Когда рано утром в понедельник в ворота нашего дурдома въехали два роскошных лимузина с тонированными стеклами, санитар Володя резко насупился и побежал в туалет. Автомобили крякали и разбавляли рассветные блики синими проблесковыми маячками. Во мне мелькнула наивная мысль, что они едут не к нам, в психоневрологическое отделение, а дальше – к главврачу. Но это была, действительно, наивная мысль. Они остановились метрах в двадцати от нашего подъезда с унылой вывеской – «Проблемы экономики». Наконец, отключились мигалки и крякалки, и бренный мир погрузился в звенящую тишину, таившую непонятную угрозу.
Внезапно я ощутил резкий запах чеснока. Володя протянул мне несколько зубчиков,
- Ешьте, доктор, от бесов помогает.
Хороший он все-таки человек – не сбежал, не спрятался.
-Понимаете, доктор, я, когда этих людей вижу, мне всегда в туалет хочется, но не со страху, а просто повышенный рвотный рефлекс, - добавил он как бы извиняясь.
Двери первого лимузина распахнулись. Оттуда вышли два солидных господина в черных плащах, и повели к нашему подъезду под руки, третьего – молодого парня в красной косоворотке и такого же цвета сафьяновых сапогах. Их сопровождало несколько человек охраны, высыпавшихся как горошины из второго автомобиля. Я попросил санитара вскипятить чайник, а сам пошел встречать гостей.
Прибывшая в наш дурдом компания, вела себя вежливо, но, поскольку «люди в черном» были в масках, я предложил им либо их снять, либо заплатить по 300 000 рублей с носа, либо удалить охрану, чтобы наша встреча не подпадала под статьи нового закона о несанкционированных сборищах граждан. Маски они снять отказались, а вот охране приказали выйти.
Парня в косоворотке посадили в проходе между койками на табуретку, дали ему большой пакет чипсов и банку колы, а сами уселись на стульях в ординаторской напротив меня, предварительно перенаправив свет настольной лампы в мою сторону. Причем сделали это настолько эффектно и непринужденно, что сразу к себе расположили.
- У вас же, молодой человек, очки-хамелеоны, а у меня белого стекла, - сказал старший по возрасту. Он выглядел забавно в очках поверх маски, но в тоже время весьма убедительно.
Подоспел Володя с чаем. Высыпали на стол все припасы: конфетки, бараночки, мед, зефир в шоколаде, бутылку сэкономленного спирта и чекушку дагестанского коньяка. Выпили по рюмочке, и перешли к делу.
В первую очередь гости объяснили цель своего визита.
- Хорошо здесь у вас в дурдоме - на каждого буйного свой укорот, а у нас пацан, совсем от рук отбился, - сказал тот, что помоложе, махнув четвертую рюмку спирта.
- Он парень крепкий, можно даже сказать устойчивый, но иногда ни с того ни сего так упадет, что мало не покажется. И башку себе может разбить и внешность изуродовать. Вы - дурдом государственный и мы государевы люди. В общем, в целях общего дела, привезли его к вам на диагностику. Мы, его реальные опекуны и конкретно за него отвечаем. Помогите, доктор. Вы конечно попросите его историю болезни, но парадокс состоит в том, что она всем известна, хотя и засекречена.
Слушая гостя, я осмотрел больного и удостоверился, что тот, несмотря на молодость, своих зубов не имеет. Видимо он их потерял при предыдущих падениях. Вставные челюсти, выполненные из медно-никелевого сплава, легко справлялись с чипсами.
- Понимаете, доктор, он ведь и булыжники может грызть безо всякого вреда для здоровья. Беда заключатся в его плохой наследственности. Мама его родная, экономика – типичная наркоманка, присевшая на нефтяную иглу. А папаша, пресловутый «деревянный» или, другими словами говоря, - советский рубль, будучи довольно крепким мужиком, не выдержал давления политических факторов и в начале девяностых скоропостижно скончался.
- А как зовут вашего подопечного? - поинтересовался Володя.
- А вы, что не догадываетесь? Рублем его кличут, российским. Фамилию пришлось поменять после папашкиной гибели. Да у него все прямо на лбу написано. Видите, какая глубокая ссадина и гематома. Парень в прошлую пятницу так шандарахнулся, что пришлось скорую вызывать и швы накладывать. Я ему лично инъекции делал в одно место, - сказал посетитель в очках поверх маски.
- Так какое будет ваше мнение, доктор? Какой диагноз? - задал вопрос тот, который выглядел помоложе.
В наступившей паузе отчетливо слышался хруст, идущего на поправку российского рубля.
- Эпилепсия у вашего молодого человека, падучая болезнь. Тяжелое психоневрологическое заболевание, сопровождающееся внезапными припадками и падениями. Практически не лечится. Но жить с этим можно. Главное, держать больного на контроле, избегать рисков и своевременно оказывать помощь. Он у вас в каких условиях содержится? - спросил я гостей, завершая свой вердикт.
«Люди в черном» не без гордости поведали нам о том, что их подопечный живет в просторном коридоре. Ему там комфортно и светло, после того как Чубайс ушел из энергетики и перестал вырубать свет. В помещения с окнами рубль не пускают, чтобы ненароком не вывалился наружу. Ванная комната, где его отмывают в промежутках между падениями, находится под боком. С питанием тоже все в порядке - и с чипсами, и с нефтью. А если не хочешь есть – нюхай газ. Он у нас в изобилии.
Мне понравилось такое мотивированное спокойствие. Диагноз их явно не испугал. Я понял, что больной находится в надежных руках на пути к полноценной жизни. Мы были довольны друг другом и уже стали прощаться, как вдруг над нашими головами раздался ужасный грохот.
- Не волнуйтесь, граждане, ничего страшного не происходит, - поспешил успокоить всех санитар. - Это российский фондовый рынок грохнулся. Есть у нас такой пациент этажом выше. У него в голове технический сбой. Лежит себе на кровати в боковом тренде и очень хочет привстать, но силенок не хватает и он все время падает на пол, дно щупает. Я сегодня у кровати ножки подпилю, чтоб не так больно было.
Проводив гостей, оказавшихся грамотными и достойными людьми, мы вернулись в ординаторскую, чтобы допить остатки спиртного. Вроде пронесло. Сверху доносились жалобные причитания российского фондового рынка, что все его бросили и он никому не нужен. Может ему тоже инъекцию сделать или клизму подумал я, наливая коньяк.