К середине 2022 г. общий размер долга россиян перед банками перевалил за астрономические 25 трлн рублей. Сегодня каждый второй россиянин имеет на шее хотя бы один кредит, который погашается часто с проблемами. Почти половину кредитов составляют потребительские: люди берут наличку, чтобы свести концы с концами. Или чисто по-русски: перезанять, чтобы переотдать.
Общество банкротов
Эксперты сходятся на том, что ситуация далека от катастрофической. Но закредитованность постепенно становится большой проблемой – шутка ли сказать, граждане торчат банкам почти годовой федеральный бюджет! И продолжают активно занимать деньги, хотя процентные ставки ныне высоки. Власти же стараются проблему не афишировать, чтобы не вызвать панику.
Например, Центробанк перестал публиковать статистику о доле располагаемых доходов, которые домохозяйства тратят непосредственно на обслуживание кредитов. А аналитики считают, что это важнее абсолютных цифр в триллионах рублей. По мнению экономиста Константина Селянина, даже если этот показатель за три года остался на уровне 10–12%, то это уже угрожающе, потому что на практике некоторые домохозяйства могут вовсе перестать платить, столкнувшись с необходимостью отдавать за долги 50–70% своих и без того невеликих доходов.
– Как обычно схлопывается система в небогатой стране? – рассуждает экономист Игорь Неменчинский. – Сначала набирает силу инфляция, в том числе скрытая, и у обывателя возникает ощущение, что от кредита под 15–20% годовых он только выиграет, потому что реальный рост цен в магазинах будет выше. Не принципиально, оправдался в итоге этот расчёт или нет, важно, что гражданин ставит на возникновение в стране хаоса, жёсткой турбулентности, по итогам которой его долги обесценятся. Следующий этап наступает, когда все сидят по уши в кредитах, а по ячейкам общества идёт слух, что вот такие-то по долгам не платят и с ними никто ничего сделать не может. И соседи перестают обслуживать кредиты, даже имея для этого средства. У нас в стране пока нет оснований предполагать, что финансовая система обрушится: у властей есть масса возможностей для маневра.
В России есть уже три субъекта (Магаданская область, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский округа), где на одного жителя приходится более 500 тыс. рублей долга. Ненамного меньше в Петербурге, Московской области и Якутии. Правда, это всё относительно богатые регионы, где процент просроченных кредитов невелик, потому что у должников существует масса возможностей для заработка. А вот когда 330–350 тыс. рублей кредитов приходится на жителя Архангельской или Калужской области, Коми или Удмуртии (где зарплата 40–50 тыс. – за счастье), стоит задуматься. Например, Республика Тыва, беднейший регион страны, должен 336 тыс. на душу населения. В целом каждый трудоспособный гражданин России на октябрь 2022 г. занял 311 504 рубля (а на 1 января было 293 тыс.).
Если посмотреть на долю регионов с наибольшим уровнем просрочки по долгам, то вроде бы ничего страшного. Только в Ингушетии не возвращают более 10% кредитов, ещё 17 субъектов РФ не отдают от 5 до 8%. Здесь практически весь юг: не только северокавказские республики, но и Краснодар, Ставрополь, Ростов-на-Дону, Волгоград, Саратов, Астрахань. Но что такое 5–8% для банка? Это чаще всего больше, чем весь его навар от выдачи потребительского кредита. Значит, если ему не вернуть 10% кредитов, у банка появятся проблемы с ликвидностью, то есть придётся либо ещё повышать ставки, либо ужесточать требования к заёмщикам, либо вешать замок на дверь. Всё это очень плохо для инвестиционного климата.
Нет ни одного региона, где бы жители стали вдруг активно возвращать кредиты и долговая нагрузка на душу снизилась бы. Ни одного! Весной, когда ставки для населения понеслись вверх вслед за ключевой ставкой, народ притормозил брать в долг, но уже в июне 68 тыс. новых ипотечных кредитов на 250 млрд рублей, субсидируемых государством, снова нагрузили кредитные отделы банков.
Обвинять государство, что оно допустило массовую закредитованность населения, глупо. Его забота как раз в том, чтобы кредиты были доступны и люди видели смысл их брать. Если из-за высоких ставок народ перейдёт на натуральное хозяйство и перестанет ходить в магазины, бизнесы начнут складываться по принципу домино – вот тогда у государства возникнут реальные проблемы. А закредитованность – меньшее из зол. Но проблема в том, что народ понимает это по-своему.
Кредитная история
К радости банков, в России выросло поколение, считающее жизнь в кредит нормой и не готовое снижать уровень потребления, несмотря на любые катаклизмы. А за банками в России чаще всего стоит само же государство, которое эффективно истребляет конкурентов при помощи административного ресурса. И всячески продвигает гражданам идею «жить сейчас, а не потом».
