«Аргументы неделi» встретились с режиссером, чья постановка наделала столько шума. Дмитрий сразу сказал, что не собирается вступать в полемику с уважаемой им певицей и оспаривать ее точку зрения. Просто потому, что его «Евгений Онегин» - это его взгляд на мир, в котором он вполне уверен.
- Почему именно сегодня возникла идея новой постановки «Евгения Онегина»?
- Это был заказ Большого театра, а мне оставалось либо согласиться, либо отказаться. В Большом решили, что пока у них основной зал закрыт, они должны использовать Новую сцену - площадку, не имеющую за собой такого шлейфа традиций. Они захотели свой золотой фонд, который не трогался 50 лет, поставить заново, в новых условиях. Для меня это была очень интересная идея. При этом ведь старые постановки золотого фонда ни в чем не отменяются. Они будут идти на основной сцене после ремонта.
- Как вы думаете, какая грань этого произведения интересна современному зрителю?
- Я сам потенциальный зритель. То, что для меня самого волнующе, трепетно, ужасно, прекрасно, как правило, отзывается и в других. Эта опера привлекает и зрителей, и постановщиков глубокими темами, которые в ней заложены. Читаешь или слушаешь «Онегина» и понимаешь, что жизнь человеческая состоит из иллюзий, что счастья на самом деле не бывает, а есть лишь напрасное его ожидание и в конечном итоге ощущение бестолково прожитых лет. Еще эта опера об одиночестве особенного человека и о том, почему между разными природами людей существует такое отторжение.
- У вас была цель передать дух пушкинской эпохи?
- В этом спектакле нет определенного времени действия. Это не пушкинская эпоха и не эпоха Чайковского, но и не сегодня. Это прошлое, но может быть и ХХ век, и XIX. Все действие оперы происходит как будто бы в одной комнате, поэтому неважно, какое время, какая погода за окном, кто царь. Внимание зрителя сосредоточено на главных героях. Я передаю внутреннюю жизнь нескольких человек, очень напряженную.
- Сам Онегин - он для вас кто? Герой своего времени, бунтарь или просто персонаж XIX века?
- «Евгений Онегин» Пушкина ценен мне не своими персонажами и не драматургической линией, а своими отступлениями, написанными на полях: комментариями, зарисовками, мыслями поэта. Мне кажется, что Онегин - это не особая, интересная личность, а, наоборот, человек, не имеющий целостности, ищущий себя.
- А как, в вашем представлении, выглядит современный герой?
- Он не очень похож на Онегина. В массовом восприятии - это успешный человек, который сам себя сделал. Люди, которые не гонятся за успехом, а рефлексируют, у которых что-то не получается, которые пытаются жить своей жизнью, сейчас, к сожалению, не являются героями. Но мне такой человек глубоко симпатичен - никто из нас не знает, какая жизнь подлинная: внутренняя или внешняя.
- Как вы думаете, почему сегодня в России сложилась такая ситуация, что классическое произведение при постановке нередко переиначивается, трагедия превращается в комедию, главные герои во второстепенных?
- Наоборот, я думаю, что только в России существует такое отношение, как «руки прочь от великого драматурга!». На Западе театр более свободен во взаимоотношениях с материалом. В Германии или во Франции вы можете в любые отношения вступать с текстом, потому что классическое произведение от этого совершенно не пострадает, оно останется лежать на полке - вы сможете пойти в библиотеку, взять его и прочитать. Знаете, я видел столько классических постановок со звенящей пустотой внутри - и вот именно это плохо.
- Вы работаете и в России, и за рубежом. Какие постановки вы сейчас готовите и где?
- В марте 2007-го в Мюнхене, в Баварской опере выйдет «Хованщина». В 2008-м - «Игрок» Прокофьева по роману Достоевского, это совместный спектакль Берлина и Милана. Но в обеих операх задействованы в том числе и русские артисты, и поют на русском.