В обстановке, опасной для жизни

Эпидемия новой болезни быстро завоёвывает весь мир. Из-за коронавируса закрывают границы, города и страны сажают на карантин. Как в этой сложной обстановке работают разведки?
Об этом обозреватель «АН» беседует с ветераном российских спецслужб полковником в отставке Георгием Сергеевичем ВОРОНИНЫМ. 

Под медицинской маской

Ведущий рубрики «Мир шпионажа» решил с ходу ошарашить собеседника:

– Георгий Сергеевич, о такой лафе разведчики, наверное, даже не мечтали. Из-за коронавируса многие теперь ходят в медицинских масках. Чем не маскировка для шпиона?

Полковник Воронин усмехнулся:

– Ни марлевая маска, ни даже респиратор не уберегут агента от внимания контрразведки. Сотрудников резидентур знают не только в лицо.

– А я милого узнаю по походке, – попытался сострить журналист.

– У хорошей «наружки» много способов не упустить объект наблюдения, – ответил старый разведчик.

Обозреватель «АН» решил зайти с другого бока:

- А чем эпидемия коронавируса мешает работе разведчиков?

Георгий Сергеевич стал загибать пальцы:

– Во-первых, отмена массовых мероприятий не способствует встречам с источниками информации. Сейчас во многих странах закрыты стадионы, театры, рестораны. Где встречаться с агентурой?

Во-вторых, на безлюдных улицах, когда жители из-за карантина сидят дома, вышедший на задание разведчик сразу бросается в глаза. В сто раз сложнее уйти от слежки.

В-третьих, кого и как вербовать? Если из-за коронавируса контакты между людьми сведены до минимума.

В-четвёртых, когда закрыты границы не только между странами, но кое-где даже между отдельными городами, гораздо сложнее попасть в нужное место, на свою явку.

В-пятых, разведчики – тоже живые люди. И риск заразиться  у них такой же, как у всех. Порой и гораздо выше. Чтобы выполнить задание Центра, они иногда лезут в самое пекло, где не спасает никакая медицинская маска.

-Пожалуйста, приведите примеры, – попросил ведущий рубрики «Мир шпионажа».

В атомном аду Хиросимы

Полковник начал рассказывать о героях давно минувшей войны. По его словам, первыми из иностранцев, побывавших на месте взрыва атомной бомбы в Хиросиме, были советские разведчики Михаил Иванов и Герман Сергеев.Они на двадцать дней опередили американцев. В обстановке, опасной для жизни, сотрудники нашей резидентуры в Токио выполнили задание Центра и доставили в Москву нужные материалы из Хиросимы. Один из них заплатил за это жизнью.

Герман Сергеев умер от лучевой болезни почти сразу после поездки в Хиросиму и стал первой жертвой атомной бомбардировки среди иностранцев. А всего тогда от рук американцев погибло свыше 140 тысяч человек. А вот генерал-майор Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Михаил Иванов дожил до 101 года и скончался в мае 2013-го.

Уже в начале 1941 года капитан Иванов отправился в Японию в качестве сотрудника легальной резидентуры Генштаба. В нашем посольстве в Токио Михаил занял неприметный пост секретаря консульского отдела. А настоящей его работой являлись шифровка информации, закладка тайников, вербовка агентуры и, самое главное, связь с нелегальной группой «Рамзай», во главе которой стоял Рихард Зорге.

В качестве вице-консула посольства Иванов продолжил свою разведмиссию в Японии и после ареста Зорге. Его даже называли «дублёром Зорге».

Самое сложное задание емупредстояло выполнить уже после войны. Сразу после атомной бомбардировки в советское посольство в Токио была направлена из Москвы срочная телеграмма, в которой предписывалось немедленно собрать максимально полные данные о результатах ядерных бомбёжек и определить глубину воронки.

Представитель японских властей пытался отговорить советских дипломатов от этой поездки. Он убеждал их, что это смертельно опасно – люди в Хиросиме умирают от неизвестной болезни. Однако наши разведчики поехали в город, лежавший в руинах. В центре Хиросимы они взяли образцы грунта, оплавленные камни и фрагменты человеческого тела.

Вот что писал об этом позднее сам Михаил Иванов:

«Кругом царил невообразимый хаос. Казалось, какой-то великан перевернул здесь всё вверх дном: опрокинутые остовы вагонов, обгоревшие паровозы, вывороченные из земли шпалы и скрученные рельсы, искорёженные мостовые фермы. Всё было окрашено в ядовитые оранжево-красные тона железной окалины. Собирали, что требовалось, среди пепла, руин, обугленных трупов. От людей, ещё сутки назад пребывавших в здравии, только след на камне… Страшно вспоминать, но мы взяли с собой наполовину обугленную голову с плечом и рукой. Мы возвратились в Токио усталые и потрясённые увиденным».

Через несколько дней наши разведчики спецбортом доставили страшный груз в Москву. Их немедленно приняли Сталин и Берия. Они сначала не поверили рассказу разведчиков. Берия даже в сердцах обозвал их «паникёрами». От расправы своих подчинённых спас только начальник Генштаба Антонов, которому непосредственно подчинялась военная разведка. Иванова положили в госпиталь и перелили 8 литров крови. Сергееву эти меры не помогли. Он умер от лучевой болезни.

