После смерти кормильца, работающего супруга, Галина Вишневская заявила, что содержание собрания ей теперь не по карману, а решение пустить коллекцию «по миру» было принято давно. Знаменитая певица выразила надежду, что основными клиентами будут русские покупатели, а выручка от собрания пойдет на содержание благотворительных фондов. Разговоры о том, что собрание является национальным достоянием нашей страны, с успехом могут быть прекращены, ведь ни один русский шедевр не был куплен в России и не вывезен из нее. Как собственница распорядится своим имуществом, разумеется, дело частное. Однако известно, что Мстислав Ростропович и Галина Вишневская подтверждали свою готовность вернуть произведения русских мастеров на Родину. По этому поводу они говорили в свое время и с Саввой ЯМЩИКОВЫМ, возглавлявшим Клуб коллекционеров Советского фонда культуры.
- САВВА Васильевич, вы не только председатель Ассоциации реставраторов России, но и бывший председатель клуба коллекционеров. Сколько в вашей личной коллекции полотен высочайшего мастерства?
- Я никогда и ничего не коллекционировал, так как постоянно находился под прицелом органов безопасности, но подарки своих друзей, картины известных художников, бережно храню. В будущем году будет выставка этих работ, за 50 лет их немало накопилось. А вообще, почти все, что сейчас выставлено в музеях, от икон до портретов, - это все мое. В том смысле, что я их либо реставрировал, либо изучал и показывал на выставках, а некоторые по моей инициативе были переданы в музеи частными владельцами.
- В течение нескольких лет вы сотрудничали со всемирно известным аукционным домом «Сотбис». Кто покупал произведения русского искусства?
- В конце 80-х - начале 90-х гг. прошлого века русское искусство продавалось по очень низким ценам. Исключение составляли лишь старинные иконы. Покупателями были и западные собиратели, и русские эмигранты первой волны. Но в основном представители еврейской эмиграции, среди которых было немало фарцовщиков, переправивших в свое время незаконно приобретенные иконы и картины. Мне было обидно смотреть, как музейные сокровища становятся объектами наживы. Но, к сожалению, ничего нельзя было поделать. Нередко на этих аукционах я присутствовал при покупках экспонатов семьей Ростроповичей. В основном вещи покупала Галина Вишневская.
- А вы давно знакомы с семьей Ростроповичей?
- Очень давно. Я дружил с Максимом Шостаковичем и часто общался с Мстиславом Леопольдовичем. В то время многие известные деятели культуры покупали предметы антиквариата. Например, Марис Лиепа собирал иконы. Я оказывал ему услуги как консультант. Однажды мой коллега, известный реставратор Вадим Сборовский, сказал, что ему нужно срочно продать расписное распятие, найденное им в одной из заброшенных деревень. Нужны были деньги, чтобы отметить Новый год. Я позвонил Мстиславу Леопольдовичу и отвез его к Вадиму. Когда я увидел эту вещь, понял, что передо мной очень редкий образец. А Вадим попросил за него 300 руб. - за расписную скульптуру конца XV - начала XVI века. Сопровождая мужа, Вишневская сказала, что это слишком дорого. Потом Ростропович подарил его Соломону Юроку, известному американскому импресарио, который вывозил на гастроли сначала Шаляпина и Вертинского, а потом Большой театр и многих известных советских музыкантов.
- А что покупала семья Ростроповичей на «Сотбисе»?
- Я знал, что их больше всего интересуют качественные произведения русских художников XVIII-XX веков. Особенно внимательно они относились к вещам, принадлежавшим ранее царским особам.
Первый раз я посоветовал Галине Вишневской купить блестящую работу Кузьмы Петрова-Водкина «Русская Мадонна», она продавалась всего за 30 тыс. фунтов. Но почему-то Галина Павловна не захотела ее купить. И картина ушла к одному из западных покупателей. А на следующем аукционе была выставлена программная работа Бориса Григорьева «Лики России». Дело в том, что за пару лет до этого я по заданию Фонда культуры и Министерства культуры СССР выезжал на Лазурный берег к сыну Бориса Григорьева с предложением передать наследие его отца в Россию, а ему - вернуться. К сожалению, он на это не пошел. И вещи стали поступать на аукционы. Там-то я и увидел впервые «Лики России». Картину выставили на «Сотбис» всего за 70 тыс. фунтов. Тогда я снова попросил Вишневскую купить шедевр. Что она и сделала.
- Видели ли вы основную коллекцию Ростроповичей?
- В один из моих приездов в Париж жена моего друга писателя Владимира Максимова Таня предложила побывать в доме Ростроповичей на ул. Мандель. Мы с Таней очутились в этой подлинной сокровищнице русского искусства. Коллекция действительно выдающаяся, где представлены редкие музейные экспонаты: полотна Серова, Юсупова, Левицкого, Боровиковского, Рериха, уникальные царские портреты. И то, что я видел, - это только часть коллекции. От самого Ростроповича и от Вишневской мы нередко слышали, что их мечта - вернуть все это в Россию, когда там стабилизируется политическая обстановка. Поэтому сообщение о том, что лучшие вещи их собрания выставляются на торги в Лондоне, было для меня громом среди белого дня. Конечно же, я не думаю, что уникальные вещи надо было возвращать в Россию безвозмездно. Хотя знаю многих коллекционеров, которые по сравнению с Ростроповичами были бедны, как церковные мыши, но передали музеям свои бесценные собрания. И вот сейчас я вспомнил о встрече с Мстиславом Леопольдовичем трехлетней давности. Он гордо сообщил, что собирается дать ряд концертов и выкупить яйца Фаберже из собрания семьи Форбс. Я его спросил: «А какого черта нам нужны эти яйца? Это высокого класса кич, забавлявший некогда царей. Большевики отдали их Хаммеру, тот продал яйца семейству Форбс. Теперь их снова пытаются втюрить нам. Если вы действительно хотите помочь русской культуре, дайте десятую часть денег, нужную для покупки яиц, на восстановление гибнущих шедевров архитектуры в древнем Пскове, и вам там поставят памятник». Мое предложение сочувствия не вызвало. Молю Бога, чтобы все-таки какие-то из вещей, продаваемых семьей Ростроповичей, вернулись в Россию.
Илона АНДРИЕВСКАЯ
Аргумент коллекционера
ОДНАЖДЫ в мои руки попал уникальный подписной портрет Дмитрия Левицкого изображавший дочь Павла I Александру в 6-летнем возрасте. Он так заполнял своей красотой и значимостью квартиру, что я сразу понял - место ему в музее. Теперь радуюсь, когда вижу этот шедевр в роскошных залах Ярославского художественного музея. А репродукция с этого портрета печатается на его входных билетах.