Народный артист России Анатолий КРОЛЛ – один из лидеров российского джаза. В свои 67 лет он ведет такую интенсивную творческую жизнь, будто ему 30. Руководит уже успевшим прославиться оркестром Академии музыки имени Гнесиных «Академик-бэнд», а также квартетом «Мы из джаза». Постоянно выступает, выезжает на гастроли. Помимо этого он является организатором и продюсером нескольких крупных джазовых фестивалей и концертов.
- Насколько сегодня джаз востребован в России?
– Определенный джазовый рынок у нас в стране сложился. Фестивали проходят в самых различных городах. Многие респектабельные люди любят проводить время в обществе джаза. Но и проблем много. Шоу-бизнес захватил основные каналы телевидения и радио. А джазу там не уделяется никакого внимания, но достойные музыканты все устроены и занимаются своим делом.
– Финансовый кризис отразился на вашей деятельности?
– Кризиса я почти и не заметил. Российская академия музыки взяла на себя все заботы об «Академик-бэнде», мы прекрасно оснащены инструментами, у нас есть место для репетиций. Но по джазу в целом кризис, конечно, ударил. Для того чтобы удержаться на плаву, необходимо быть популярным. Господдержка минимальна.
– Когда-то джаз активно развивался, одно направление сменяло другое. Диксиленд, свинг, боп, кул, хардбоп и так далее. А за последние лет 30 в джазе не возникло нового направления. Может быть, сам джаз в кризисе?
– Нет, что вы. Просто сейчас меньше увлекаются лейблами. Но и новая современная джазовая музыка существует. Другой вопрос, что я никогда не был поклонником авангарда в джазе.
– Как вы относитесь к современной эстраде?
– Если вы имеете в виду шоу-бизнес, то крайне отрицательно. Все-таки в основе должны быть искусство и владение средствами, которыми ты создаешь это искусство. Вокалист должен уметь петь, музыкант – играть. А тут предлагается некачественная музыкальная декорация или, как сейчас шутят музыканты о концертах под фонограмму, – массовое прослушивание магнитофона. Дело не только в фонограммах. Самое обидное, что постепенно перестает существовать настоящая музыка. По натуре я не консерватор, но если взять наших песенных классиков – Дунаевского, Соловьева-Седого, Хренникова, Богословского, то по качеству музыки невозможно и близко провести параллель с тем, что делают современные композиторы. Все упростилось настолько, что мы уже давно прошли линию ноля и опустились непонятно куда.
– Со многими эстрадниками вы дружите, например с Ларисой Долиной, которая несколько лет пела в вашем оркестре «Современник».
– С Ларисой мы дружим, но с шоу-бизнесом это никак не связано. Больше того, я вам скажу, что она сама крайне отрицательно относится к тому, что происходит в шоу-бизнесе, хотя и вынужденно является его частью. Но Лариса нашла в себе мужество вернуться в джазовую музыку. Исключительно джазом она заниматься не может, потому что в нашей стране вокалистка, поющая только джаз, всегда будет обречена на второплановость. Лариса молодец, она блистательная джазовая певица. Я слушал ее концерт с американским композитором и пианистом Джорджем Дюком, обладателем семи Грэмми, и понял, что ее возможности просто безграничны.
– В вашем знаменитом тульском оркестре играл Вилли Токарев. Что же объединило вас с этим музыкантом, несущим совсем иную эстетику?
– В первой половине 60-х годов при Тульской филармонии был создан экспериментальный биг-бенд, который дал нашей эстраде очень много известных исполнителей. В наш коллектив приезжали музыканты из самых разных городов. Вилли Токарев играл на контрабасе. После того как завершился оговоренный контрактом период, мы и расстались. Мы остались в добрых отношениях, неоднократно потом встречались и в России, и в Америке.
– Что вы думаете о нем как о музыканте?
– Он очень музыкальный человек. Мне обидно, что его почти никто не знает таким, какой он на самом деле. Бытовые, жанровые песенки совершенно исказили в сознании большинства людей его образ. Хотя даже и в этих его песнях нет никакой пошлости. Вилли прекрасный мелодист, я знаю много лирических песен, которые не так широко известны, но раскрывают Токарева как очень талантливого человека.
– В 1989 году вы проводили его первые гастроли после его отъезда из России. Что вам запомнилось в этой истории?
– Я был не очень готов к предложению провести эти гастроли, но Вилли сам через генерального директора Госконцерта Владимира Панченко предложил мне взять на себя музыкальную и художественную организации. Отказаться от этого предложения я не мог. Для гастролей Токарева мы создали коллектив, в который были привлечены крупнейшие силы. Например, программу я пригласил вести легендарного конферансье Бориса Сергеевича Брунова. Мы провели несколько десятков концертов в крупнейших городах Советского Союза. Успех был просто фантастический.
– Как вы относитесь к сегодняшней общественно‑политической жизни?
– С очень большим любопытством. Но телевидение не является для меня главным источником информации. Потому что в эфир выдают в основном лакированные новости. Меня больше интересуют источники информации, которые будят мысль и сообщают информацию, в которой я могу поучаствовать своим внутренним чувством. Так что чаще стараюсь слушать радиостанции, имеющие свою точку зрения. Например, «Эхо Москвы», с которой меня связывают теснейшие взаимоотношения. Или «Сити‑FM», где у меня есть замечательные друзья, та же Яночка Поплавская, в передачах которой я уже не один раз выступал. Кстати, недавно в «Аргументах неделi» была статья «Враг государства: кто он?», касающаяся моего бывшего музыканта, невероятно одаренного от природы человека Юрия Финка, который попал в трудную ситуацию. Я очень благодарен вашей газете за то, что она дала возможность ему высказаться. Он играл у меня в оркестре на барабанах и был очень талантливым музыкантом, но его техническая одаренность взяла верх. Я очень надеюсь, что объективная оценка происходящего в данном случае восторжествует.
– Вы два раза встречались с Путиным.
– Я встречался не только с Путиным. В 18 лет на даче секретаря Узбекистана Рашидова я принимал участие в концерте для Хрущева. В течение трех часов я находился на сцене, сопровождая выступления моих солистов, и наблюдал за тем, что происходило в зале. Ничего более тягостного в своей жизни я не испытывал. Мне приходилось наблюдать безумный праздник еды, на котором объевшийся Никита Сергеевич от нечего делать ножичком гонял по тарелке кусочки шашлыка. И главное другое – когда я ловил на себе его взгляд, то видел, что он смотрит не на человека, а на какой-то предмет. А когда мы общались с Путиным, меня поразило в его взгляде то, что он смотрит не сквозь, не поверх, а именно на меня. Меня это тронуло.