Изучение официально опубликованных статистических данных – чрезвычайно занимательная вещь. Например, по данным Росстата, в 2020 г. сдано 1104,4 тыс. квартир в многоквартирных и жилых домах, включая построенные населением, общей площадью жилых помещений 80,6 млн кв. метров. Замечательно. Но, вероятно, даже далёкий от этой темы человек догадывается, что дома строят из стройматериалов. И для такого объёма строительства их требуется не просто много, а кратно больше.
Самый распространённый строительный материал – бетон. Так вот в том же 2020 г. его произвели 25 686 тыс. кубических метров. Как ни переводи из квадратов в кубы и обратно, бетона на-гора выдали меньше, чем нужно для такого масштаба строительства. Как это может быть – загадка. Той самой статистики, которая, как известно, знает всё. Правда, ей и «играть» можно по-всякому.
Утренний индекс промпроизводства.
Автор этих строк любит смотреть утренние программы госТВ за чашкой кофе. И вот на днях во время этого ритуала услышал бодрую позитивную новость: «Индекс промышленного производства сравнялся с 1990 годом!» Сразу подумалось: надо закрепить успех, посмотреть основные позиции «прорыва» в тридцатилетнее прошлое. А то вражьи СМИ постоянно говорят, что у нас нет промышленности, как и пророка в родном отечестве.
ИПП этот, то есть индекс промышленного производства, считается по нескольким фундаментальным отраслям экономики: добыча полезных ископаемых; обрабатывающие производства; производство и распределение электроэнергии, газа и воды.
Вот с воды и начнём. В 2019 г. «использование свежей воды» составило 51, 2 млрд кубических метров. Из них в сельское хозяйство и хозяйственно-питьевые нужды ушло поровну: по 7, 5 миллиарда. Промышленность потребила 26, 6 млрд куб. метров. Разница – видимо, потери. В 1990‑х гг. «пили и лили» 284 млн кубических километров.
А вот электроэнергии в 1990 г. сожгли 1073 млрд кВт-часов, а в 2020 г. – уже 1085 миллиардов. Но в 1990 г. 56, 6% из них использовало производство, 11% – сельхоз. Сегодня промышленность берёт чуть-чуть больше 50%. Сельское хозяйство – 1, 5%! Меньше в 7 с лишним раз! В 1990-х гг. потребление населения не дотягивало до 10%. Сегодня – в районе 14. И, внимание, потери в сетях выросли с 8 до 11%.
Далее рассмотрим «наше всё» – газ. В 2020 г. накачали, по данным Росстата, 694 млрд куб. м природного и попутного газа, в том числе природного – 599 млрд куб. метров. Тридцать лет назад РСФСР доила матушку-Землю на почти 600 миллиардов. Значит, всё же растём по этому показателю? Однако доля чистого экспорта (экспорт минус импорт) природного газа из СССР составила в 1975 г. 2, 4%, а в 1990 г. – 13, 2% от объёмов добытого. Сейчас за кордон уходит около 32%.
И понять, откуда взялись новые почти 20% для экспорта, несложно. Сегодня главными потребителями газа на российском рынке являются электроэнергетика – 39%, жилой сектор (население) – 11, 5 % и коммунально-бытовой сектор – 8, 5%. Это в сумме почти 60% потребляемого газа. Промышленности досталось чуть более 30%. 30 лет назад всё было ровно наоборот.
Структура потребления этих ресурсов, точнее, её изменения, говорят, как в том старом анекдоте, что папа при подорожании водки меньше пить не будет, но зато дети будут меньше есть. И если промышленность «ест» всё меньше воды, электричества и газа, она не растёт, а чахнет. Но тогда откуда на ТВ берут этот самый рост?!
Нефть – всему голова!
Все эти годы говорят, что коммунисты держались только на нефтяном фонтане, который Бог дал империи. И качали её, проклятую, прямиком во вражий стан. Отчасти всё правильно, но, как всегда, дьявол прячется в деталях.
Итак, на закате советской власти она выкачивала из недр одной шестой части суши 462 млн тонн чёрного золота. Спустя тридцать лет, в 2021 г., – 524 млн тонн. Опять же рост. Правда, в 1987 г. добыли за 550 млн тонн. Но тогда власть не ограничивали могущественные ОПЕКи и международные договоры. Да и вся прибыль шла в бюджет. Сегодня же её добывают какие-то ОАО, и даже то, что называется госкорпорацией, нередко зарегистрировано на Каймановых островах.
