- Как, с вашей точки зрения, проходит фестиваль «Прощание с годом Моцарта?» Кто составляет основную массу современной публики?
–Было очень приятно, что на концерт пришло так много людей. Но что касается публики, здесь, как и в других областях нашей жизни, – проблемы. Потому что, когда большой процент в стране живет за чертой бедности, дальше говорить о чем-то еще – бессмысленно. Традиционно в нашей стране те люди, которые любят музыку, как правило, малоимущие, а государство духовные ценности в расчет не принимает. В результате эти люди просто не могут пойти на концерт.
Вопрос посещаемости и состава публики очень связан с общими показателями культурной жизни в стране. Чтобы получить удовольствие от Моцарта, нужно быть хотя бы чуть-чуть знакомым с его творчеством, быть образованным человеком.
Еще одна проблема: средства массовой информации переживают кошмарный период. Дикторы ставят неправильные ударения и безбожно перевирают фамилии… И все эти разговоры о рейтингах – вещь относительная, потому что мы смотрим то, что нам показывают. Сейчас сильно размылись критерии того, что такое хорошо и что такое плохо. Даже музыканты позволяют себе бог знает что.
Классическая музыка элитарна по своей сути и всегда была такой. Сейчас все это стало очень массово. А настоящих, больших артистов нет. То есть расширение – это утрата высоты. Может быть, поэтому люди не ждут ничего от композиторов, которые пишут музыку сейчас. Они не являются властителями музыкальных дум. Люди предпочитают хорошо знакомого Моцарта какому-нибудь современному композитору N.
Настал такой период, когда композитор перестал быть художником, музыка перестала быть искусством. Вы посмотрите, какие чудовищные толпы людей идут на массовые концерты. Это все стало частью современной культуры. Но проблема заключается в том, что массовость не музыкальна и не художественна по своей сути. Там ничего нет от искусства.
Моцарт требует большого мастерства от исполнителя. На его произведениях сложно учиться, необходимо уже что-то уметь. Он очень строгий и четкий по манере исполнения, которую сейчас называют классической. В эмоциональном плане современники считали его мрачным, трагичным художником, неуравновешенным в своих страстях. У Моцарта очень сложная судьба, он стал символом музыки. Существует большое количество людей, которые, услышав музыку Моцарта, скажут, что они ее не знают, но Моцарта они знают прекрасно.
– Как вы относитесь к популяризации классической музыки с помощью современных аранжировок?
– Такие люди, как Ванесса Мэй, не скрипачи вовсе с точки зрения профессионала. Раз вы берете скрипку в руки, вы становитесь профессионалом. А она исполняет попсу.
Это то же самое, что многие знают Моцарта по конфетам. Но с другой стороны, конфеты «Моцарт» – неплохие, а Ванесса Мэй – это ужасно.
– Как в произведениях Моцарта сочетаются молодость, талант и духовная зрелость?
– Один из биографов Моцарта написал: «Музыка – это отражение иных миров». И этот мотив звучит у многих композиторов. Они все относились очень серьезно к проявлениям божьей милости. Когда Брамс спросил у Шумана про вторую часть виолончельного концерта: «Как можно написать такую мелодию?», Шуман ответил, что он увидел во сне ангела, который спел ему ее…
Моцарт – гений от Бога. Он нес это бремя. И его личность очень сильно отличалась от того, что он делал в музыке, и он это всегда очень подчеркивал. «Сам я человек вульгарный, а музыка, Ваше Величество, моя музыка – совсем другая». На выставке в Вене, посвященной Моцарту, можно увидеть, что его музыкальный почерк не изменился за период его жизни от десяти до тридцати лет. Моцарт почти не делал ошибок в партитурах, писал музыку, что называется, набело. Божья милость!
– Вы играли на скрипке Паганини. Расскажите о своих ощущениях.
– Это замечательная скрипка. Она не похожа ни на какую другую. Каждая хорошая скрипка помнит своего владельца. Она помнит только его и любит только Паганини. Но если у меня будет такая возможность, я с удовольствием поиграю на ней еще раз.
– Что бы вы посоветовали молодым музыкантам?
– Вы знаете, не бывает легких жизней. Чем ты выше лезешь, тем тебе труднее. И в художественной жизни, в России чем больше ты будешь собой что-то представлять, тем больше тебя будут давить.
Талант никогда не принимают с распростертыми объятиями, с талантливыми людьми борются, пытаясь уничтожить. При диктатуре ты ничего не можешь сказать. А при демократии ты говоришь, но тебя никто не слушает. Так что тогда были одни трудности, сейчас другие. Если человек хочет, то у него все получится. Как говорится, безвыходная ситуация – эта такая, выход из которой человека не устраивает.
А вообще, русское искусство переживает период накопления.
Я оптимист и считаю, что все еще будет хорошо.
Я оптимист и считаю, что все еще будет хорошо.