Как вспоминал на своём 95-летии генерал Иванов, спасло его не только переливание крови, но и бутылка японского виски, выпитая в Хиросиме. Трезвенник Сергеев спиртного не пил и умер. С тех пор на атомных подводных лодках морякам у ядерных реакторов стали понемногу давать алкоголь. Эти двести граммов сухого вина они стали в шутку называть «стакан Иванова».

– Может, и против коронавируса поможет красное сухое вино? – высказал предположение обозреватель «АН».

– Наркологи не советуют, – сказал Воронин. – А вот президент Белоруссии Лукашенко в шутку порекомендовал Жириновскому пить во время эпидемии по-еврейски: сто грамм до бани и сто грамм после бани.

– И тогда проживёшь, как Михаил Иванов, больше века, – заметил ведущий рубрики «Мир шпионажа» и попросил привести другой пример работы наших разведчиков в обстановке опасной для жизни.

Справка "АН"

Михаил Иванов родился в 1912 году во Владимирской губернии и вырос в рабочей семье. В 20 лет он был призван в армию и служил в учебном батальоне связи во Владимире. Став кадровым военным связистом, в 1936 году отправился в свою первую командировку – в Испанию. В боях с франкистами в составе одной из интернациональных бригад Иванов был контужен и в 1937-м награждён боевым орденом Красного Знамени.

В 1938 году Михаила Иванова направили для продолжения образования на специальный факультет Военной академии имени М.В. Фрунзе, после окончания которого в 1940-м его зачислили в 5-е управление РККА – в состав военной разведки. Должность Иванова именовалась весьма прозаично: старший помощник начальника 1-го отделения 3-го отдела Разведуправления Генерального штаба РККА.

Добытчик штамма болезни Эбола

В прошлом году в Киеве на 87-м году жизни скончался полковник в отставке Анатолий Баронин. Немецкий журнал «Штерн» называл его одним из «выдающихся разведчиков современности». Имя Баронина обессмертило получение им в полевых условиях в Нигерии образцов геморрагической лихорадки, схожей с вирусом Эбола. В чём была уникальность этой операции советской разведки?

В то время, а это был 1970 год, сообщение о страшной эпидемии, поразившей деревушку Ласса на северо-востоке Нигерии, моментально облетело весь мир. За считаные часы от неизвестной болезни, похожей на тиф, там вымерло всё население. В прессе появились предположения о возможных испытаниях бактериологического оружия американцами. Советскому Союзу очень нужны были образцы вируса, чтобы создать антивирусные препараты.

К счастью, в то время в Нигерии работала советская миссия врачей. Баронин выбрал из них более-менее подходящего специалиста. Они сели в машину и вдвоём направились искать эту деревню, расположенную за 1200 километров от столицы. Нашли. Добились разрешения исследовать тела умерших. Результаты – нулевые. Оказалось, нужны были образцы крови, взятые у больного ещё перед смертью. А к тому времени эпидемию уже остановили, новых проявлений не было. Пришлось искать подходы к местным медикам, у которых такие образцы сохранились.

Наш разведчик хорошо знал психологию местных жителей, на чём можно сыграть, чем заинтересовать. В этот раз в ход было пущено всё красноречие резидента нашей разведки, сыграли свою роль и накрытая «поляна» за счёт русских, и, конечно же, толстые конверты с деньгами. Ведь «за спасибо» такие дела не делаются.

В результате пробирки с заражённой кровью оказались в руках резидента и были отправлены спецрейсом в Москву. На этом материале была создана лучшая в мире вакцина против опаснейшей болезни.

Геморрагическая лихорадка Эбола названа так в честь речки в Демократической Республике Конго, в районе которой впервые была зафиксирована вспышка болезни, убившей в считаные дни целую деревню в 1976 году. События же, в которых участвовал Анатолий Баронин, случились на шесть лет раньше в Нигерии в деревне Ласса.

Население деревушки вымерло в муках за пару дней от неизвестной болезни, похожей на тиф. При этом первыми умерли американцы – врач и две медсестры, непонятно что делавшие в нигерийской глуши в сердце джунглей.

Тогда эпидемия была уже каким-то образом подавлена, что дополнительно наводило на мысль об искусственном происхождении вируса. У американцев могло быть противоядие. Или они уже успели получить антитела из крови умерших. Таким образом, задача из Москвы квалифицировалась как стратегическая.

Конечно, это не был вирус Эбола в чистом виде. Это был его «младший брат» – аренавирус, получивший впоследствии название по первой убитой им деревушке, в которой и побывал Баронин, «лихорадка Ласса». Сейчас квалифицировано несколько подвидов эболоподобных вирусов и, соответственно, смертельных заболеваний, которые они вызывают.

Именно после этого международные медицинские организации квалифицировали африканские тропические вирусы как смертельную угрозу всему человечеству. А в СССР благодаря работе полковника Анатолия Баронина успешно велись лабораторные испытания вакцины против похожего вируса. На тот момент это была исключительно новаторская работа, которая спасла тысячи, а может быть, и миллионы жизней.

– И коронавирус не парализует работу наших резидентур. Уверен, российские разведчики, как и раньше, рискуя жизнью, помогут победить эту напасть, – закончил беседу полковник Воронин.