Сланцевая революция в США и внутриэкономические проблемы поставили под угрозу святая святых России – доходы от добычи и переработки нефти и газа. А это львиная доля федерального бюджета, на котором висит масса долговых и социальных обязательств. Пока нет причин хвататься за голову, но тенденции тревожные. Извлекаемые запасы разошлись по рукам, а заниматься разведкой новых месторождений невыгодно. Россия безнадёжно отстала по части технологий, но не пускает на рынок иностранный капитал, с помощью которого можно быстрее ликвидировать разрыв.
Да и газ с ними!
По итогам 2013 г. США могут оказаться на первом месте в мире по добыче нефти, оставив позади Саудовскую Аравию и Россию. Причина – в 20%‑ном росте добычи неконвенциональной (т.е. добываемой нетрадиционным путём) нефти: из битуминозных песков, горючих сланцев или морского шельфа. Стремительные изменения на рынке энергоносителей уже окрестили сланцевой революцией. Что их вызвало? Прогресс технологий добычи, не более.
Началось всё около 10 лет назад с природного газа. Разработка обычного газового месторождения технологически проста: сверлят вертикальную скважину – газ пошёл. Мировые запасы вещества составляют 40 трлн. кубометров, примерно столько же залегает в газоносных сланцах. Технология добычи сланцевого газа известна с XIX века, но считалось, что добывать его себе дороже.
– Сорбированного газа в породе 3–4% от массы, – говорит геофизик Денис Раков. – Чтобы выделить газ, нужно от вертикальной скважины бурить горизонтальные, которые в 4 раза дороже. И нужно их много – не насверлишься. Суть революционной технологии в том, что в горизонтальный рукав под давлением закачивают смесь воды, песка и реагентов, которая создаёт гидроразрыв пласта на 3–5 километров. Под землёй появляются множественные трещины, из которых сочится газ, попадающий в вертикальный ствол. Ничего особо сложного!
Сланцевый газ присутствует в мире повсеместно, и некоторые экономисты заговорили о конце газового экспорта: мол, скоро любая страна мира сможет добывать столько газа, сколько ей необходимо. И где тогда будет «Газпром» с его Ямалом и «Северным потоком»? Процесс пошёл в середине 2000-х, а яркие комментарии «Газпрома» раздались только в 2011-м: Алексей Миллер называл сланцевую революцию то «пузырём», то «Голливудом». Но в 2012 г. Владимир Путин дал распоряжение «подготовить ответ на сланцевую революцию». «Пузырь» к тому времени опустил мировые цены на газ на 20%, а японцы заявили о скорой добыче газовых гидратов на морском шельфе – новый колоссальный прорыв. К тому же Япония – пока первый в мире импортёр сжиженного газа, в том числе из России.
– Главный урок сланцевой революции – рынок может изменяться очень быстро, – говорит экономист Андрей Близнец. – Её проспала не только Россия, но и американские нефтяные гиганты. В США сланцевый газ производят компании, о которых ещё вчера никто не слышал: EOG Resources, Chesapeake Energy, Range Resources. При этом гиганты вроде Exxon Mobil вовсе не считают сланцы «пузырём»: проиграв американский рынок, они пошли в Европу, где запасы не самые богатые. Другое дело, что от проектов в Польше и Венгрии пришлось отказаться – нерентабельно.
Из-за протестов экологов технологии гидроразрыва пласта запрещены во Франции, Чехии, Швейцарии, приостановлены работы в ряде штатов США и провинций Канады. Чтобы сохранить устойчивый уровень добычи, гидроразрыв нужно повторять 5–10 раз в год. При этом до половины закачанной воды (то есть 15 тыс. кубов за операцию) с реагентами остаётся внутри коры, начинаются подвижки почвы, заражаются питьевые источники, отмечены даже оползни и локальные землетрясения.