Были бы мы богаче, если бы отечественная нефтянка была полностью национальным достоянием, а не набором частных, зачастую офшорных керосиновых лавочек? Безусловно. Нефтяная промышленность имеет налоговую нагрузку в среднем в 52%. То есть отдаёт в бюджет половину от вырученной при продаже народного (по Конституции!) достояния.
Доля чёрного золота в бюджете «плавает» в зависимости от цены на него от 25 до 35%. Что лучше – один кусок в треть пирога или два куска, которые уже вместе весят в два раза больше?!
Уже молчим про внутренние цены на бензин в мировой энергетической державе! В оправдание нефтяные короли говорят, что гнать на экспорт выгоднее. Конечно, при таком-то курсе рубля! Вот и гонят 46–48% добытых из российских недр невосполнимых ресурсов на экспорт. До «великой» капиталистической революции 1991 г. более 73–75% родной нефтюшки оставалось внутри страны, да и экспорт был в основном в страны соцлагеря. Вот вам и сидящие на нефтяном фонтане коммунисты…
Цифры – вещь упрямая. И они говорят, что никакой глобальной зависимости Советского Союза от экспорта углеводородов не было и в помине. И следовательно, главный вывод нынешних критиков о крахе советской экономики: «уронили мировую цену на нефть, и она рухнула» – очередное, мягко говоря, лукавство или же, что хуже, непрофессионализм.
Россия сегодня гораздо сильнее зависит от сырьевого экспорта, чем тридцать лет назад. И «диверсифицируемся» в сторону мировой сырьевой колонки под мантры об «индексе» промпроизводства со скоростью электропоезда «Ласточка», в котором от российского только название.
Кстати, в нашем отечественном ТЭК, то бишь топливно-энергетическом комплексе, доля импорта нефтегазового оборудования в 2019 г., по данным Минпромторга, составила 45%. Доля импортной техники для увеличения нефтеотдачи, в том числе для бурения наклонно направленных и горизонтальных скважин, – 61%, оборудования для нефтепереработки – 49%. Оборудования для производства сжиженного природного газа и для реализации шельфовых проектов – 67, 8%, геологоразведочного оборудования – 48%.
Чугун и офисные гагары.
Для того чтобы продать, например, на экспорт что-нибудь ненужное, нужно вначале построить это что-нибудь ненужное: станок или трактор, выплавить чугун, закалить сталь. Но вот с «построить» что-то идёт не так.
Чугуна в советской России в последние годы выплавляли под 60 млн тонн. В 2020 г. натянули 52 млн тонн. Стали было-стало: 89, 6 млн тонн против 73, 7 миллиона.
И заметьте: где чугун родился, там не пригодился! Ежегодно в среднем по 40 с лишним миллионов тонн чёрных металлов уходит в Турцию и Китай. То есть на всю великую державу остаётся с птичкин нос. СССР тоже экспортировал чугун. По пять с небольшим миллионов тонн, остальное выметала промышленность и добавки просила: «выбить фонды» называлось. Сегодня же мы по индексу сравнялись, а вот по промышленности вряд ли.
«Зачем стране этот тяжёлый и грязный чугун?» – спросит офисный человечек. А для того чтобы делать средства производства, наращивая производительные силы, а не офисных гагар!
Например, делать неплохие металлорежущие станки в тех же объёмах, как в 1990 г., – 74, 2 тыс. штук, а не 5, 1, как в 2020‑м. Или кузнечно-прессовые машины, которых в 1990-м осилили 27, 3 тыс. штук, а спустя 30 лет смогли одолеть только 3, 6 тысячи. Такая же картина с тракторами, комбайнами, экскаваторами, бульдозерами, грейдерами и прочей техникой. По иным позициям в 1980–1990-е мы экспортировали больше, чем выпускаем сегодня.
Всему этому сложно подобрать слово, есть простой диагноз – деиндустриализация. Под мантры о новых технологических уставах, цифровых революциях и прочих «высоких материях» промышленность великой страны просто раздербанили, а что не смогли проглотить, то понадкусывали и выбросили.
И если человек есть то, что он ест, то страна есть то, что она производит. Пока мы производим только нефть, газ и тех самых офисных гагар. И если нам стыдно называться сырьевой державой, то давайте – страной офисных гагар.