые заводы пришли с невеселыми «апрельскими тезисами». Во-первых, хорошо, если спрос сохранится хотя бы на уровне прошлого года. Во-вторых, на предприятиях ждут, что ситуация пойдет на поправку только через два-три года.
При этом машиностроители в один голос винят в своих бедах вовсе не мировой финансовый кризис, а... государство. И у них есть для этого основания. Например, в провальном для нас прошлом году продажи комбайнов в США выросли на 18%, в Китае - в два раза. Это не потому, что банкиры в этих странах больше любят крестьян, просто - там не прекращали государственную поддержку села.
Надо сказать, что субсидии крестьянам на покупку техники - давно устоявшаяся мировая практика. Сельское хозяйство Евросоюза дотируется в размере 300 евро на гектар, что в 30 раз больше, чем в России. Там действует специальная программа, по которой фермеру возвращают 50% стоимости новой техники при условии, что она произведена в странах ЕС.
Пока у нас пытались сделать что-то похожее, эффект был ошеломляющим. В 2008 г. село получило льготные госкредиты на беспрецедентную сумму в 165 млрд. рублей. Деньги шли по линии «Росагролизинга».
Но после «черного сентября» все кончилось. В 2009 г. «Росагролизинг» получил 23 млрд. руб. - в семь раз меньше, чем годом ранее. При этом именно на «техническую поддержку» села из этих средств направили только шесть миллиардов.
В нынешнем году денег на сельхозтехнику... не нашлось вообще. Еще в январе Минсельхоз объявил, что крестьянам не стоит ждать ни кредитов, ни субсидий. Единственное, что сделало правительство для отечественных заводов, - подняло таможенные ставки на импортную сельхозтехнику с 5 до 15%. Это заставило крестьян забыть о дорогих зарубежных машинах. Если в 2008 г. они потратили на импортную сельхозтехнику 100 млрд. руб., то год спустя спрос на импортные тракторы и комбайны упал в шесть раз - до 16 млрд. рублей.
Хотя в итоге это может сыграть на руку не российским, а... белорусским производителям. Дело в том, что Белоруссия входит в таможенный союз, поэтому пошлины на нее не распространяются. Единственный белорусский производитель комбайнов - гомельский завод «Гомсельмаш» - пользуется безоговорочной поддержкой своего правительства. Оно субсидирует две трети процентной ставки по кредитам на покупку белорусских комбайнов. При этом «Гомсельмаш» каким-то образом убедил Сбербанк открыть программу льготного кредитования своей продукции. Так что продажи гомельских машин могут подскочить с нынешних 1,2 тыс. штук в год до 2-3 тыс. штук. Это выведет его в лидеры российского рынка.
А что же российские заводы? Денег у властей для них не нашлось, поэтому у заводов остался один аргумент. За последние несколько месяцев сельскохозяйственное машиностроение сократило 18 тыс. рабочих мест. В начале 2009 г. было 78 тыс. работников, в конце осталось 60 тысяч, а сейчас и того меньше. Такими темпами через три года, когда в отрасли, возможно, забрезжит свет, в ней не останется никого.
Мировые машины
Российские комбайны – не чета нашим легковушкам. Специалисты утверждают, что уровень зерноуборочных машин в целом давно подтянулся до мирового. А цены – на 10–40% ниже, чем у западных конкурентов. «Это в тракторах российская промышленность отстала лет на пятьдесят. А комбайны по соотношению цены и качества давно приблизились к зарубежной технике. В прошлом году мы отработали уборочную на новых моделях российской техники. Обнаружилось, что по сравнению с импортной она не хуже, да и условия работы механизаторов – не менее комфортные», – рассказывает председатель совета директоров агрохолдинга «Алтайские закрома» Александр Терновой.