– На данном этапе сланцевая революция выдохлась, ей снова нужны технологические прорывы, но направление развития вряд ли изменится, – считает Андрей Близнец. – США, Китай, Канада, Япония очень активно вкладываются в разработки. А Россия стоит на том, что у неё полно месторождений, которые рентабельны и сегодня. Но если бы это было так, мы бы не пытались добывать газ на Штокмановском месторождении в Баренцевом море, где 600 км до берега и 300 м глубины.
Большая пайка
Нефтяной рынок также лихорадит: ведь высокая цена барреля – это не только полная казна, но и серьёзнейшая конкуренция. А конкуренция – это технологическая гонка. Согласно глобальным прогнозам, к 2030 г. 10–15% добываемой нефти будет неконвенциональной. Согласно докладу министерства энергетики США, у России её больше всех – 76 млрд. баррелей, четверть всех мировых запасов. Но эти месторождения никак не используются.
Хотя разведанные запасы не вечны. Россия пока на 2-м месте в мире по добыче нефти и только на 7-м по запасам. При нынешних темпах их хватит на 20 лет. Но темпы её потребления растут на 10% каждое десятилетие.
Российские запасы нефти официально рассекретили совсем недавно. К августу 2013 г. в нераспределённом фонде осталось 884 млн. т – всего 3% запасов страны. Остальное уже имеет хозяев. Самые крупные из пока не занятых месторождений – Ростовцевское, Назымское и Гавриковское, в каждом из которых от 40 до 60 млн. тонн. Для сравнения: в России 51 месторождение содержит более 100 млн. т нефти, а крупнейшее Самотлорское, хоть и открыто в 1965 г., до сих пор располагает запасами в 7 млрд. тонн.
– В стране практически не ведётся разведки новых месторождений, – говорит Дмитрий Сергеев из Санкт-Петербургского горного университета. – Государство подобные работы почти не финансирует много лет, поскольку искать в труднодоступных районах Якутии дорого. А частным компаниям геологоразведка не выгодна, потому что по закону все открытые сокровищницы передаются в казну. При этом первооткрыватели не имеют никаких преференций в последующем конкурсе на разработку, им даже расходы возместят только когда добыча выйдет на проектную мощность. А это может быть через 10–15 лет.
Похожая история с технологиями: мало инвестиций, отставание от мировых лидеров и, как следствие, высокие издержки. Например, из 16 нефтеперерабатывающих заводов России большинство построено в 1950–1960 гг., а глубина переработки на них едва перевалила за 70% (в США – 93%). Технологическое отставание помогли бы сократить международные проекты, но иностранцев в нефтегазовый сектор не слишком пускают. К тому же потенциальные инвесторы усвоили уроки ЮКОСа и англо-голландской Royal Dutch Shell, которую в 2006 г. выкинули из проекта «Сахалин-2». В последнее время говорится, будто Shell совместно с «Газпромнефтью» планирует осваивать Салымское нефтяное месторождение, а «Роснефть» и Exxon Mobil создают консорциум для освоения Баженовской свиты, но реальных результатов этого сотрудничества не видно.
В частных беседах от чиновников Минэнерго слышишь, что всё это мелочи: энергоресурсов в стране – залейся, цены из-за напряжённости на Ближнем Востоке только растут, а позиции России на мировых рынках стабильны. Но их спокойствие базируется, кажется, на том, что они не смотрят вперёд дальше 6–8 лет. А потом – хоть потоп.
Взять, например, ситуацию с газом Каспийского моря. Основные месторождения принадлежат Азербайджану и Туркменистану, которые давно мечтают поставлять его в Европу, построив собственный газопровод за 7–10 млрд. евро в обход России. Ещё 2–3 года назад Кремль уверенно говорил, что такой проект невозможен, вероятно, имея в виду своё влияние на Ашхабад: как-никак, «Газпром» 15 лет скупал туркменский газ и являлся главным наполнителем казны – в 2012 г. на 2,2 млрд. евро. Но сегодня построен газопровод в Китай, и Поднебесная даёт Туркменистану почти на 1 млрд. больше, чем Россия.