В ноябре исполняется 150 лет со дня рождения выдающегося русского художника Константина Коровина. В Русском музее (Санкт-Петербург) открылась грандиозная выставка, знакомящая с его творчеством. На ней представлено 250 экспонатов из музеев и частных коллекций, в том числе огромные панно со Всемирной Парижской выставки 1900 года, для которой Коровин оформлял павильоны «Россия. Народы Дальнего Севера».
Константин Коровин родился в Москве, дедом его был старообрядец, купец 1-й гильдии, отец имел университетское образование. Константин и его брат Сергей, тоже ставший художником, отправились учиться в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, к Саврасову и Поленову. В 24 года Коровин попадает в Абрамцевский кружок, получает заказы от Саввы Мамонтова на создание декораций для его Частной оперы. С 1890‑х годов сотрудничает с «Миром искусства», делает декорации для Дягилевских сезонов. В 1923 г. эмигрирует во Францию, где и скончался в 1939 году. Великого живописца похоронили на кладбище Сен-Женевьев де Буа.
Левитан, Коровин и Врубель стали самыми яркими художниками своего поколения, совершившими переход от передвижников с их социальной остротой и коричневым колоритом к русскому импрессионизму, символизму, модерну и декадансу. У Коровина встречаются серенько-зеленые, трогающие душу русские пейзажи, которые можно приписать Левитану или Поленову, но не они являют нам лицо художника.
Константин Коровин – это яркий, немыслимо прекрасный Крым, какого никому не довелось, кроме него, так воспеть. Это розы Гурзуфа, это белоснежные скатерти и темно-синее море, золотое вино в бокалах, пунцовые фрукты на сверкающем фаянсе, какие-то немыслимые гитаристки и гитаристы на фоне окон, в котором сверкает южное небо.
Это Шаляпин во всем белом на фоне роз, это фантастические испанки во всем черном на балконе… Это взрыв радости жизни перед печалью заката империи, перед тонким ядом петербургского декаданса. Коровинский импрессионизм выражался и в парижских пейзажах, похожих на работы французов. Такое же умение маленькими жирными мазками передать огоньки, отражающиеся в мокром булыжнике мостовых, мокрые тени ночных горожан.
Но на выставке можно увидеть и совершенно другого Коровина. Десятки оттенков серо-золотого и коричневого, узоры из рогов оленей и силуэтов чахлых елок, дремучий негасимый, еле тлеющий свет дальнего Русского Севера. В работе Коровина «Северная идиллия», изображающей трех славянских дев в алом и сером льне на фоне печальных зеленых полян, поймана эта пронзительная нота Севера, биение жизни в свете блеклых небес.
Коровину и его другу Серову удалось посетить Архангельск, Муром, а также Норвегию, что дало им впечатления на всю жизнь. На панно, сделанных для Всемирной выставки, Коровин кажется человеком, глубоко погруженным в северные мифы, северную болотно-снеговую тоску, в поэзию символистов. Однако сквозь декаданс пробиваются имперское мужество и упорство, предтеча многочисленных героических покорений Дальнего Севера в советские времена.
Гений Коровина имел тучу последователей. Сейчас в Союзах художников большинство пишут пейзажи, речки, березки, церкви, розы в вазах, фрукты в тарелках а ля-Коровин. От этого энергия новаторства Константина Коровина, первым открывшего тугие линии унылого Севера, серую зеленку Руси и жаркий рай Крыма, оказывается как бы искусанной подражателями. Но все равно Крым, Север и девы на лугу у Коровина неподражаемы – в них есть трепет настоящего открытия.