Но так было не всегда. В 1990-е, в пору крайней бедности значительной части населения, цивилизованного рынка кредитов практически не существовало. Люди по советской привычке перехватывали друг у друга до получки, а бизнес занимал «по понятиям», отвечая за возврат средств всем, что имеет. Расписка в получении денег даже у крупняка часто заменяла кредитный договор.
Банковский сектор распогодился только к середине 2000-х годов. Банки брали дешёвые кредиты на Западе и перепродавали их собственным гражданам. Как следствие, начался потребительский бум: сказочно росли продажи одежды, автомобилей, бытовой техники. Поближе к потребителю перебрались десятки крупных отвёрточных производств, а ВВП надувался неплохими темпами роста. При этом банки, борясь за рынок, раздавали деньги в долг всем подряд. Горький пьяница, которому уже никто из знакомых не одалживал ни копейки, вдруг находил у себя в почтовом ящике карту, которую мог активировать в тот же день. Изменилась и юридическая практика, в которой суды постепенно стали разворачиваться лицом к потребителю. Появились юристы, специализирующиеся на списании долгов. У должника ведь нельзя было законным путём реализовать за долги имущество, а понятие банкротства физлиц появилось только в 2018 году.
Россияне долго учились трезво оценивать условия кредитования: одни по старинке считали брать деньги в долг неприличным, а другие, наоборот, норовили набрать побольше, а потом – куда кривая вывезет. Такой фрукт размышлял: вот сейчас я наберу всякой техники в кредит, заживу как человек, а потом устроюсь на новую высокооплачиваемую работу и всё верну. Брать кредиты в расчёте на воображаемые прибыли – безумие для западного человека. Хотя там в долг живут почти все.
Прагматичные американцы должны на всех 5 трлн долларов, но они платят за стиральную машину и телевизор сверх цены 5–7% в течение года, а россиянин иной раз мог заплатить 60%. Специалисты констатировали появление новой категории маньяков, которых родственники не отпускали на улицу одних – чтобы что-нибудь где-нибудь не заняли или не купили в долг. Ведь на покупки до 10 тыс. рублей многие магазины не требовали справки о доходах из бухгалтерии. А информацию о выплатах могли разбросать по разным параграфам 30-страничного договора. Хитом стал так называемый «беспроцентный кредит» – за счёт всевозможных неявных платежей (ведения счетов, консультаций, аккредитаций) стоимость товара возрастает в два раза и более. Прошло несколько лет, прежде чем появился закон, требующий ясных указаний, сколько и когда заёмщик должен заплатить. Информационный блок документа должен выделяться графически на первой странице.
Тем не менее многие компании продолжали дурить покупателей: при продаже автомобиля в кредит навязывать страховую компанию с высокими процентами и скрытыми платежами, сменить которую нельзя без согласия банка. Для работы с просроченными кредитами появились коллекторские агентства. Но если на Западе в них работали психологи и юристы, то в России – бывшие менты и бандиты. Такие могут разрисовать входную дверь, проколоть колёса машины, угрожать изнасиловать сестру.
В Петербурге коллекторы наехали на пятиклассницу. Девочка прыгнула с 10-го этажа, написав в предсмертной записке родителям: «Бегите. Спасайтесь. Мы должны им 83 тысячи». Ребёнок чудом выжил, оставшись инвалидом, а никаких долгов у её родителей не было – пацаны обознались. В Усть-Сосновке на Кузбассе мать пятерых детей отравилась после беседы с вышибалами. До этого 52-летняя женщина потратила 60 тыс. рублей на похороны мужа и просрочила платёж по кредиту. В Волгоградской области после визита коллекторов 48-летнюю заёмщицу разбил инсульт. В Калининграде адрес и фамилию девушки, задолжавшей банку 20 тыс. рублей, размножили на порнографических плакатах по месту жительства с призывом: «Её киска ждёт вас в гости».
В развитых странах совсем другая практика. В США коллекторы не имеют права звонить должнику до 8 и после 21 часа, а если у него есть адвокат, то все переговоры ведутся только с ним. Должнику нельзя угрожать конфискацией имущества, зато есть юристы, специализирующиеся на превышении коллекторами своих полномочий. То есть может случиться так, что не вы им должны деньги, а наоборот. С другой стороны, коллектор может передать материалы на неплательщика в бюро кредитных историй – и ни устроиться на работу, ни получить новый кредит он уже не сможет. В России ничего подобного нет, разве что у банков есть неофициальные чёрные списки.
Точно так же с появлением закона о банкротстве физлиц многие выдохнули: дескать, я сейчас накуплю в кредит что хочу, а потом признаю себя банкротом – и концы в воду. В 2022 г. статус банкрота получают около 70 тыс. россиян каждый квартал (95% инициируют процедуру сами, не дожидаясь суда). Банки вряд ли ожидали такого удара под дых. В Европе народ обычно пытается реструктуризировать долги и даже пустить с молотка недвижимость, чтобы не получить клейма «личного банкротства». А в России, наоборот, банкрот часто становится звездой среди знакомых: красавец, наколол систему. Как будто эта система со старта работает против них.