Третьяков против гламура

 Трудно даже поверить в то, что в девятнадцатом столетии Замоскворечье было эдаким сонливым «темным царством», где купцы рано вставали, рано обедали, рано ложились и способны были развлекать себя одним лишь только чаем с блюдечка. Ведь в наши дни Замоскворечье – вполне цивилизованный и, можно даже сказать, модный район Москвы. Именно здесь находится самый известный в городе музей. Музей, который знаменит на всю планету, – Третьяковка.

  ПЕРЕД ней – переулок. Лаврушинский. Он тянется от мостика через уютный Отводной канал до новенького здания Третьяковской галереи. Этот уголок – один из самых симпатичных в городе Москве. И все благодаря Павлу Михайловичу Третьякову. А точнее говоря, благодаря его странному собирательскому складу.

 В отличие от большинства (да что от большинства – практически от всех коллекционеров середины XIX в.), главным для Третьякова-собирателя была не композиция, не цветовая гамма, а жизненная правда. В чем, в чем, а в этом Павел Михайлович, коммерсант, постоянно общавшийся с людьми и много путешествующий, разбирался неплохо. Его замоскворецкая торговая смекалка и самоуверенность – дескать, как я решу, так и будет – не давали господам художникам возможности «дурить мозги» своему постоянному клиенту.

 Зато уж если Третьякову что приглянется – купит без оглядки на общественное мнение, на мнение самих художников и, более того, на собственную безопасность. К примеру, Василий Перов в 1861 г. написал полотно «Сельский крестный ход на Пасхе». Глупые, пьяные физиономии, попик, едва стоящий на ногах, бесчувственные, повалившиеся на землю тела. Это, конечно, был вызов и официальной религии, и власти, которая в те времена была от религии неотделима. Но Третьяков не раздумывая покупает картину и, больше того, выставляет в Петербурге на постоянной выставке Общества поощрения художников.

 Другой художник, Худяков, пишет Павлу Михайловичу:

 «Слухи носятся, будто бы вам от св. Синода скоро сделают запрос: на каком основании вы покупаете такие безнравственные картины и выставляете публично? И Перову вместо Италии как бы не попасть в Соловецкий».

 Но Третьяков идет своим путем. Он пренебрегает гламуром и приобретает, а чаще заказывает произведения «критического реализма». В результате – они все больше входят в моду. Этому способствует сам Третьяков, материально стимулирующий мастеров этого направления. В России сложилась немыслимая ситуация – Павел Михайлович, по сути, сделался монополистом на рынке изобразительного искусства. Но не монополистом-производителем, а монополистом-потребителем – человеком, на вкусы которого ориентируется этот рынок. Мечта каждого российского художника – чтобы его работу приобрел сам Третьяков. И престижно, и выгодно. А вкусы собирателя известны всем.

 В результате именно собрание в Лаврушинском становится первейшим в государстве. Благодаря тому, что один из московских купцов вдруг решил сыграть на чужом поле, но по собственным правилам. И у него получилось.