Актёр Андрей РУДЕНСКИЙ стал известен благодаря роли Клима Самгина в телефильме «Жизнь Клима Самгина» по одноимённому роману Максима Горького. Затем снялся в более чем 80 фильмах: «Адмиралъ», «Турецкий гамбит», «Есенин» и др. По словам Андрея, ему постоянно достаются роли интеллигентов. С автоматом в кино он никогда не бегал, но мечтает не об этом, а о роли Александра Блока в фильме о последних годах жизни поэта.
– Андрей, в сериале «Зорге» вы играете посла Германии в Японии Отто Ойгена. Китайскую часть картины снимали под Шанхаем. Говорят, что китайские киностудии просто невероятные...
– В Китае таких студий три, мы снимали на двух. Там выстроены образчики кварталов Пекина, Древнего Китая и Японии, буддийские пагоды и храмы, кварталы Нью-Йорка 1930–1940-х годов... У меня были абсолютно квадратные глаза от увиденного! Ведь это не стенка, выкрашенная под архитектурный стиль и подпёртая с задней стороны брёвнами. Всё настоящее: дома и небоскрёбы с лестницами, залами и комнатами. Склады киностудий забиты всевозможной мебелью, бутафорией. На китайских киностудиях весь мир снимает!
– Как вы считаете, за Китаем действительно будущее?
–Я не политик и не экономист, но видно, что в плане экономики и финансов Китай – мощнейшая страна. Конечно, древняя цивилизация даёт о себе знать. Китайцы просты в жизни, но в их подсознании всё равно заложена древняя философия. Если говорить о кино, то в мировом прокате китайских фильмов больше, чем российских, и там снимается много утончённых фильмов.
– Вы научились отличать одного китайца от другого?
–Они абсолютно идентифицируются по лицам. Встречаешь человека и не спрашиваешь себя: «А кто это?» Другое дело – китайцев очень трудно запоминать по именам. Поэтому на съёмках они называли себя Наташей, Таней, Ваней, Борисом…
– Что было самым трудным при работе над ролью?
– Хоть я и люблю носить военную форму Третьего рейха, пошитую Hugo Boss, при длительных съёмках было сложновато. Такая форма предполагает прямую спину и втянутый живот. Мой Отто Ойген сливал своему другу Рихарду Зорге всю информацию. Отто до конца своих дней не мог оправиться от того, что Рихард был советским разведчиком.
– Вы стали известны благодаря телефильму «Жизнь Клима Самгина». Почему режиссёр Виктор Титов именно вас взял на роль?
– Госкино поначалу не хотело меня утверждать, мол, молодой и неопытный. Но Виктор Титов меня отстоял, и я всегда буду ему благодарен. Видимо, образ, созданный мной, совпал с его представлением о герое. Проект был грандиозным, и режиссёр долго к нему готовился.
– Ролью Самгина вы поставили себе высокую планку и из-за этого отказывались от других сценариев, выбирали...
–Многое, что предлагали, не имело никакого отношения к литературе. Я изучал итальянский язык, ходил в спортзал, как-то существовал, ожидая. А потом раздался звонок с предложением сняться в «Морском волке» Джека Лондона, и я согласился.
– В «Щепку» вы поступили сразу на второй курс, как это получилось?
–Я учился в Свердловском архитектурном институте и параллельно занимался в театральной студии при Дворце молодёжи. На третьем курсе подумал – «а почему бы мне не попробовать стать актёром?» Но я бы никогда не решился на это, если бы не понимал, что могу играть по-другому, не как все. В то время к нам на гастроли приехал Малый театр, и мне сказали, что Виктор Коршунов отсматривает молодёжь для Щепкинского училища. Я пришёл к нему в гостиницу, он посмотрел на меня и сказал: «Я веду второй курс и поэтому тебя к себе не возьму, но могу тебя послушать и скажу, надо ли тебе быть актёром». Он меня послушал и отправил к другим педагогам в Москву, они меня тоже послушали, и я вернулся в Свердловск. После чего Виктор Иванович мне сказал: «Я беру тебя к себе на второй курс». В итоге в «Щепке» я проучился три года.
– Вы снимались у Сергея Бондарчука в «Тихом доне». Как вы о нём вспоминаете?
– Сергей Бондарчук был крупной кинематографической личностью даже не в советском масштабе, а в мировом. На роль Евгения Листницкого пробовались и зарубежные актёры, но Сергей Фёдорович мне сказал: «Будешь играть ты». Редкий режиссёр станет разговаривать с продюсером о гонораре актёра, а он мне выбил больший гонорар за съёмочный день, чем было у итальянского продюсера. Это были первые доллары, заработанные мной. Бондарчук доверял актёрам, и при всей своей значимости он говорил мне ещё и комплименты, что для нас, актёров, очень важно. У нас как бы крылья расправляются.
– В Москве вы уже 36 лет. Вы по-прежнему восхищаетесь столицей?
– Москва меняется на глазах, становится одним из лучших невероятнейших городов мира. Прошлым летом звучала критика в адрес властей по поводу укладки плитки, расширения тротуаров, асфальтирования дорог, высадки немецких лип и велодорожек. Мол, всё это безвкусно и портит облик столицы. А я, поскольку у меня и архитектурное образование, готов утверждать: мне всё нравится. Люди начали гулять по Москве, чего раньше не делали. А гуляют обычно там, где уютно и красиво. Перед Новым годом я был и в Европе, и в Америке. Но Москва оказалась самой красивой в своём убранстве, чем Нью-Йорк и Милан.