Дочь поэта Роберта Рождественского Екатерина РОЖДЕСТВЕНСКАЯ не захотела довольствоваться скромной ролью переводчика художественной литературы с английского языка и занялась фотосъёмкой. 13 лет назад стала известна благодаря серии работ под названием «Частная коллекция». Знаменитые политики, телеведущие, актёры, певцы и спортсмены надевали парики, костюмы и с помощью грима и декораций становились похожими на героев картин великих художников прошлого.
- Екатерина, недавно у вас прошла выставка «На страже Добра и Зла», на презентации которой вы продали в благотворительных целях 10 своих работ. Какую сумму удалось собрать для фонда Чулпан Хаматовой?
– Достаточную сумму, чтобы помочь хотя бы одному ребёнку. Надеюсь, что кого-то удастся поддержать. Честно говоря, я ни на что не рассчитывала. Даже сомневалась, что кому-то захочется иметь у себя на стене какую-то кикимору. Это я про свои фотографии так говорю. (Смеётся.) Но поскольку все работы купили, то я была очень рада.
– Какие выставки у вас ожидаются в ноябре-декабре?
– В ноябре мои работы будут выставляться в Алма-Ате, Астрахани и Великом Новгороде, а в декабре – в Пекине. На все выставки я не езжу, только на самые интересные. Выбираю по принципу: если ещё не была в этом городе, то еду, если всё уже случилось, то нет. Вот в Пекине я ещё ни разу не была, поэтому очень хочу туда съездить. Думаю, что за Китаем будущее. Китайцев так много и они такие трудолюбивые, что существуют все предпосылки, чтобы Китай стал страной номер один.
– Вы стали известны благодаря проекту «Частная коллекция» для журнала «Караван историй». Бывают ли трудности с героями ваших фотосессий? Какие съёмки были у вас самыми запоминающимися?
– Труднее всего работать с молодыми, которые только вчера стали известны благодаря съёмкам в каком-нибудь сериале. Их рейтинг взлетает, и у них сносит голову. Они считают себя великими. Смотреть на этот детский сад очень смешно.
За время работы я уже стала психологом и наблюдаю за процессом с медицинской точки зрения. Когда люди уж очень достают своими претензиями на съёмке, то я ухожу, и снимает ассистент. Считаю, что я тоже имею право на характер. Проблемы бывают, скажем, сначала люди дают согласие на фотосессию, мы готовимся: костюмы, парики, но никто не появляется.
А вообще мне повезло, я очень много общалась с людьми старшего поколения, которых мне оставил в наследство отец: Кобзон, Лещенко, Фельцман... Очень запомнилась работа с Людмилой Гурченко. Она была совершенно удивительной и в общении, и в быту, потрясающий профессионал. Не верьте, когда говорят, что Гурченко была капризной. Если к ней относились с уважением и ценили её время, то в ответ она раскрывалась на 100 процентов. Наверное, я попала в такой момент, когда Людмиле Марковне не везло с работой, её не снимали. Она хваталась за те микророли, которые я ей предлагала, и выкладывалась, как в кино. Просила минут пять, чтобы собраться и порепетировать. Уходила с картиной в соседнюю комнату, где перед зеркалом выставляла взгляд и руки. Возвращалась уже другим человеком. То есть специально готовилась к фотосъёмке! Я сняла более пять тысяч человек и много чего видела, но таких людей не встречала никогда. Помню, Владимир Жириновский заснул у нас на гриме – проснулся Иваном Грозным и чуть не умер от страха. Вы бы видели его лицо!
– По вашим словам, вы обращались с предложением о съёмке к Владимиру Путину, но он сказал, что не готов. Какой образ вы ему предложили?
– Не думаю, что наше предложение дошло до Владимира Путина, скорее всего, осталось на уровне его пресс-секретариата. Мы предложили ему образ в картине Яна ван Эйка «Портрет четы Арнольфини». Там Путина можно снимать без грима – так он похож. Дмитрию Медведеву я предлагала образ Николая Второго. Но люди такого уровня не готовы тратить своё время на съёмки.
– Поделитесь секретом: как вам удаётся раздевать известных женщин?
– Я никого не уговариваю, не бегаю по студии, не прижимаю к стенке и не срываю одежду. Просто предлагаю сделать фотосессию по известному шедевру, где изображена обнажённая женщина: «Если у вас есть ощущение, что с фигурой всё в порядке, то можем поработать». И как видите, очень многие соглашаются. Потому что есть что показать и чем похвастаться перед внуками. Мол, смотри, какой бабушка была.
– Работаете ли вы для частных клиентов и кто таковым может стать?
– Работаю и довольно много. Снимала жён, детей и любимых женщин, и даже любимых лошадей. Кто-то сам образ подбирает, кто-то рассчитывает на меня. Популярностью пользуются образы исторических личностей. Заказчиком может стать каждый, но с улицы, конечно, не приходят. Фотограф я дорогой. У нас большая команда, очень дорогая техника, нужно платить за аренду студии...
– Ваши работы висят у вас дома?
– Дома у меня висят фотографии родных, а все мои работы висят в студии. Я их там вижу, и мне этого достаточно.
– Вы считаете себя патриотом или человеком мира?
– Скорее всего, я – патриот. Обожаю путешествовать, но всегда с удовольствием возвращаюсь. Патриот тот, кто ценит свои корни, кто знает, откуда он и какого роду-племени. Например, я бы не смогла уехать в США и забыть обо всём. В России у меня любимая работа, друзья, здесь учатся мои дети. Не могу же я вырвать всё это с корнем и куда-то уехать. Погибну очень быстро.
Меня всегда удивляли заявления: «Решила отдохнуть, поехала, а там одни русские!» А я счастлива отдыхать среди соотечественников. И рада, что теперь русские могут себе позволить отдыхать где угодно. Другое дело, что наши туристы не всегда адекватно себя ведут. Вот тогда мне становится стыдно, и я чувствую себя человеком мира!
– Ещё в советские времена вы с супругом прожили целых три года в Индии. Как вспоминаете то время?
– Индию можно или ненавидеть, или обожать. Я её обожала, а вот Дмитрий ненавидел. Он был корреспондентом Гостелерадио, и мы попали в тот момент, когда убили Индиру Ганди и начались погромы. Несколько раз мы просто чудом избежали смерти. На нас бросалась разъярённая толпа. Даже оторвали дверь машины... Видимо, эти ситуации запали ему в душу и отвратили от чудесной страны. А я смогла абстрагироваться. Политика – одно, а радости повседневной жизни – совсем другое. Я жила в Дели и немножко путешествовала по всей Индии, переводила английскую литературу. Не могла сидеть просто так, ничего не делая.
В Индии я переболела всеми экзотическими болезнями, а могла бы стать алкоголиком. Чтобы не заразиться, перед обедом надо выпивать виски, чтобы подготовить щелочную среду в желудке. А за ужином пить джин, потому что поры начинают источать слабый запах можжевельника, от которого балдеют малярийные комары. Слава богу, я не стала алкоголиком, но многие там просто спиваются. Всё очень жёстко.
– Вы как-то говорили, что живёте с оглядкой на отца... Не проще быть собой, ведь дочь за отца не отвечает?
– Я отвечаю и стараюсь, чтобы его помнили. Всегда думаю, что бы папа сделал на моём месте, как отреагировал, что сказал. Очень хочется поддерживать имя отца на должном уровне. Я, моя сестра и мама – все мы что-то предпринимаем, чтобы его имя звучало, чтобы книги отца выпускались, чтобы молодёжь пела его песни. Скажу больше, это основное наше занятие, всё остальное – потом.