Россия всё ещё сохраняет присутствие на архипелаге Шпицберген. Но бывшая витрина социалистического строя пришла в упадок: российское население сократилось в разы, добыча угля приносит около миллиарда рублей убытка в год, покрываемых из федерального бюджета. В настоящий момент у властей нет ни концепции развития российского Шпицбергена, ни чёткого понимания, зачем он нам нужен.
В 1920 г. Парижская конференция определила статус Шпицбергена – это часть Норвегии, на которой любое государство может вести хозяйственную деятельность. Нет ни виз, ни военных. Правда, прибыль здесь способен приносить только каменный уголь, который сто лет назад добывался дешёвым открытым способом. Из участников конференции только Советский Союз в полной мере воспользовался правом закрепиться на Шпицбергене: в тридцатые годы на островах архипелага возникли угледобывающий гигант «Арктикуголь» и сеть шахтёрских посёлков. Но добывать топливо с годами становилось сложнее, сталинская модель экономики умерла, и регион стал дотационным.
– Какая сказка здесь была при Брежневе! – вспоминает геолог из Баренцбурга Виктор Шинкаренко. – Товары из «Берёзки» за рубли, двойные северные надбавки, дома за счёт государства и бесплатное четырехразовое питание. Власти хотели показать приезжающим западным туристам, как хорошо живётся при социализме.
В 1990 г. на Шпицбергене жили 2500 советских рабочих, сейчас – 470 человек, в основном гастарбайтеры из Украины. Весь добываемый уголь уходит на обогрев Баренцбурга – единственного обитаемого российского посёлка. Некогда шумные и весёлые Грумант и Пирамида заброшены, а норвежские турфирмы позиционируют их как «города-призраки». Здесь находится самый северный в мире памятник Ленину, а в школе, библиотеке, поликлинике на столах до сих пор лежат открытые книги. Здесь же единственное место на Шпицбергене, где растёт зелёная трава, потому что в советские времена сюда сухогрузами завозили чернозём. Туристы плохо понимают зачем.
– Оставшись без поддержки государства, жители могли позволить себе только перловку три раза в день, – рассказывает моряк из Мурманска Дмитрий Коваль. – Перебили всех оленей, распродали маломерный флот. Соответственно, прекратились авиарейсы, уехали лучшие специалисты. Сейчас там шахтёры получают по 70 тысяч рублей в месяц, но мало кто соглашается жить в Баренцбурге.
«Арктикуголь» сел на дотации, составляющие от 800 до 870 млн. рублей в год. Но уходить со Шпицбергена Россия не планирует, потому что есть некие политические соображения.
– Предстоит долгая борьба за ресурсы арктического шельфа, хотя мало кто понимает, как поможет в этом деле присутствие на Шпицбергене, – рассуждает историк и этнограф Сергей Ачильдиев. – Незамерзающий порт Баренцбурга мог бы использоваться для обслуживания иностранных судов, выбравших Северный морской путь. Но это возможно только в случае коренной реконструкции инфраструктуры российского Шпицбергена. Вроде той, которую провели норвежцы.
В норвежской части архипелага всё наоборот: население за двадцать лет выросло вдвое, а уголь добывают на шахтёрских комбайнах с прибылью в два миллиарда крон в год. Аэропорт Лонгйирбюена связан регулярными рейсами с Осло, туризм скоро будет приносить больше прибыли, чем добыча угля, а в посёлках полно музеев, ресторанов, церквей и даже работает университет. Житель Шпицбергена зарабатывает на четверть больше, чем в среднем по Норвегии. И никакой показухи.
– На рубеже веков у норвежцев происходило то же, что и на российском Шпицбергене – умирала угледобыча, – говорит Сергей Ачильдиев. – Они пошли на коренную модернизацию: разрушили монополию треста «Сторе Норске», ввели налоговые льготы, привлекли малый и средний бизнес. То есть сделали то, что Москве давно пора сделать с «Арктикуглем». В итоге мы добываем 120 тысяч тонн угля в год, а норвежцы – 3 миллиона. Россия только делает вид, что хозяйствует в регионе. Дотационная модель настолько привилась здесь, что реальная модернизация пока невозможна.
Россия может и вовсе потерять архипелаг. Во всяком случае, норвежцы всячески используют хозяйственные провалы соседей для пересмотра пунктов Парижской конференции по Шпицбергену. Они активизировали археологию, стремясь доказать, что их предки осваивали острова много веков назад. Но пока находят только следы пребывания здесь российских поморов ещё с XVI века.