Экономическая битва сверхдержав в условиях пандемии

Китай, столкнувшийся с эпидемией COVID-19 первым, служит важным ориентиром для тех стран, которые сегодня только определяются со стратегией противостояния пандемии. Рассуждения о том, что любые экономические просчеты на фоне ограждения людей от эпидемиологической опасности носят вторичный характер, могут содержать в себе серьезное заблуждение. И на это стоит обратить пристальное внимание.

Решительно ответив на распространение эпидемии карантином и другими ограничительными мерами, Китай впоследствии испытал мощный экономический удар. Уже в феврале от запретов на передвижение и закрытия границ авиационный трафик сократился на 70%, а продажи автомобилей снизились на 92%. Итоги первых двух месяцев года для КНР ознаменовались падением промышленного производства на 13,5%, инвестиций — на 24,5%. Экспорт упал на 17,2%.

Спустя всего 10 дней после обнародования этих шокирующих для китайской экономики результатов председатель Си появился в Ухане, а еще через неделю китайские власти заявили о серьезном снижении числа новых случаев заражения и стремительно сняли ограничения на передвижения. С тех пор власть рассказывает о том, как страна уверенно встала на путь хозяйственного восстановления. Это утверждение стоит оценить подробнее.

Китайская экономика серьезно перестроилась со времени предшествующего экономического кризиса. Средние темпы роста с 2004–2007 по 2019 год упали более чем вдвое - с 12,1% в год до 6%. Это падение вполне сопоставимо с российским. Официальные темпы роста в России с 2004–2007 гг. по 2013–2019 гг. сократились на те же 6 процентов — но только с 7,6% до 1,0%.

В КНР, как и в России, кредитные ставки не были нулевыми (как в США) или отрицательными (как в некоторых европейских странах): Банк Китая только недавно снизил ставку с 4,4% годовых до 4,05%. И есть серьезные опасения, что последствия эпидемии нанесут болезненный удар по экономике в ближайшее время. Только по данным за февраль, когда миллионы людей сидели на карантине, объем просроченных платежей по кредитным картам вырос более чем на 50% — а похоже, что без новых массированных кредитных вливаний китайской экономике в условиях рецессии в США и ЕС на ноги не встать.

Все это крайне необходимо и важно иметь в виду российской власти, выстраивая программу спасения экономики страны. Ситуация у нас отличается от китайской, но роль падения внешнего спроса на промышленные товары КНР у нас играет крах нефтяного рынка, а невозможность наращивания кредитования сопоставима с ограниченностью резервов.

Опыт Китая важен тем, что в отличие от США или стран Европы правительство и региональные власти увлеклись запретами во имя «спасения человеческих жизней» не  задумываясь о выработке экономической стратегии в перспективе, и, по сути, не реализовали серьезных бюджетных стимулов. Поэтому когда эпидемиологическая ситуация вернется к норме, все больше граждан начнут осознавать, что денег для ведения привычного образа жизни у них попросту нет. А вместо того чтобы оценить потери малого и среднего бизнеса и помочь ему пережить кризис, Кремль уже направил более 300 млрд рублей на выкуп венесуэльского бизнеса и 242 млрд на затыкание дыр в вечно убыточном ВЭБе.

Сегодня порядка 65% россиян не имеют сбережений, а более половины покупок жилья и около 70% сделок на автомобильном рынке в прошлом году совершались с привлечением кредитов.

Стоит отметить, что восстановление экономической активности, цен на активы и фондовых рынков в США и Европе после 2008 года было заметно более впечатляющим, чем в России или Китае. Это означает, что казавшиеся многим избыточными и рискованными меры финансового стимулирования, использованные американцами и европейцами, сработали эффективнее китайских или российских. И может оказаться, что по итогам нынешнего кризиса западные экономики,давно уже списанные со счетов отечественными аналитиками, на самом деле только увеличат свой отрыв, как от индустриальных, так и от сырьевых «сверхдержав».